Ученик некроманта. Мир без боли - Александр Гуров

– Ты должна жить, – опустившись напротив Анэт и обняв ее за голову, сказал Батури. – Должна жить. Не ради себя, ради меня и Долорис.

– Я убийца, – почувствовав хоть какую-то поддержку, пусть холодную, отстраненную и чужую, Анэт разрыдалась пуще прежнего и рухнула в объятья вампира. – Ты сделал из меня убийцу…

– Успокойся. Сейчас ты должна быть сильной, сильной, как никогда. От тебя зависит жизнь Долорис. Если ты дашь слабину, я не смогу ее вырвать из лап Каэля. Если покончишь с собой, я умру, а Долорис будет обречена. Ты должна жить. Жить ради девочки. Вставай. Вставай. Мы должны закончить то, ради чего я сюда пришел. Ты поможешь мне.

– Но чем? Чем я могу помочь? – прохныкала Анэт.

Клавдий с удовлетворением отметил для себя, что девушка, задумавшись о судьбе Долорис, уже перестала оплакивать свои грехи и готова действовать.

– Для начала я тебя спрячу там, где не найдет даже Каэль. Когда отыщу Долорис и вернусь за тобой, ты должна следовать моим указаниям, ничего не спрашивая и не споря. Должна защищать девочку. И, если я погибну, должна спасти ее и отгородить от Каэля. А потом… потом можешь сделать с собой все, что захочешь.

– Хорошо, – отстраняясь от вампира и окровавленным рукавом вытирая слезы, выдохнула Анэт. – Я не простила тебя, и никогда не прощу, но сделаю то, о чем ты просишь. Сделаю ради Долорис.

– Договорились, – сказал Батури, в душе радуясь тому, что выбрал для убеждения правильные доводы, сыграл на материнских чувствах, которые заметил за Анэт еще в поместье Ливуазье. – Договорились, – повторил он, мельком взглянул на окровавленный труп, тут же отвернулся, взял девушку за руку и шепотом заговорил: – Идем. Не стоит здесь задерживаться.

Анэт вздрогнула, посмотрев на плоды своей дикой, жестокой жажды, тяжело вздохнула и без слов подчинилась вампиру.

Клавдий оставил ее в скрытой за гобеленом коморке. Он соврал, сказав о том, что это убежище неизвестно Каэлю, но потайных комнат в замке Первовампира было слишком много, чтобы, не потеряв уйму времени, найти ту самую, где спряталась девушка. Риск был оправданным.

Вновь накинув на себя защитные гримуары, Батури продолжил поиски. Это было удивительно, но за все время блужданий по замковым коридорам и переходам Клавдий лишь трижды повстречал Высших и без труда закрылся от них магией. Теперь Батури не сомневался в том, что Первейший приготовил ловушку, намеренно ослабил охрану и даже забрал у караульных распознающие амулеты. Но Клавдий не прекращал поиски, хоть и понимал, что по собственной воле идет в капкан, заглатывает губительную наживку.

Пройдя сетью коридоров и оказавшись у центральной залы, Батури осторожно приоткрыл двустворчатую дверь и, заглянув в щель, увидел Каэля, окруженного десятком Высших. Первовампир восседал на троне, держа на руках ребенка, а у его ног сидела обнаженная до пояса Алекто.

– Проходи, не стесняйся, – заговорил Первейший, – в моем замке нет сквозняков, и двери не открываются сами по себе. И, Клавдий, брось этот маскарад. Мы не дети, чтобы играть в невидимок.

– А почему бы не поиграть? – распахнув двери настежь, но не проявив себя, Батури молнией рванулся внутрь и укрылся под защитой тонкой декоративной колонны.

Залихватский гогот Познавшего, смешавшись с хохотом из десяти глоток, убежал к высокому своду, где еще долго бродил приглушенным эхом. Отсмеявшись и взмахом руки приказав остальным замолкнуть, Каэль заговорил:

– Батури, неужели ты думал, что сможешь поддерживать свои примитивные заклинания в моем тронном зале? Ты же не настолько глуп! Не разочаровывай меня. Я был о тебе лучшего мнения.

– Своим гаркающим смехом ты пугаешь ребенка, – выйдя из-за колонны, с презрением сказал Батури и быстро огляделся.

За последние три года, до дня «собачьих боев», не проходило и недели, чтобы Клавдий не наведался в тронный зал с дружеским визитом или докладом. За это время он досконально изучил покои короля вампиров и даже с закрытыми глазами, на ощупь смог бы найти тайную комнату, скрытую за высокой картиной, изображающей резвящихся остроухих детишек. Или похожий лаз в противоположном конце комнаты, спрятанный за мозаичным единорогом. Надо заметить, в покоях Каэля не было кровавых, мерзких, уродливых картин и украшений. Все декорации были исполнены в легком, весеннем стиле, хранили на себе печать добра, жизни, цветения. Да и сам Каэль соответствовал убранству покоев. Кардинально отличаясь от других вампиров, предпочитающих черные и красные цвета, был одет в строгий зеленый костюм, расшитый золотыми нитками. На его фоне Клавдий в обгорелом после магии Ливуазье плаще и разодранной рубахе выглядел неподобающе, но сюда он пришел не на пир и не на бал.

После секундного осмотра, Батури с ненавистью взглянул Первовампиру в глаза и тихо сказал:

– Отдай девочку, и разойдемся миром.

– Ты меня поражаешь! – воскликнул Каэль и с трудом удержался от смеха. – Я так долго искал с тобой встречи, а ты, даже не поговорив, хочешь сбежать? Нехорошо, Клавдий, нехорошо.

– Говори, о чем хотел, и поторопись. У меня не так много времени.

– Вина? – предложил Каэль и, не дождавшись ответа, взмахом руки приказал одному из Низших, которые серыми, невзрачными тенями выстроились вдоль стен, наполнить два бокала.

– Если с твоей кровью, то не откажусь.

– Нет, Клавдий, крови там нет, но пить ты будешь, ведь тебе дорога жизнь этого ребенка, не так ли? – спросил Перворожденный и провел пальцем по шее младенца. – А детская жизнь очень хрупка и нуждается в защите. Пей, Клавдий, – потребовал Каэль, когда прислуживающий вампир поднес к Батури бокал вина. – Пей за возвращение в ряды Ордена. Клавдий послушно взял из рук Низшего бокал.

– Я выпью. Но ты зря надеешься, что сможешь завербовать меня. Раз ощутив свободу, я уже никому не позволю сделать себя рабом.

– Кто говорит о рабстве? – наиграно удивился Каэль. – Я понимаю, насколько оно тебе опротивело, и даже не заикаюсь о нем. Думаешь, я не знал, что ты ученик и раб Аргануса? О, Клавдий, это не было для меня секретом. Я открывал тебе ту информацию, которую хотел донести до д'Эвизвила под видом тайны. Ты был камешком в жерновах. И именно ты, Клавдий, помог мне осуществить заговор, который стал началом войны и открыл нашему роду путь для наращивания сил. Да, я сам толкнул тебя на предательство и даю второй шанс. Встань же в наши ряды, будь одним из повелевающих. Это твое место, Клавдий, ты должен занять его по праву.

Батури стоял молча, сжимая в одной руке смертоносный клинок, в другой – тонкую ножку бокала, и не зная, что делать дальше? Одно согласие – и его ждут новые, обещанные Каэлем горизонты. Один отказ – и неминуемая гибель. И не только его самого, но и девушки, которую Батури поклялся защищать, и ребенка, которого он зарекся оберегать.