Пленники надежды - Мэри Джонстон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сколько моих собратьев-заговорщиков было казнено? — перебил надсмотрщика Лэндлесс.
— Все главные — имена этих главарей нам назвал Трейл. Остальных помиловали, преподав им урок, который они забудут нескоро. Мы решили не ворошить прошлое в том, что касается простых кабальных работников и рабов — кроме тех негодяев, которые той ночью в Верни-Мэнор под командованием Трейла отправились на корабль капитана Лэрамора, чтобы податься в пираты. Они добрались до лодок, и одна из них благополучно доплыла до корабля, на котором сразу же подняли черный флаг, после чего отплыли в Вест-Индию, где эта шайка, надо думать, плавает и поныне, грабя и убивая. Но во вторую лодку набилось слишком много народу, а ее кормчий был пьян, так что она перевернулась, не доплыв до фарватера. Одни из них утонули, а тех, кто выплыл, мы утром повесили. Но Трейл был в первой лодке.
— Когда вы — когда мы — отправимся вниз по реке?
— В полночь. И полковник приказал, чтобы до тех пор ты оставался здесь, среди этих скал и не попадался на глаза тем, кто находится внизу. Он придет сюда до того, как мы отплывем. А до тех пор компанию тебе составлю я. — С этими словами надсмотрщик достал кисет и трубку, набил последнюю табаком и, прислонившись молча к валуну, с довольным видом закурил.
Лэндлесс тоже сидел в молчании, прислонившись затылком к валуну и подняв глаза, смотрел на разгорающиеся звезды. Когда ночной ветер, печально обдувающий голый холм и венчающие его утесы, касался лба Годфри, он чувствовал в этом прикосновении дыхание зимы. Вместе с ветром до него доносились звуки леса — шуршание палых листьев, потрескивание веток, журчание реки в тростниках, хлопание крыльев и крики ночных птиц — все те тихие и неясные слагаемые песни земли, которые стали для него такими же привычными и родными, как колыбельные, слышанные им в пору его детства. Под ним у подножия холма на поляне среди величественных сосен был разведен большой костер, светящийся красным светом и бросающий блики на гладкую коричневую землю. Вокруг него сидело и ходило множество людей, и до его слуха доносились их смех, шутки, ругательства и обрывки песен. Он не прислушивался к ним — он был выше их мира — а со стороны другого, меньшего костра, горящего в некотором отдалении от первого, не доносился ни единый звук. И из-за толстых и густо растущих деревьев Годфри мог видеть только исходящий от него свет.
Глава XXXVII
ПРОЩАНИЕ
Надсмотрщик выбил из своей трубки пепел и заткнул ее за пояс.
— Хозяин, — коротко бросил он, встав на ноги, когда по склону на скалистое плато под утесами поднялись три закутанные в плащи фигуры, за которыми шел негр, несущий факел. Выйдя им навстречу, он взял у Регулуса факел и подпалил сухую лишенную листьев лиану, густо опутавшую утесы. Она вспыхнула, и в озарившем валуны свете пламени, похожем на низвергающийся с утесов огненный водопад, те, кто пришел, молча смотрели на Лэндлесса, а он на них.
Первым заговорил полковник Верни.
— Мне жаль видеть, что вы ранены, — мрачно молвил он.
— Благодарю вас, сэр, — это пустяки.
Полковник дважды прошелся по плато, затем воротился туда, где сидел его пленник.
— Моя дочь рассказала мне все, — с хрипотцой в голосе сказал он. — Как вы и саскуэханнок искали ее и нашли, как вы не раз храбро сражались, защищая ее, как вы после гибели этого индейца оберегали ее, идя через лес, как вы вели себя с нею уважительно, ни разу не оскорбив ее ни словом, ни делом, ни помышлением. Моя дочь очень дорога мне — дороже жизни, и меня нельзя обвинить в неблагодарности. Я сердечно благодарю вас.
— Мистрис Патриция Верни дорога и мне, — добавил сэр Чарльз, выйдя вперед и встав рядом со своим родичем. — Я тоже благодарю человека, который возвратил ее друзьям — и ее возлюбленному.
— А я всем сердцем хотел бы спасти храбреца, которому мы стольким обязаны, — сказал третий человек в плаще. — Ей-богу, если бы я был губернатором Виргинии…
— Вы бы ничего не смогли сделать, Кэррингтон, — раздраженно перебил его полковник. — Этот человек — уголовный преступник, так что это вышло бы за все рамки! Уголовный преступник, да еще и предводитель заговора кромвелианцев! Его вряд ли смог бы помиловать даже сам король! А если бы даже и помиловал, как вы думаете, как долго стены джеймстаунской тюрьмы смогли бы защищать его от черни — и от повешения на ближайшем дереве? Нет, нет, Уильям Беркли всего лишь исполняет свой долг. И все же — все же…
Он снова начал ходить между валунами, хмурясь и дергая локоны своего пышного парика.
— Вы храбрый человек, — с жаром сказал он, остановившись перед Лэндлессом, — и я всей душой хотел бы вас спасти. Я бы с радостью забыл прошлое, освободил вас, помог бы вам, насколько это возможно — но я не могу. У меня связаны руки, и это невозможно — вы должны и сами понимать, что это невозможно.
— Никто не