Ареал 7–8: Один в поле не воин. — Что посеешь - Сергей Сергеевич Тармашев

– Я уже в курсе. – Туман презрительно скривился. – Разогнал несколько лучших боевых подразделений с немалым опытом. Что, и Тринадцатого этого не пожалели?

– Он вроде бы… сам уволился… под это дело… – Полковник облизнул растрескавшиеся губы. – Пропал… куда-то… Говорят, работает теперь в какой-то непроходимой глуши… не то лесником, не то… егерем… Никто не знает, где… Связь утеряна…

– И некому теперь нас убить, – расстроенно покивал Берёзов. – Какая досада… Как же твои бывшие шефы так опростоволосились? Искать-то не побегут?

– Не найдут… – Губы контрразведчика растянулись в мстительной улыбке. – Я ему… как ты говоришь… записочку отправил…

– В тайник для крайнего случая? – Туман оттолкнулся жердью ещё раз и остался доволен движением плота. – «Наступила ночь»?

– «Наступила… тьма»… – поправил его контрразведчик. – Этот код означает… «нас предали»…

Туман отложил жердь и улёгся рядом, сливаясь с плывущим через ночь плотиком в единую тень.

– Ты ведь сразу знал, что у нас ничего не получится. – Он в упор посмотрел на Рентгена. – Шансы «девяносто семь на три» – это с самого начала был расклад не в нашу пользу, так? Поэтому ты мне все деньги оставил и своим светить не стал? И даже этого Тринадцатого предупредил.

– Он вытаскивал… меня пару раз… из безвыходных… ситуаций… – просипел полковник. – Нехорошо быть… неблагодарным… Только они всё равно… нас возьмут… Я под химией рассказал… о том, как мы по реке из… Ареала вышли… На нейтралке будут ждать…

– Я знаю, – подтвердил Берёзов. – Наши пробили по своим каналам, люди Белова шерстят прилегающие к нейтралке посёлки и принимают всех старообрядцев. Правда, пока взяли только двоих. Остальные в болотах попрятались, им не впервой с властями в трениях находиться, как-никак триста лет опыта. Так что реку наверняка перекрыли в тыщу рядов. Только Белов ошибся на полторы сотни километров. Не возьмёт он ни нас, ни тех Непров. Не там ищет.

– Как… так… – Рентген усилием воли заставил сознание держаться на плаву посреди душного омута кипящей в теле боли и режущего мозг Зуда. – Мы пойдём… не по Печоре…

– По ней, красавице. – Туман коротко улыбнулся. – Других рек здесь больше не осталось, одна Печора уцелела. Только с Ареалом она соприкасается в двух местах. Там, где мы выходили, в районе Хабарихи, она вытекает. А здесь, у Мутного Материка, наоборот, впадает. Непры так в Ареал и возвращаются. Здесь, по течению. Запускают плот с продуктами и спокойно плывут. Я ещё тогда подумал, как же они так далеко на одном баллоне против течения умудряются выгребать… А потом понял, когда в Окуневом Носу бородач у Тимура про плот спросил. Они и не собираются против течения грести. Они по течению идут, не напрягаясь. Входы в Ареал не охраняют так плотно, как выходы, кто же добровольно под Зуд полезет. Непры делают плот нарочито грубо, герметизируют груз и укрепляют его под плотом. А сверху бросают всякий мусор вроде сплетения веток, песка и листьев. И запускают его ночью по течению. Глубины здесь от полутора метров, поэтому плот отлично доходит. А сами они под водой идут в аквалангах, с «Пустышками», и страхуют его, чтобы течением не снесло куда-нибудь не туда. Может быть, даже буксируют его. С поверхности их не видно, а если патруль замечает плот, то осветит плывущие по реке сбившиеся в кучу обломки гнилых деревьев, да и проходит мимо. Наверняка в этой части реки даже противоводолазной сети нет. Потому что течение к границе Ареала должно постоянно приносить много коряг и плавня, и сеть только создаст проблемы с патрулированием. Так что мы пройдём на плотике, сколько повезёт, а дальше под водой.

– Я… не смогу… плыть… – Полковник устало уронил голову. – Слишком… больно… тело… не подчиняется… Оставь меня здесь… Пока они будут… со мной возиться… уйдёшь… Мне всё равно недолго… осталось…

– А я тебя дотащу, – усмехнулся Туман. – По устоявшейся традиции. Ты, главное, дыши ровно, когда под водой пойдём. Скутер у нас хороший, но нас двое, плюс груза почти десять килограмм – гоночного заплыва не получится.

Он принялся укреплять на полковнике буксировочную подвеску, острая резь в груди вспыхнула с новой силой, и контрразведчик потерял сознание, оставаясь один на один с неистребимым Зудом. Боль, рвущая мозг на куски, всё возрастала, и сознание, то выныривающее из кровавой пучины, то утопающее вновь, уже не воспринимало реальность. Сколько это продолжалось, понять было невозможно. Последним, что дошло до кипящего в раскалённом металле сознания, был шум турбин, всплеск падения и ощущение дыхания через загубник лёгочного автомата.

* * *

Патрульный катер описал дугу, проходя в полукилометре от границы Ареала, скользнул лучом прожектора по мутной воде, захламлённой обилием плавающих веток, и направился прочь. Берёзов выждал ещё минуту и всплыл, осторожно раздвигая руками речной мусор. Здесь, в месте соприкосновения Печоры с Зелёной Зоной, течение скопило целое поле древесных обломков, коряг, ветвей и отходов цивилизации: пластиковые бутылки, смятые одноразовые стаканчики и прочий хлам. Крайние метров четыреста речной поверхности вообще не было видно из-за заполонившего её мусора, и патрули даже не пытались приближаться к двухсотметровому рубежу. Это упростило сближение с Ареалом, но вот пробиться на поверхность через весь этот мусор оказалось нелегко. Помогало только течение, прижимающее лишённого сознания Рентгена к земляной стене Ареала, в точке касания с которой Печора исчезала, сменяясь Зелёной Зоной. Ну, хоть так, подумал Туман. По крайней мере, река не унесёт раненого. Некуда.

На берег Зелёной Зоны пришлось выбираться почти полчаса. Сначала забрасывать груз и скутер, затем заново разгребать немедленно сомкнувшийся над головой мусор и выталкивать на сушу Рентгена, потом вылезать самому и быстро искать укрытие, чтобы не попасть под луч прожектора следующего патруля. Хоть и далеко, но если заметят, то крупнокалиберный пулемёт катера досюда достанет запросто. Берёзов затащил контрразведчика и груз за ближайшие чахлые кусты, уложил на траву и улёгся сам, позволяя себе десятиминутный отдых. Этот переход дался тяжело, почти четыре часа непрерывного сплава, два из которых пришлось провести под водой. Если бы не «Пустышка», такое плаванье неизбежно закончилось бы либо пленением, либо гибелью на острых сучьях какой-нибудь подводной коряги, которых за время перехода пришлось обогнуть сотни…

Отдышавшись, Туман склонился над Рентгеном. Тот не дышал, пульс не прощупывался, но после такого марафона с препятствиями Иван и сам был немногим теплее трупа. Он распаковал мешок с грузом и достал повязку с «Филином». Метаморфит показал наличие слабого кровотока в теле контрразведчика. Значит, полковник ещё жив, но это совсем ненадолго. Стало