Ди-Джей - Александр Берник

Но для того, чтобы их было как можно меньше, ему требовалась дополнительная информация для отладки и подгонки своего приблизительно подобранного театрального образа. Днём, поразмыслив над этим, он так и не смог сложить в голове хоть какое-нибудь представление об амплуа, которое позволило бы выглядеть идеалом для последней представительницы гарема.

Дима: — Мужа она за мужчину не признаёт в принципе, — размышлял он, — Это утверждение Суккубы прозвучало однозначно. Значит, как бы я не выпендривался, но один факт, что являюсь законным супругом, выбрасывает меня из очереди в идеалы по определению. Прикольно. Выходит, любой подонок и сволочь со стороны будет выглядеть в глазах этой узурпаторши на главенство в семье лучше меня? И как прикажите в этом случае подбирать типаж для лицедейства?

Ситуация казалась тупиковой. С одной стороны, для завоевания женщины требуется сыграть роль её идеала, а с другой — титул мужа автоматически опускает ниже плинтуса. Как можно исполнить роль альфа-самца, когда ты по любому для источника обольщения олень прикроватный, какой бы реквизит не напяливал и какой бы декор не навешивал.

Дима: — Отсюда вывод: не стоит рвать задницу за непонятно чью «передницу». Для этой фифы я по любому насрано. Почему? Да потому, что у неё бзик на доминантности, а не имея от природы способностей подняться выше окружения, она опускает на колени рядом стоящих. А я ведь встречал таких по жизни. Притом подобных действительно много и не только среди женщин.

И тут в голове всплыли нужные воспоминания этих столкновений. И первым оказался друг Лёха. Они с ним ещё в детсаде за один горшок дрались, и про которого их общие друзья в своё время подшучивали, что он не женился, а вышел замуж, превратившись в подкаблучника.

Дима: — А ведь его Алёна, сто пудов обладает именно этим приоритетом поведения. А что бы произошло, если бы он под неё не прогнулся? А ничего. Она бы замуж за него никогда не пошла. Подобные могут уживаться только с подкаблучниками и ни с кем более. Единственный инструмент манипуляции — это секс, как и у Ведьмы. Но Ведьмы бабы умные, использующие любых самцов для своих далеко идущих планов. Они мужчин не унижают, а используют их сильные качества, управляя своими слабостями. «Яжматери» же — тупые как пробки. Поэтому используют секс исключительно для повышения чувства собственной важности и то, только в узкой локации отдельно взятой семьи, изгаляясь над одним мужчиной, добровольно, под запись в ЗАГСе согласившимся на унижения. И сама манипуляция у них предельно примитивна: правильно себя ведёшь — на, как подачку, а неправильно — будешь спать на диване в соседней комнате. Как их там Лев Николаевич обозвал: семейные проститутки? Абсолютно в дырочку. А если семейное гнёздышко превращается в публичный дом для одного конкретно взятого мужа, то абсолютно не имеет значения, представителем какого типажа он является. Расплачивается деньгами в семейный бюджет, рабским трудом по хозяйству, вплоть до мытья полов и посуды с унитазом, а главное беспрерывно снабжает лестью, подхалимством и чрезмерной обходительностью, превознося любимую над собой и окружением, и ладно. Вернее, сам опускаясь ниже пыли на её подошве, производя имитацию её подъёма и осознания чувства собственной важности. За что, довольная поведением мужа семейная проститутка изредка даёт поэксплуатировать свою кормилицу в качестве награды и при этом ещё требуя неземного удовольствия для себя, любимой. Прям дрессура высшего пилотажа.

Именно то обстоятельство, что для выполнения задания не требовалось придумывать сценарий для определённой роли, попросту оставаясь самим собой, лишь скорректировав поведение, и натолкнуло Диму на предварительное знакомство. Понимая, что пока в неё не вложится морально или материально, или хотя бы авансом не наобещает в три короба, хрен она ему даст на постном масле. Как говорится: не подмажешь — не засунешь.

А по поводу корректировки поведения он, проанализировав того же друга подкаблучника, вывел простой поведенческий алгоритм: в глазах стороннего окружения следует выглядеть брутальным самцом, но как только дело коснётся объекта воздыхания, немедленно превратиться в послушного и покладистого подлизу.

Чем-то это напомнило дрессированную бойцовую собаку на коротком поводке, при выгуле. У которой на злющей морде написано: всех порву за хозяйку, а её за вкусняшку залижу до оргазма.

Обитательница самого отдалённого шатра встретила законного супруга, мягко говоря, недоброжелательно, изображая надутую на крупу мышь и по самое «не хочу» обиженная. Она демонстративно изображала, что в упор не замечает вошедшего Главу Рода, но при этом всем видом давая понять, что обижена не на весь мир вообще, а конкретно на него, скотского муженька, наконец-то нагулявшегося и заявившегося непонятно откуда.

Дима даже как-то растерялся с порога. Мало того, напугался, прекрасно понимая, что обидеть для него по условиям экзамена — смерть с колокольчиками по бубенчикам. Но, несколько успокоившись и приглядевшись, а вернее, почувствовав её настрой, тут же облегчённо выдохнул, поняв, что эта обида лишь показная, наигранная.

— Привет, — не мудрствуя лукаво, по-свойски поздоровался он, проходя вглубь шатра и присаживаясь у импровизированного стола, — я Тот-Кто-Зовётся-Ди.

Девушка ни звука не произнесла в ответ, лишь сменила надутое выражение на надменно-каменное, в котором запечатлела саму стервозность, хотя в душе у «яжматери» несмотря на внешнее спокойствие, чувствовался бурлящий вулкан эмоций. Она еле сдерживалась, и Дима неожиданно поймал себя на мысли, что благоверная намерена вцепиться в его глаза ногтями и выцарапать их к чёртовой матери.

Дима: — Эт за что?

После мхатовской паузы, при которой новый Глава Рода уже испуганно ожидал ответа от своей восьмой жены, тщательно прислушиваясь к её эмоциональному фону и готовый оказать физическое сопротивление нападению, она, наконец, произвела первые ответные действия. Не меняя выражения на злющей физиономии, девушка уставилась прямым взглядом дознавателя в глаза мужа и тоном прокурора, уже абсолютно уверенного в его виновности, жёстко спросила:

— Нагулялся?

— В смысле? — опешил Дима, округляя глаза от неожиданности наезда.

— Всех баб своих обошёл? — продолжала напирать жена-прокурорша, вкладывая во взгляд весь груз неоспоримой вины супруга.

— Каких баб? — на неподдельных эмоциях взвился обвиняемый, напрочь забыв о виртуальности происходящего и только через пару секунд осознав вопиющую несправедливость, пришёл в себя.

Дима: — Твою мать! Как она меня лихо выбила из равновесия. Словно лох попался на классическую подсечку.

Он глубоко и облегчённо вздохнул, успокаиваясь, и, включив подлизывание на первую скорость, тупо попёр в контрнаступление.

— Любимая. Какие бабы? Я, как только закончил с работой, сразу к тебе!

— Угу, — выдавила из себя ревнивица, скривив подобие ухмылки, что