Мой враг, моя любимая - Вергилия Коулл

— Кто сказал, что "они"? Это "она". По всем признакам в доме Седого обитала девушка. Она же, скорее всего, и совершила все убийства. Только умоляю, молчать! Тайна следствия.

— Она… убила… — пролепетала Кира и сделала большой глоток воды из бокала, — есть свидетели?

— Свидетелей нет. Но мы нашли следы пребывания в доме женщины. А саму женщину среди тел не нашли. Парадокс.

Ивар закончил разливать коньяк. Он уже догадался, о ком идет речь. Вспомнил дурно пахнущее худенькое тельце замухрышки, на которую наткнулся в темноте, когда пришел за Кирой.

— И эта девушка — лекхе, — вставил реплику он.

— Да, несомненно, — кивнул начальник полиции. — Мы уже нашли несколько подозреваемых. Осталось собрать доказательную базу.

Примерно такого ответа Ивар и ожидал. Облавы, на одну из которых наткнулся он сам с охотницей, не могли не принести плодов. Общество жаждало найти виновных и вздернуть их на первом же суку, а полиция собиралась дать требуемое любой ценой. Даже несмотря на то, что та девчонка-рабыня в данный момент находилась в безопасности в Сопротивлении. Одна жизнь взамен другой — Ивар уже почти научился относиться к этому философски.

Но он не учел, что Кира этого не умела.

— Но что с ними будет? — вдруг выпрямила спину она.

— Как что? — удивился начальник полиции. — Казнь, конечно же.

— Но вы ведь сначала убедитесь, что нашли правильных людей? Вы можете казнить по ошибке не тех, — настаивала охотница на своем, пока Ивар боролся с желанием преодолеть стол, разделивший их, и зажать ей ладонью рот. Его останавливала лишь мысль, что это вряд ли бы уменьшило подозрения собравшихся.

— Правосудие не ошибается, — прокаркал скрипучим голосом судья и напустил на себя обиженный вид.

— Но…

— Простите Киру, — рявкнул Ивар, ощущая, как задница начинает поджариваться на медленном огне, — она очень близко приняла к сердцу трагедию и хочет, чтобы именно тот, кто это сделал, понес самое строгое наказание. Если бы могла, наверно, лично бы отомстила за смерть таких уважаемых людей. Правда, Кирусик?

Его язвительный тон достиг цели. Охотница вспыхнула после "Кирусика", заметно разозлилась, но и пришла в чувство.

— Конечно, — пробормотала скороговоркой и сосредоточилась на еде.

— Она как наша Анжелика, — фыркнула жена начальника полиции, наклонившись к супругу, — на все — свое мнение.

Услышав свое имя, Лика отложила вилку и громко отчеканила:

— А я вот слышала, что сейчас очень модно брать девушек-лекхе и держать их у себя дома в качестве любовницы.

— Лика! — в очередной раз возмутилась ее мать. — Не за столом же!

— А что такого? — пожала плечами та. — Все об этом знают. Папа, ну скажи же!

Начальник полиции под строгим взглядом жены прочистил горло.

— Кхм… ну да, новое веяние.

— И это нормально?! — удивилась Кира.

— Ну, официально — нет. Говорят, сначала их выкупают из гетто на определенный срок, договариваются там с кем-то, причем выбирают самых красивых и наименее социально опасных, — не унималась Лика, — потом уже продают желающим. По заказу. Рост, цвет волос. В зависимости от пожеланий заказчика. И, главное, сами эти девушки не против.

— Не против? — с сомнением протянула Кира.

— Кто был бы против красивой жизни?! — закатила глаза жена судьи и положила себе еще порцию горячего.

— А разве в гетто не ведут строгий учет? — хмыкнул Ивар.

— Я тебя умоляю, — отозвалась она, — этого добра же там навалом. Пока проверка не нагрянет…

— А еще говорят, что потом возвращают не всех, — добавила Лика, обращаясь, почему-то к одной Кире.

— Как так?! — возмутился судья и посмотрел на начальника полиции.

— Да дело-то житейское, — скривился тот. — Ну, может, придушил ненароком во время постельных игр. Или другу какому передал попользоваться еще…

— Боже мой! Давайте сменим тему! — закудахтала его жена.

Ивар молча потягивал коньяк и наблюдал за беседой. Он тоже не слышал о подобном, но свои мысли предпочитал держать при себе. Неожиданно среди хора оживленных голосов он разобрал слова Киры:

— А может, они просто влюбляются?

Все разом замолчали.

— Кто? Кто влюбляется, милочка? — захлопала ресницами жена судьи.

— Они, — тихо повторила Кира и опустила взгляд, — девушки-лекхе и те, кто взял их себе. Может, они просто не хотят расставаться?

У гостей открылись рты. Некоторое время все смотрели на охотницу, а потом жена начальника полиции зашлась истеричным смехом.

— Милая девочка! — простонала она и толкнула мужа в бок. — Игорь! Слышал? Ох, не могу!

— Поверь, Кирочка, девушки, может, и влюбляются, — сжалилась жена судьи. — Но ты просто по наивности своей еще не понимаешь, что ни один нормальный мужчина надолго с ними не останется. Поиграл и вернул. Подрастешь — поймешь.

Судья фыркнул и покачал головой. Начальник полиции рассмеялся вслед за супругой. Одна Лика оставалась серьезной. Подкинув идею, она спокойно сложила руки на коленях и наблюдала за окружающими.

Кира опустила голову. Гости смеялись над ней, повторяли неосторожно брошенную фразу и обсуждали ее в разных интерпретациях. Предположение показалось им настолько абсурдным, что никому и в голову не пришло, чем на самом деле оно продиктовано. Ивар скрипнул зубами. Но когда он уже хотел вмешаться и разом прекратить издевательства, голос вдруг подала Лика.

— А я тоже думаю, что они влюбляются, — заявила она, вздернув подбородок под строгим взглядом матери. — Поэтому и не возвращаются обратно.

За столом повисла мертвая тишина.

— Это невозможно! — гаркнул начальник полиции. — В подобных извращенных отношениях ни о какой любви точно не может быть и речи.

Похоже, отец редко повышал голос на дочь, потому что Лика дернулась, как от удара.

— Ну, теоретически это возможно, — вмешался Ивар, — и генетически тоже. Между нашими видами не так уж велики различия.

Обе девушки уставились на него широко распахнутыми глазами. И на лицах обеих он прочитал почти одинаковое выражение… изумления.

— Бог с тобой, Ивар! — улыбнулась жена судьи. — Ты тоже поддался модному, как говорит Лика, веянию и веришь, что такое примитивное существо, как лекхе, может испытывать чувства, как разумный человек? Вы, мужчины, часто путаете страсть с такой высокой материей, как любовь. Вот в то, что ради постельных извращений кто-то держит лекхе у себя дома, я еще могу поверить. В остальное… — она покачала головой, — нет.