Все разумные (Сборник) - Песах Амнуэль

К тому же, голод давал о себе знать, не говоря о жажде и кое-каких иных человеческих потребностях. Спрашивать об этом квазидевушку-оператора было бессмысленно, я и не пытался. Вернулся в кабинку и попробовал разобраться в устройстве пульта. В конце концов, принципы нуль-Т я изучал в школе и впоследствии, более детально, в институте — кое-что я еще помнил. К примеру, я знал, что, какой бы разветвленной ни была местная сеть, должен существовать аварийный канал, автоматически срабатывающий при возникновении нештатной ситуации — например, при изменении конфигурации внешних магнитных полей или при резком изменении напряжения в кабелях энергопитания.

Работать пальцами было очень неудобно, я потратил не меньше получаса только для того, чтобы снять верхнюю плату. Внутри была обычная симфония микрочипов и плотного биокристаллического раствора. Если я не ошибался, нажимать нужно было сюда вот, справа, где в темном кубике пересекались десятки тысяч линий-волокон. А если ошибался…

Подумать об этом я не успел, потому что по изменению освещения в кабинке понял, что нуль-переход совершен. Оставалось недеяться, что аппаратура сработала штатно, и я, как и положено, оказался в базовом накопителе сети.

Я поставил плату на место и выглянул из кабинки.

Мог и не выглядывать. Ангар был в точности таким же, а может, и тем же самым. Нет, тем же он быть, конечно, не мог, потому что небо оказалось темным, почти черным, с каким-то звездным узором — я не настолько знал конфигурацию созвездий в небе Альцины, чтобы утверждать с уверенностью, что нахожусь именно на этой планете. Если на Альцине, то на ее ночной стороне, в десяти тысячах километров от космопорта и моих гостеприимных хозяев — Шабановой, Ландовской и этого клоуна Фарамона.

Проводить контрольный эксперимент я не хотел. В кабинке было единственное сидение для пассажира. Я присел на скамеечку и задумался.

Как сказал бы Экселенц, «произведенное действие является следствием преступного намерения». Нелепо было предполагать, что все произошедшее со мной являлось игрой случая. Не то, чтобы я считал, что в нуль-Т-системе никогда не происходят сбои — на моей памяти бывали случаи и куда трагичнее: в 59-м году, к примеру, когда из-за внезапно возникшей неисправности в контурной задержке одного из микрочипов оказалась отрезанной от сети группа туристов на отдаленном горном перевале в марсианской Фарсиде. Люди погибли от удушья и переохлаждения, прежде чем до них успели добраться спасатели. Естественно, больше подобное не повторялось.

К моему случаю это отношения не имело. Троица — Шабанова, Ландовска и Фарамон — хотела от меня избавиться и сделала это наиболее эффективным образом. Сейчас я полностью зависел от их доброй воли — захотят, выпустят. Я был уверен, что выпустят — в конце концов, вряд ли в их планы входило отправить меня к праотцам, могли бы, в таком случае, избрать менее изощренный способ. Поскольку здесь нет ни воды, ни пищи, то, не желая уморить меня, они будут вынуждены открыть нуль-Т линию хотя бы через неделю. К тому же, они должны быть уверены, что за эту неделю никто не наведается в этот ангар — случайно или в силу необходимости. Вывод: ангар (точнее — оба ангара) расположен в достаточно удаленной от людей местности и, к тому же, не используется никем и ни для каких целей.

Если бы я был лучше знаком с планетографией Альцины или с ее научно-промышленной системой, я, возможно, даже сумел бы ограничить зоны, в которых мог находиться. Вряд ли это что-то мне дало бы, но — кто знает?

Почему меня нужно было изолировать? Это ясно: троица причастна к исчезновению Лучано Грапетти, они знают, что и где он делает сейчас, и не хотят, чтобы я помешал. Надо полагать, не я лично — вряд ли они успели проникнуться ко мне столь лютой ненавистью, — но КОМКОН-2. Следовательно, наиболее вероятный пункт назначения Лучано Грапетти — все-таки Земля.

А наиболее вероятное действие — новая попытка воссоединения подкидыша с его детонатором.

Грапетти знал о том, чем закончилась миссия Абалкина, и свои действия наверняка готовил куда тщательнее. Лев поступал, как велела интуиция, он попросту не понимал многого из того, что стало потом известно Грапетти и другим подкидышам. Бедняга Лев действительно мучился, не понимая ни собственных устремлений, ни влекущей его силы. В случае с Грапетти все обстояло иначе. И потому, в отличие от Абалкина, миссия которого могла закончиться успехом разве что по чистой случайности, сейчас Лучано имел значительную фору и мог не позволить Экселенцу опередить себя.

Впрочем, что он может сделать? Экселенц тоже не лыком шит, трагедия научила его осторожности. Повторись сейчас история, аналогичная абалкинской, он не стал бы ждать последнего момента и «взял» бы Льва либо в своем кабинете, когда Абалкин явился выяснять отношения, либо сразу при выходе из помещения. А сейчас Музей внеземных культур наверняка не просто закрыт на ремонт, но и оцеплен плотным кольцом сотрудников КОМКОНа-2, роботов-наблюдателей, роботов-полицейских и даже роботов-убийц, хотя использование в земных условиях этого оружия было давно запрещено Конвенцией Одиннадцати. Экселенц пошел бы на нарушение любого писаного закона, если бы речь шла о явной опасности для человечества.

Сейчас, даже по моему мнению, возник именно такой случай.

И потому у Грапетти не было шансов проникнуть незамеченным в Музей. Чего он, собственно, добился, совершив столь экстравагантный поступок? Он действительно полагал, что его сочтут погибшим на «Альгамбре»? Если да, то мог бы проинструктировать собственную жену — Татьяне следовало куда более правдиво изображать горе. Да что там — правдиво! Она должна была хотя бы просто изображать, но Татьяна даже этого не делала, я ведь с первого взгляда понял, что никакой скорби эта женщина не испытывает. И разве она это скрывала?

Значит, либо тактика Грапетти в этом пункте дала сбой, что маловероятно, ибо наверняка Лучано продумал все на много ходов вперед и не мог допустить такого прокола в самом начале, либо… Либо он вовсе не собирался убеждать кого бы то ни было в собственной гибели. Но тогда провисала логика его поступков. Если у КОМКОНа-2 возникали сомнения в гибели Грапетти, то КОМКОН-2 обязан был (и Грапетти ли это не знать?) принять все меры. Вплоть до…

Возможно ли, что рефлексии Грапетти погружались на куда более глубокий уровень, и он, просчитав реакцию КОМКОНа-2 с учетом возникающих подозрений, придумал некое действие, о сути которого я сейчас не догадываюсь?

Скажем, убедить Экселенца в том, что Грапетти жив, что он на Земле, заставить Экселенца организовать охрану Музея, а самому в это время… что? Если цель Грапетти — вовсе не Музей…

Возможно, что целью все-таки является Музей, но Грапетти играет роль подставки и вовсе не собирается проникать в отдел внеземных культур? Кто-то другой, пока все внимание привлечено к личности Грапетти…

Не проходит. Если Экселенц закрывает Музей, то — наглухо и от всего, что может двигаться и хотя бы отдаленно напоминает человека. Разве что…

В Музее сейчас находятся лишь мои сотрудники, люди самого Экселенца и жестко запрограммированные роботы. Только они имеют сейчас доступ… Может, так и было задумано? Но из этого следует, что в моем отделе есть человек, который не просто в курсе ситуации, но который эту ситуацию и спровоцировал! Человек, «обыгравший» и меня (что трудно, но выполнимо), и самого Экселенца (что представляется практически невероятным, учитывая с какой придирчивостью, граничившей с параноидальным синдромом, Экселенц отбирал сотрудников).

Враг в КОМКОНе-2? Еще один автомат Странников? Или человек, когда-то общавшийся с кем-то из подкидышей, ущученный им, обработанный и посланный на Землю…

Вообще говоря, эта идея была близка к бреду, но, когда сидишь в одиночной камере, даже если она размером со стартовую панель звездолета, мысль не склонна придерживаться стереотипной логики. А сознание не склонно сдерживать мысль. Возможно, это к лучшему — в нормальном состоянии идея о диверсанте в рядах КОМКОНа-2 мне бы и в голову не пришла.

Кто?

Кто это мог бы быть, рассуждая чисто теоретически? Мне ничего не оставалось сейчас, как рассуждать чисто теоретически и надеяться на то, что Экселенц, не получив от меня вызова в контрольное время, не просто насторожится, но начнет думать в том же направлении, что и я.

Биографии собственных сотрудников я знал, начиная от дней рождения. Мне и вспоминать не нужно было: никто из них ни разу не был в контакте ни с одним из подкидышей. И нужно еще учесть, что, если права Татьяна, то и сами подкидыши лишь после трагедии с Абалкиным достаточно полно осознали собственные возможности. Значит, нужно выделить последние два года. А за последние два года в моем, к примеру, отделе не появился ни один новый сотрудник. И никто из старых не покидал Землю, кроме как для выполнения достаточно кратких по времени заданий. Да, в том числе и на планетах, где жили подкидыши — Горелов, к примеру, полгода пробыл на Тагоре, но, насколько я мог судить, с Гансом Фихтером не встречался ни разу. Если, конечно, в донесениях Горелова не зияли лакуны, которые я не смог определить.