Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах. Том 6. - Иван Гончаров

439

В 1992 г. по мотивам романа Гончарова был создан мюзикл «Романсы с Обломовым» (сценарий и музыка М. Розовского, стихи Е. Баратынского и Ю. Ряшенцева1), поставленный одновременно двумя крупными театрами России – театром-студией «У Никитских ворот» (режиссер М. Розовский; Москва) и Академическим театром драмы им. А. С. Пушкина (режиссер В. Голуб; С.-Петербург). Роль Обломова в Москве исполнял О. Вавилов, в Петербурге – М. Долгинин.

«Из всех действующих лиц драматург Розовский оставил только четверых: героя, Штольца, Ольгу и Захара»;2 сохранив «лучшие романные монологи» и отказавшись «от лишних связок, слов и сравнений», он создал «крепкий, профессионально сработанный моноспектакль»,3 который, в силу своей необычности, встретил весьма настороженный прием как у публики, так и у профессионалов. О нем писали: «При общей растянутости действия противоречивость замысла вылезает наружу, перестаешь понимать природу жанра „Романсов с Обломовым”. Спектакль, начавшийся с отпевания Обломова, как будто бы тяготеет к социальной драме. Нам доказывают пользу принципиального аполитизма, невмешательства в глупую и вредную суету жизни. Об этом программная песня Обломова „Халат живет вдали от зла”. Затем драма оборачивается фарсом с клоунадой Захара, который в валенках забирается на барскую постель и барина с нее спихивает. Развернутая сцена под развязный куплетец „Вот ползает серьезный клоп” венчает эту линию постановки. К сожалению, фарс нас не очень забавляет, и мы рады плавному перетеканию „Обломова” в „Женитьбу”, где Штольцу достается роль Кочкарева, а Обломову – Подколесина

440

‹…› зритель в первом действии потихоньку тоскует ‹…› и пробуждается лишь в момент появления эмансипированной боевой особы, зовущейся по роману Ольгой ‹…›. Узревшему глубочайшее декольте этой девушки становится ясно: тратить время на ритуал ухаживания ей недосуг. И верно, для укрепления знакомства барышня забирается к молодому человеку на колени якобы выдавить ячмень».1 В версии Розовского деформировалась сама суть обломовского характера, так как его герой размышлял о препятствиях к браку с Ольгой уже после ночи любви.

Роман Гончарова был вновь инсценирован в 1999 г. Название поставленного С.-Петербургским театром «Русская антреприза им. Андрея Миронова» спектакля: «Обломов. Сказание в 3-х действиях по одноименному роману И. А. Гончарова» – сопровождалось дополнительным, ориентирующим на фольклорную интерпретацию подзаголовком: «Былина о сыне земли русской. Сказание об одинокой русской душе, навсегда уснувшей, но явившей миру светлый сон о безнадежном счастье на кисельных берегах и молочных реках России». Избранный автором и постановщиком спектакля В. Фурманом жанр определялся при этом как «сценическая редакция романа».

В постановке была исчерпывающе представлена фабула романа, здесь впервые были сыграны сцены свидания в Летнем саду и лодочная прогулка по Неве. Предпринятые сокращения относились к сюжетной линии Ольга – Штольц, второстепенные персонажи (гости, посещающие Обломова в части первой романа, М. М. Ильинская, барон Лангваген, Анисья) из действия изымались. Спектакль шел без перемены декораций, так как созданная художником О. Молчановым трехъярусная сценическая установка обладала исключительной функциональностью. Роли исполняли: Обломов – А. Чевычелов, Захар – Л. Неведомский, Штольц – С. Русскин, Ольга – Н. Попова, Пшеницына – О. Самошина, Тарантьев – С. Паршин, Мухояров – А. Худолеев, няня – З. Буряк, крестьяне – Д. Исаев, Д. Буцкий, Андрюша Обломов – Д. Клименков.

441

«Фольклоризация» романа Гончарова в редакции В. Фурмана состояла главным образом в разворачивании былинных мотивов из главы «Сон Обломова», обрамляющих канонический сюжет основного действия, и введении в действие сквозных драматических эпизодов, связанных с обрядностью народного календарного цикла: «Так возникают в спектакле персонажи – Няня (Зоя Буряк) и два мужика-скомороха (Денис Буцкий и Дмитрий Исаев), своеобразные слуги просцениума и интерпретаторы событий: они и об опасности предупредят, и о быстротечности времени напомнят, и Илью Ильича пожурят».1 Обрядово-календарная поэзия (консультантом по фольклору выступил И. Иванов) привлекалась для создания на сцене особого состояния раз и навсегда установленного, «неподвижного» времени, как нельзя лучше соответствующего мироощущению Обломова и обломовцев. Существенно важным компонентом спектакля оказалось также гончаровское сопоставление четырех времен года и четырех возрастов жизни (глава II части второй), которое неожиданно приобретало здесь формообразующий статус: будучи одним из условий действия, оно не только определяло композицию спектакля, но и убедительно обосновывало неизбежность возрождения героя после смерти (зимы).2 Сыгранный А. Чевычеловым Обломов был очень красив и очень инфантилен, его антагонист Штольц интерпретировался создателями спектакля как отрицательный персонаж с отталкивающей демонической наружностью и иностранным акцентом.

***

Представители зарубежного театра впервые обратились к тексту романа в 1963 г. Комедия М. Кювелье «Oblomov»,3 впервые показанная в рамках конкурса молодых французских театров (11-27 июля 1963 г.; Париж),

442

была затем поставлена в театре-студии на Елисейских полях и выдержала до 100 представлений. В пьесе использовался материал частей первой – третьей романа, роли исполняли: Обломов – М. Кювелье, Штольц – Р. Жаке, Захар – М. Шампель, Ольга – Т. Кантен, хозяйка (Пшеницына) – О. Барруа.1 Постановка имела несомненный успех, вследствие чего широко освещалась парижскими газетами.2 Избранный режиссером и сценаристом жанр пьесы (комедия) во многом приближался к той ее разновидности, которая имела наиболее богатую традицию в национальной драматургии, – к комедии характеров.

В прессе неоднократно отмечалось сходство комедии Кювелье по роману Гончарова с пьесами Мольера,3 а характер Обломова постоянно сопоставлялся с характером главного героя из знаменитого «Мизантропа». Одна из статей так и называлась: «Альцест, который принял бы решение спать».4

Отечественным откликом на это событие стала статья в журнале «Театр», автор которой писал: «До 1963 года знаменитый герой Гончарова Обломов был известен во Франции лишь специалистам в области русского языка и литературы. ‹…› Но в этом году постановка „Обломова” на французской сцене стала „гвоздем” сезона. Не только „весь Париж”, т. е. так называемая избранная „элита”, упивается сейчас свежим словечком „обломовщина”. Слово это, так же как имена Обломова и Гончарова, стало известно всем французам.

Пьесу по мотивам романа Гончарова написал и поставил в студии на Елисейских полях молодой актер, сценарист и режиссер Марсель Кювелье. ‹…› несмотря на неизбежные сокращения и неточности, Марсель Кювелье,

443

сам играющий Обломова, создал спектакль честный и самого высокого качества».1

В отличие от французской постановки спектакль «Oblomoff, portrait of Russian gentleman», поставленный в Лондоне в следующем 1964 г., получил негативную оценку советской прессы. В статье «Модернизированный „Обломов”» говорилось: «Одевание, раздевание, медленное, нарочито подчеркнутое обыгрывание всех деталей туалета. Что это? Выступление новой дивы мюзик-холла? Или демонстрация ультрамодных фасонов нижнего белья? Нет, это пьеса по роману Гончарова „Обломов”, сценарий для которой написал и „по-своему осмыслил” Рикардо Арагно ‹…›. Лежание в постели, обжорство, жалостливые разговоры с самим собой (сценарист не смог сохранить мастерски написанные диалоги Обломова и Захара и заменил их монологами, идущими параллельно) – к этому, в сущности, сводится вся пьеса. Примитивная жизнь примитивного существа, которого и человеком-то не назовешь, – таким представил Рикардо Арагно Обломова английскому зрителю. ‹…› Незадачливый сценарист не пожелал вникнуть и разобраться, где причина, где следствие, и, кроме того, имел очень смутные представления о России первой половины и середины XIX века. ‹…› Западный театр и кино нередко ‹…› кормят зрителя пресловутой „клюквой”, давно уже набившей оскомину».2

В 1968 г. к «Обломову» обратился известный баварский драматург Ф.-К. Крёц, осуществивший совместно с А. Загерером драматизацию романа Гончарова для Бюхнер-театра (Мюнхен).3 В спектакле, постановщиком которого являлся Загерер, активно использовались технические средства, заменяющие актеров. Их применение являлось результатом прочтения Гончарова с позиций авангардной эстетики, в соответствии с которой действие романа происходило в пограничном между действительностью

444

и мнимостью мире сна: «…схемами являются не только Штольц и Ольга. Мечтатель Обломов тоже нереален (и в этом концепция спектакля окончательно запутывается) – его голос мы слышим с магнитофона, а его изображение бросает на сцену вращающийся проектор. Не только общество есть представление Обломова, но и сам Обломов всего лишь проекция представлений общества о нем. ‹…› реальным действующим лицом оказывается только слуга Обломова Захар, так как именно он обслуживает магнитофон и проектор, являясь, таким образом, создателем своего господина, а не образом из мира его снов».1 Обобщенный визуально-драматический ряд мюнхенской постановки основывался на безупречном соблюдении диалогов первоисточника в пьесе,2 которая в дополненном и отчасти переработанном Крёцем виде ставилась различными театрами Германии в 1980-1990-х гг. (см. ниже).