Когда рассеется туман - Кейт Мортон

— Тедди меня отыщет, — сказала Ханна. — Не он, так его семья.

— Я им не позволю.

— Ты их не знаешь. Они не допустят скандала.

— Мы уедем туда, где им и в голову не придет искать. В мире много места.

Он вдруг показался Ханне таким хрупким. Одиноким. У него ведь и впрямь никого нет, кроме нее. Она встала, подошла к столу, обняла Робби, прижав его голову к своему животу.

— Я жить не могу без тебя, — шепнул Робби. — Я лучше умру. — Он сказал это так просто, что Ханна вздрогнула. И тут же отругала себя за то, что в глубине души обрадовалась.

— Не говори так.

— Мы должны быть вместе, вот и все.

— Дай мне подумать, — попросила Ханна. Она уже давно поняла, что когда Робби вот так упрется, с ним лучше не спорить.

И Робби начал планировать грандиозный побег. Бросил сочинять стихи и вытаскивал блокнот только для того, чтобы записать очередную идею. Иногда Ханна ему помогала. Это игра — твердила она себе — всего лишь игра, одна из многих. Ничего страшного — главное, Робби рад, да и ей самой нравится фантазировать. Как они будут жить в далекой стране, какие чудеса увидят, в какие приключения попадут. Игра. Их собственная игра, в их собственном тайном мире.

Ханна и знать не знала, куда заведут ее эти игры.

А если бы знала, говорила она мне потом, она бы поцеловала Робби один-единственный, последний, раз, развернулась бы и убежала куда глаза глядят.

НАЧАЛО КОНЦА

Нет смысла повторять, что рано или поздно все тайное становится явным. Ханна и Робби и так продержались довольно долго: весь двадцать третий и начало двадцать четвертого года. Но, как любой роман, их история неминуемо шла к концу.

Под лестницей зашушукались слуги. Тон задала Кэролайн, новая камеристка Деборы. Маленькая, пронырливая, она перешла к нам из дома скандально известной леди Пентроп (поговаривали, что игривая леди крутила с доброй половиной лондонских лордов). Кэролайн спровадили к нам с блестящими рекомендациями и кругленькой суммой в кармане после того, как она застала хозяйку в спальне в самом что ни на есть непотребном виде. Самое смешное, что рекомендации ей не понадобились. Слава Кэролайн неслась впереди нее, и Дебора взяла ее не столько мыть и убирать, сколько вынюхивать.

Когда знаешь, где искать, найти совсем не трудно, а Кэролайн — та знала. Клочки бумаги со странными адресами, выуженные из камина прежде, чем они успели сгореть, продавленные ручкой следы записок под вырванной страницей блокнота, корешки билетов в пустых пакетах. Немудрено, что под лестницей поползли слухи. Как только Кэролайн намекнула на возможность развода, все сразу же сообразили, что рискуют остаться без работы, и тут уж пошло-поехало.

У нее хватило ума не расспрашивать меня, да и необходимости особой не было: Кэролайн без труда раскрыла тайну Ханны. Тут была и моя вина: я потеряла бдительность. Слишком занята была другими мыслями, а то бы живо застукала нахалку и предупредила бы Ханну. Однако в тот момент я оказалась плохой служанкой и проглядела опасность. Погрузилась в свои собственные мрачные мысли: из Ривертона пришли вести об Альфреде.

Поэтому первый тревожный звонок прозвучал для нас в тот вечер, когда Ханна собиралась в оперу. Дебора пришла к ней в спальню. Я уже надела на Ханну шелковую комбинацию бледно-розового цвета и как раз укладывала ей локоны, когда в дверь постучали.

— Я почти готова, Тедди! — крикнула Ханна и, глядя на меня в зеркало, выпучила глаза. Тедди был неимоверно пунктуален. Я прихватила шпилькой непослушный завиток.

Дверь отворилась, в комнату вплыла Дебора, невероятно эффектная в красном платье с широкими, как крылья бабочки, рукавами. Облаком красного шелка она уселась на кровать Ханны и закинула ногу на ногу.

Мы с Ханной переглянулись. Обычно Дебора в спальню не заходила.

— Не терпится увидеть «Тоску»? — спросила Ханна.

— Дождаться не могу, — подтвердила Дебора. — Обожаю Пуччини. — Она выудила из сумочки пудреницу, открыла ее, сложила губы восьмеркой и стерла лишнюю помаду в углах рта. — Так грустно, когда влюбленных разлучает судьба.

— В опере мало веселых сюжетов, — согласилась Ханна.

— Да, — кивнула Дебора. — И в жизни тоже. Ханна ждала, сжав губы.

— Ты ведь понимаешь, — разглаживая брови перед миниатюрным зеркалом, продолжала Дебора, — что мне плевать, с кем ты спишь за спиной у моего лопоухого братца. Мы с Ханной снова переглянулись. Я с перепугу уронила на пол шпильку.

— Я беспокоюсь только за отцовский бизнес.

— Не понимаю, при чем тут бизнес, — сказала Ханна. Голос ее звучал спокойно, но я чувствовала как часто и неровно она дышит.

— Не прикидывайся дурочкой, — посоветовала Дебора и защелкнула пудреницу. — Ты прекрасно знаешь, как много от тебя зависит. Люди доверяют нам, потому что мы слияние двух миров: современного мира, мира бизнеса, и устойчивого, надежного мира твоей семьи. Прогресс и традиция, рука об руку.

— Прогрессивная традиция? Я всегда подозревала, что мы с Тедди — настоящий оксюморон.[27]

— Не стоит играть словами. В конце концов, ты получаешь от этого брака не меньше, чем мы. После того, что твой отец сотворил с вашим наследством…

— Мой отец делал все, что мог. — У Ханны загорелись щеки.

— Это теперь так называется? — вскинула брови Дебора. — Пустить на ветер все свое состояние?

— Па потерял бизнес из-за войны. Ему просто не повезло.

— Ну разумеется, — протянула Дебора. — Война — страшная штука. Так много невезучих людей! Особенно твой отец — уж так ему хотелось изменить все к лучшему! Он был мечтателем. А ты реалистка.

Она хохотнула, встала, подошла к нам и отпихнула меня от кресла. Оперлась руками на плечи Ханны и, глядя на нее в зеркало, продолжила:

— Ни для кого не секрет, что он не хотел отдавать тебя за Тедди. Ты знаешь, что однажды ночью он пришел к моему отцу? Да-да! Сказал, что прекрасно понимает, чего тот добивается, и что ты никогда не согласишься.

Дебора выпрямилась и улыбнулась со сдержанным торжеством. Ханна глядела в сторону.

— Но ты не послушалась. Умная девочка. Разбила сердце старого отца, но сделала единственно верный выбор. И правильно. Где бы ты была сейчас, если б не вышла за моего брата? — Дебора испытующе подняла чересчур сильно выщипанную бровь. — С этим твоим? Поэтом?

Стоя у гардероба и не зная, как мне добраться до двери, я желала очутиться где угодно, лишь бы подальше отсюда. Ханна побледнела и напряглась, как человек, готовый принять неожиданный удар.

— А твоя сестричка? — не унималась Дебора. — Малютка Эммелин?

— Эммелин тут вообще ни при чем, — дрожащим голосом ответила Ханна.

— Я тебя умоляю! — воскликнула Дебора. — Что было бы с ней без моей семьи? Бедная сиротка, папочка которой промотал семейное состояние, да и пустил пулю в голову. А старшая сестрица завела интрижку с одним из девочкиных поклонников. А что будет, если всплывут те веселые фильмы — и подумать страшно!

У Ханны затвердела спина.

— Да-да, я и об этом знаю. Ты же не думаешь, что у братца есть от меня секреты? — Ноздри Деборы затрепетали. — Да никогда в жизни. Мы же семья.

— Чего ты хочешь?

На губах Деборы заиграла тонкая улыбка.

— Хочу, чтобы ты поняла, как много мы все потеряем даже при малейшем намеке на скандал. Почему тебе стоит остановиться.

— А если я не остановлюсь?

Дебора вздохнула, взяла с кровати сумочку Ханны.

— Если не расстанешься с ним добровольно, придется вмешаться мне. — Она звонко защелкнула сумочку и протянула ее Ханне. — Люди вроде Хантера — творческие натуры, да еще прибитые войной — исчезают почти каждый день, бедняжки. И никого это особо не интересует. — Дебора поправила платье и пошла к двери. — В общем так: или избавишься от него сама, или это сделаю я.

После такого разговора «Милая Дульси» перестала быть безопасной. Робби, понятное дело, ничего не знал, пока Ханна не передала ему письмо с рассказом об ультиматуме Деборы и адресом, где они должны были встретиться еще один, последний, раз.

Робби неприятно удивился, увидев вместо Ханны меня. Он недоверчиво взял конверт и, прежде чем его распечатать, с опаской оглядел набережную. Лохматый, небритый, с ввалившимися щеками, он беззвучно зашевелил губами, повторяя слова Ханны. Пахло от него так, будто он давно не мылся.

Я еще никогда не видела мужчин в таком неприбранном виде и не знала, куда деваться. Молча уставилась на воду за спиной Робби. Он дочитал до конца и поднял на меня глаза — черные, как ночь, и такие же беспросветные. Я заморгала, отвела взгляд и убежала, как только он сказал, что обязательно придет.

Они встретились в последний раз в египетском зале Британского музея, дождливым мартовским утром двадцать четвертого года. Я притворялась, будто читаю статьи о Говарде Картере, пока Ханна и Робби сидели на другом конце скамейки у мумии Тутанхамона и старались сделать вид, что их связывает исключительно интерес к Древнему Египту.