Мозаика Парсифаля - Роберт Ладлэм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И как же она это объяснила, ваша Бруссак? Надеюсь, ей были заданы соответствующие вопросы?
— Разумеется, и в суровом тоне. Она заявила, что Хейвелок не явился.
— Что же дальше?
— Один из наших людей походил вокруг ее дома и поспрашивал. Ему удалось узнать, что Бруссак вернулась домой после часа ночи. Если это правда — а, очевидно, так оно и есть, потому что два соседа подтвердили этот факт, то почему же она не позвонила в посольство и не отозвала машину?
— Ее об этом спросили?
— Нет, сэр. Наши люди ждут дополнительных инструкций. Ведь довольно странно и необычно, когда персонал посольства начинает тайно собирать сведения о высокопоставленном сотруднике Министерства иностранных дел.
Чарлз Беркуист помолчал, а затем произнес решительно:
— Попросите посла Ричардсона позвонить мадам Бруссак и со всем уважением пригласить ее посетить посольство как можно скорее, желательно в течение часа. Естественно, за дамой следует направить автомобиль. Президент Соединенных Штатов желает с ней побеседовать совершенно конфиденциально.
— Господин президент...
— Делайте как я вам сказал.
— Хорошо, сэр.
— Да, и еще, Эмори.
— Слушаю вас, сэр.
— Как наше второе дело? Я имею в виду тех семьдесят с лишним дипломатов, которые могли быть вне города во время испанской операции. Брэдфорд, собираясь с духом, ответил не сразу.
— На данный момент у меня отсутствуют пятеро.
— Простите, что?
— Мне ничего не хотелось бы говорить ранее полудня, когда должна поступить вся информация. Сейчас установлено, что в тот момент отсутствовало девятнадцать человек. О четырнадцати есть полный отчет, о пятерых — данных пока нет.
— Получите их! Соберите всю информацию!
— Я стараюсь.
— К полудню! Чтобы все было!
* * *Холодный дождь, начавшийся еще ночью, превратился в мелкую занудную морось. Небо за окнами Овального кабинета было по-прежнему серым. Если похолодает еще на пару градусов, газон перед Белым домом побелеет от снега. Беркуист стоял у окна и думал о сугробах в его родном поселке Маунтин-Айрон в Миннесоте. Господи, как ему хотелось оказаться там, дома! Послышалось жужжание зуммера телефона. Он бросил взгляд на часы и направился к письменному столу. Было одиннадцать часов пятнадцать минут.
— Да?
— Связь с Парижем, сэр.
— Благодарю. — Беркуист нажал красную кнопку и проговорил в микрофон: — Мадам Бруссак?
— Qui, Monsieur President[54]. Это большая честь для меня, сэр. Я весьма польщена тем, что меня пригласили для беседы с вами. — Пожилая женщина говорила твердо, но в тоне ее голоса тем не менее можно было уловить удивление и некоторый испуг.
— Я должен быть вам благодарен, мадам. Я дал инструкцию, чтобы при разговоре никто не присутствовал. Мы одни?
— Да, Monsieur President. Посол Ричардсон был так добр, что позволил мне воспользоваться его кабинетом. Честно говоря, я весьма удивлена.
— Даю слово президента США в том, что мы с вами одни, мадам Бруссак. Этот телефон невозможно прослушать. Ни третья сторона, ни технические средства не могут зарегистрировать содержание переговоров. Вы принимаете мое честное слово?
— Абсолютно. Зачем бы такой августейшей фигуре, как вы, вводить в заблуждение скромного сотрудника с Ke-д'Орсе.
— О, на это может существовать множество причин. Но я не стану так поступать.
— Хорошо. Теперь я полностью убеждена.
— Прекрасно. Мне нужна ваша помощь в деле исключительной важности и такой же деликатности. Оно никоим образом не затрагивает интересы правительства Франции. Ваша помощь, даже самая малая, имеет для нас исключительное значение. Даю вам честное слово — как президент Соединенных Штатов.
— Мне достаточно даже вашего личного слова.
— Нам совершенно необходимо войти в контакт с отставным сотрудником нашей внешнеполитической службы. Он недавно покинул государственный департамент. Его зовут Майкл Хейвелок.
— Но, Monsieur le...
— Не перебивайте, пожалуйста, — остановил ее Беркуист. — Позвольте мне договорить. У Белого дома так много важнейших проблем, что он вовсе не имеет возможности заниматься вопросами вашей деятельности или поступками мистера Хейвелока. Нам требуется всего-навсего войти с ним в контакт. И в этом, я надеюсь, вы сможете нам помочь. Куда он направился, каким путем, под каким именем. Все, что вы мне сообщите, останется тайной. Ничто, никакая деталь не будет использована против вас или вашей работы. Обещаю.
— Monsieur...
— И последнее, — продолжил президент с нажимом. — Вне зависимости от того, что этот человек вам говорил, его правительство ни в коей мере не желает причинить ему неприятности. Мы уважаем его заслуги, мы испытываем огромную благодарность за тот Вклад, который он внес в наше дело. Трагедия, которую он считает только своей личной, на самом деле трагедия для нас всех. Это все, что я могу вам сказать — и надеюсь, что, приняв во внимание источник полученных сведений, вы, мадам Бруссак, поможете нам, поможете мне.
Беркуист слышал неровное дыхание собеседницы и чувствовал, как тяжело стучит его сердце. Дождь за окном незаметно переходил в снег. Девственно белые сугробы в Маунтин-Айрон всегда выглядели особенно красиво на закате. Они сверкали и переливались на солнце, радуя глаз; можно было бесконечно любоваться искристой, красочной игрой цвета.
— В то время, как вы пытаетесь найти его, — заговорила Бруссак, — он сам ищет другого человека.
— Нам это известно. Мы и ее тоже разыскиваем. Чтобы спасти ей жизнь. И ему.
Президент прикрыл глаза. Он солгал. Он еще не раз вспомнит об этом среди родных холмов Миннесоты. Но тогда же он припомнит о Черчилле и Ковентри. «Энигма»... Коста-Брава.
— В Нью-Йорке есть один человек.
— В Нью-Йорке?! — Беркуист в изумлении подался вперед. — Он здесь? Она?..
— Вас это удивляет?
— Да, и весьма.
— Таков и был наш расчет. Это я отправила ее. И его тоже.
— Итак, что это за человек в Нью-Йорке?
— К нему следует подходить осторожно, проявить, как вы изволили заметить, большую деликатность. Его никак нельзя компрометировать. У вас есть подобные ему люди в Европе. Нам всем они нужны, Monsieur le President. Даже если мы знаем, что они принадлежат другим... ммм... фирмам, мы оставляем их в покое.
— Я вас прекрасно понимаю. — Беркуист действительно все понял. В словах Бруссак явно прозвучало предостережение. — И этот человек может сказать, где находится Хейвелок.
— Он может сообщить, где находится она. Это все, что вам нужно знать. Но повторяю, нашего человека надо будет убедить поделиться сведениями и ни в коем случае не компрометировать.
— Я направлю к нему доверенного человека. Только он один будет все знать. Даю слово.
— Понимаю. Должна сказать, что лично я с этим человеком не знакома и знаю его только по досье. Он великий человек, глубоко сочувствующий обиженным, потому что сам много пережил, месье. В апреле 1945 года его освободили из лагеря Берген-Бельзен в Германии.
— К нему будет проявлено максимальное уважение со стороны Белого дома, мадам. О конфиденциальности я уже имел возможность упомянуть. Его имя, будьте добры.
— Джекоб Хандельман. Колумбийский университет.
* * *В подземном комплексе Белого дома три человека внимательно слушали, как Эмори Брэдфорд неторопливо излагал результаты своего расследования. Тот говорил подчеркнуто монотонно, перечисляя места пребывания девятнадцати сотрудников с пятого этажа секции "Л"государственного департамента, которые отсутствовали в Вашингтоне в дни событий на Коста-Брава. Когда он закончил, слушатели, казалось, были разочарованы, и больше всего — президент. Беркуист налег грудью на стол; на его крупном, скандинавского типа лице, изборожденном глубокими морщинами, гневно сверкнули глаза.
— Вы были настолько уверены в себе сегодня утром, — произнес он, обращаясь к Брэдфорду. — Не хватает всего лишь пяти, сказали вы, только о них нет отчета. Что случилось?
— Я ошибся, господин президент.
— Проклятье, я вовсе не это хотел услышать!.. Впрочем, продолжайте. Кто же эта пятерка?
— Одна женщина. Она лежала в клинике. Ее супруг, юрист, в течение нескольких месяцев вел долгое дело в Гааге. Они жили раздельно. Картина здесь достаточно ясна.
— Почему вы вдруг принялись за женщин? — спросил Хэльярд. — Я вовсе не хочу применять двойных стандартов, но женщина наверняка бы раньше оставила следы.
— Совсем не обязательно, если она — через посредство Москвы — руководит мужчинами. По правде говоря, я очень разволновался, когда всплыло ее имя, и даже решил было, что попал в точку, но оказалось, что это не так.
— Давайте покороче, Эмори, — нетерпеливо перебил его президент. — Переходите к следующим.
— Два атташе нашего посольства в Мексике. Они ездили в Вашингтон для инструктажа и вернулись в Мехико не сразу, а только пятого.