Крестовый поход - Робин Янг

Калавун прикрыл глаза. Это правда. Он мечтал о благе народа. Но когда все вокруг день за днем, год за годом твердят, что франков нужно изгнать, то поневоле начнешь сомневаться и терять убежденность.

— Ты веришь, что христиане, мусульмане и иудеи должны жить в мире, — продолжил Уилл. — Веришь, что мы все одинаковы. И потому не надо поднимать меч на своих братьев. Мы все дети одного Бога. Ты это знаешь.

При этих словах Калавун открыл глаза. Да, он это знал. Но одного знания сейчас было мало.

— Вы должны заплатить, — пробормотал он, глядя на Уилла. — Только тогда я смогу сдержать эмиров.

— Мы согласны искупить злодейство, совершенное в нашем городе. Великий магистр де Боже повелел мне спросить условия искупления.

— Вы передадите нам всех зачинщиков погромов, — сказал Калавун и, помолчав, добавил: — И заплатите по одному венецианскому цехину по числу жителей Акры.

Уилл нахмурился:

— Это будет больше ста двадцати тысяч золотых монет, мой султан.

Калавун кивнул:

— Да, но монеты успокоят мой двор. Я сделаю свое дело, Кемпбелл. А ты сделай свое. Отправляйся к великому магистру и уговори его согласиться на эти условия. Я сдержу своих эмиров.

Сквозь щель в стене Халил наблюдал, как его отец и тамплиер пожимают руки.

Покинув тронный зал, Халил вспомнил, где прежде видел этого тамплиера. Во время осады Триполи, в шатре отца. Халил свернул в проход для слуг к щели, которую проделал Хадир, чтобы шпионить за придворными. Он понимал, что подглядывать за отцом недостойно, но как только они заговорили, все угрызения совести пропали.

Потрясенный Халил смотрел вслед удаляющемуся рыцарю. Его отец устало взошел по ступеням на помост и тяжело опустился на трон. Халил долго рассматривал этого человека, неожиданно ставшего ему чужим.

Церковь Святого Креста, Акра 23 сентября 1290 года от Р.Х.

Лицо Гийома де Боже покраснело от напряжения. Глаза блестели. Он стоял у алтаря, оглядывая собравшихся. Церковь Святого Креста была переполнена. На скамьях сидели судьи верховного суда, легаты, епископы, патриарх, великие магистры орденов, принцы и консулы. Купцам приходилось тесниться в проходах. На возвышении рядом с Гийомом стояли главный коммандор Тибальд Годин, маршал Пьер де Севри и сенешаль, а также несколько коммандоров высокого ранга, включая Уилла. Совет начался меньше получаса назад, и страсти уже разгорелись. Слова Гийома принимали враждебно, ему приходилось кричать, чтобы быть услышанным.

— Поймите, султан Калавун имеет полное право пойти на нас, — прорычал он. — Выполняя его требования, мы покупаем себе жизнь!

— Мы не будем платить дань неверным! — крикнул один купец. Его слова потонули в других выкриках, не таких фанатичных, однако непреклонных.

— Магистр тамплиер, этим крестьянам из Ломбардии и Тосканы никто из присутствующих ничего не приказывал. Они действовали сами по себе, — раздался высокий голос из бокового ряда. Это говорил епископ Триполи. — Почему мы должны платить за то, в чем не виновны? Да еще такие деньги, сто двадцать тысяч цехинов.

Гийом устремил на него глаза.

— Я склонен был думать, епископ, что вы лучше всех остальных понимаете цену, которую мы заплатим, если не выполним условия султана. Вы своими глазами видели, что сделало с городом войско мамлюков. Хотите дождаться, когда та же судьба постигнет Акру? — Он оглядел собравшихся. — Вы даете простор своей самонадеянности, а она погубит всех нас. Да, мы не приказывали ломбардцам совершать эти зверства, но прислал их сюда наш папа, и значит, мы несем ответственность. — Он перевел взгляд на помрачневшего епископа.

Уилл сжимал кулаки. Он не мог поверить, что эти люди так упорно станут сопротивляться предложению великого магистра, когда на карту поставлено само их существование.

— Я согласен со сказанным, магистр де Боже, — донесся хриплый голос старого седовласого человека со сгорбленной спиной, патриарха Иерусалима Николы де Анапе. Всем остальным пришлось умолкнуть. — Я согласен, мы должны принять ответственность за происшедшие здесь бесчинства, но в этой чудовищной бойне, которую ничем нельзя оправдать, погибли и добрые христиане. — Патриарх всмотрелся в Гийома. — Султан Египта требует прислать ему этих людей, хотя вершить правосудие над ними должны мы. В Египте все они будут сразу казнены.

— У нас их тоже казнят, — сурово произнес Тибальд Годин.

— Только после суда, — ответил патриарх и покачал головой. — И деньги султан требует очень большие.

— А сколько стоят жизни людей, зверски убитых этими погромщиками? — спросил Гийом.

— Жизнь не имеет цены, магистр тамплиер, — ответил патриарх, — мы это оба знаем. Знает эту истину и султан. Наши деньги, вполне вероятно, пойдут на войну против нас в будущем. Негоже вооружать его из своих собственных карманов. Давайте найдем другое решение. — Он простер руки. — Освободим из тюрем мусульман и отошлем ему.

— Калавун поставил условия, — твердо произнес Гийом. — И у нас нет времени торговаться. Да никто и не будет.

— А Кабул? — спросил член верховного суда. — А злодейства, какие совершили мамлюки в этой деревне? Казнили всех мужчин, женщин и детей угнали в рабство.

— Верно! — прервал кто-то из собравшихся. — Тогда были убиты сотни христиан, а мамлюки нас успокоили несколькими сумками золота!

Его поддержали энергичными криками. Гийом вскинул руки:

— Вы что, не слушаете? То было в прошлом, а сейчас другое дело. Если мы не дадим Калавуну то, что он требует, армия мамлюков пойдет на Акру и разрушит ее!

В церкви поднялся такой шум, что ничего невозможно было разобрать. Каждый пытался перекричать другого. Уилл напрягся, сдерживая себя перед этим морем злобы и невежества. Он посмотрел на великого магистра, который стоял, вскинув руки, как священник, пытающийся сдержать паству. А ведь это он всего тринадцать лет назад искал войны с мусульманами, но Гийом де Боже, замысливший похитить Черный камень, чтобы вызвать новый Крестовый поход, и нынешний великий магистр казались совершенно разными людьми.

За прошедшие годы он научился быть не только воином, но и дипломатом. Это далось нелегко, страсть и честолюбие по-прежнему оставались при нем, но теперь он умел слушать и принимать взвешенные решения. Гийом желал, чтобы Акра, а вместе с ней христианство продолжали существовать на Святой земле, и отношения Уилла с Калавуном давали надежду на сохранение мира. Однако сейчас его поддерживали здесь лишь немногие.

Наконец зычный голос возвысился над остальными.

— Магистр де Боже прав, — произнес коренастый крепыш с широкой грудью. — Следует принять условия Калавуна. Это небольшая плата за продолжение нашего существования.

Собравшиеся затихли.

Уилл удивленно смотрел на человека, который говорил в поддержку Гийома. От него такого можно было ждать в последнюю очередь. Жан де Вилье, великий магистр ордена рыцарей Святого Иоанна. Тамплиеры и госпитальеры ожесточенно соперничали в течение десятилетий. По любому вопросу они занимали крайне противоположные стороны. Подобно генуэзцам и венецианцам они впитали ненависть друг к другу с молоком матери. И за этой ненавистью стояли годы вражды и обид, которые не забываются. Но даже слова магистра госпитальеров не смогли изменить ход обсуждения.

— Откуда мы возьмем деньги? — спросил чиновник из магистратуры. — Горожане не дадут. Кто заплатит?

Опять поднялись крики:

— Стены Акры выстоят осаду! Сарацины о них разобьются!

— Не уступать их требованиям!

— Никакая крепость не выдержит продолжительной осады, — увещевал их Гийом. — В обороне Акры мамлюки отыщут слабые места. — Он откашлялся. — Войско крестоносцев взяло этот город у арабов два столетия назад! В своем самодовольстве вы забыли это. Триполи, Антиохия, Эдесса, Кесария, Иерусалим, — называя каждый город, он ударял кулаком по ладони, — пали под натиском мусульман. Акра — наш последний оплот, милостью Божьей. Потеряем ее, потеряем и Святую землю!

— Запад нас не бросит! — выкрикнул епископ Триполи. — Не слушайте тамплиеров. Римская церковь не отдаст нас на съедение сарацинам, пришлет оружие и войско. Наш папа не позволит, чтобы Святую землю захватили неверные. Не позволит это и наш Господь.

Глаза Гийома вспыхнули.

— Есть время для молитвы, епископ, и время для действий. Только глупец встанет на поле битвы лицом к войску неприятеля с Библией в руках. Мы исполняем Божий промысел не только благочестием, но и деяниями. В этом суть нашего служения Ему. Отогнать сарацинов с помощью одних молитв не удастся. Даже если Запад пошлет помощь, она вовремя не придет. И помните, братья, что именно Запад прислал сюда этих самых людей, которые, не исключено, подписали нам смертный приговор. Почему, вы думаете, для Крестового похода сюда прибыли только пастухи, овцеводы и земледельцы? Никто больше не захотел! Запад погряз в собственных распрях, и Святая земля его больше не заботит. Мы остались одни, братья!