Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт - Фаня Шифман

Ирми негромко проговорил: «Приехали… «Кобуй-тетрис»!" — «Неужели? — озабоченно протянул Шмулик. — Когда нас «пригласили» играть в «пёстрики-пустики», нам профанфарировали, что выиграть у Страуса — всё равно, что у… кого-то там… в «кобуй-тетрис». — «Ещё бы! — тихо и угрюмо проговорил Ноам. — Он же действует по принципу «окривевшего кольца»… Что у них там ещё осталось не окривевшего?..» — пробурчал он в сторону. — «Ты хочешь сказать, что суть их игр — бег по окривевшему кольцу?» — «Скорей всего… Мы не можем выйти из этого кошмара, только кочуем из одного витка лабиринта в другой… Тупик!» — «Придётся принять игру — и выиграть! Нет выбора… — сказал Максим и повернулся к близнецам: — Ребята, я слышал, что в обычном тетрисе вы были чуть не чемпионами! А тут — другая задача… интересней и опасней!» — «И что, мы даже не сможем хоть немножко поиграть?» — протянул Рувик. — «Обязательно сыграете — на своих инструментах. Ты это имел в виду?» — Рувик кивнул. — «Вот-вот! Ваша игра — музыкальный тетрис! — улыбнулся Ирми. — Мне сдаётся, что как только мы сделаем ход, у них звуковой фон изменится. Нам крупно повезёт, если это не будут взбрыньки…» — эти слова Ирми произнёс медленно, понизив голос, и лицо его приняло несвойственное ему мрачное выражение.

Максим знаком показал, чтобы все встали ближе друг к другу, и прошелестел: «Советую включить антишумовые фильтры — тогда мы друг друга услышим, а не этот силуф…

Ренана, вы с Хели про себя повторяйте какой-нибудь псалом. От нас ни на шаг, что бы ни случилось! И вы, ребята! Поняли?» Ренана слабо кивнула, не сводя с Ирми отчаянного взгляда. «Ну, что ты, девочка моя! Всё будет хорошо! Видишь, сколько у тебя защитников! — прошептал он и обернулся к Ноаму: — Ноам, возьми братьев за руку. Ребята, вы знаете, что вам надо делать, что и как играть, не мне вам подсказывать…» — «Ну, и что это значит?» — спросил Ноам оживлённо; он уже настроил ницафон на тетрис. Ирми одобряюще кивнул головой.

Максим озабоченно прошептал что-то на ухо Ирми. «Неважно! — воскликнул Ирми. — Ноам, Максим, начинаем по моему знаку! Надо разрушить эту стену, как это делается в обычном тетрисе; тут в принципе то же самое. Стирать спиральки и крючки…» — «Выщёлкивать!» — усмехнулся Ноам. — «Именно! Выщёлкивать!!! А ну-ка, попробуем вместе!» Пальцы Ирми забегали по клавишам ницафона, словно бы наигрывая некую мелодию. Ноам внимательно следил за происходящим на стене. Время от времени он едва уловимым движением пробегал пальцами по клавишам — и снова пристально смотрел на сооружение, мельтешащее множеством фигур всевозможных форм и размеров. Его движения пальцев по клавишам и вправду напоминали щелчки.

Близнецы увлечённо импровизировали, мелодии следовали одна за другой. Казалось, они наслаждаются музицированием, не задумываясь, что участвуют в сложной и опасной игре. Их голоса звучали всё увереннее и задорнее. Шмулик вытащил из-за пазухи и приложил к губам угав. Над ребятами раскатилось громкое «ткуа» на высоких тонах, пошло гулять эхом по скалам, отражаясь и сталкиваясь. Рувик пел, нежно склонившись над гитарой и перебирая длинными пальцами струны.

Ноам увидел, что стена начинает таять и оседать на глазах. Ирми и Ноам переглянулись, заулыбались, и, снова посерьёзнев, уставились на стену, на экранчики своих ницафонов, и снова на стену… которая ещё чуть-чуть осела. «Ну-ка, сколько рядов мы с тобой выщелкали?» — улыбнулся Ноам. — «Продолжай щёлкать!

Рувик, не отвлекайся, не двигайся! Мы делаем наше дело, твоё дело — петь…» — выкрикнул Ирми, словно бы что-то наигрывая на ницафоне. Рувик удивлённо отвечал:

«А я никуда и не двигаюсь!» Ренана с Хели тихо шептали псалмы, время от времени поглядывая то на стоящих рядом братьев Дорон и Ирми, то на стену. Они тоже заметили, что всё меньше спиралек мелькает между тяжело оседающими фигурами, кружение которых ощутимо замедляется, а сами фигуры бледнеют на глазах.

Максим пристально взглянул на стену и раньше всех увидел: в просветах между обваливающимися фигурами появились фантомные изображения близнецов. Откуда-то издали на них наплывали мечущиеся из стороны в сторону изображения, отдалённо похожие на Гилада и Ронена…

И снова предвестником беды над головами ребят гнусаво и пронзительно завыл силонофон, а следом оглушительно загрохотал ботлофон. Это явилось сигналом к настоящему обвалу тел затейливых и жутковатых форм, между которыми зазмеились спиральки — они скрепляли их намертво в продолжающие падать с ужасающим грохотом блоки самых немыслимых форм. Мало-помалу стало ясно, что этот грохот — не что иное, как пронизывающие друг друга эхо несущихся звуковых каскадов.

Ирми оглянулся по сторонам и увидел: прямо на них несётся «Хипазон», грозя прижать, а то и чуть ли не размазать их по этой жуткой стене, которая на глазах снова вздымалась ввысь и закручивалась в немыслимый жгут. «Все немедленно ко мне!» — заревел Ирми, притягивая в себе сестру с Ренаной. Он напряжённо наблюдал за лихорадочными манипуляциями Максима с ницафоном, который вдруг завопил: «Ребя-а-ата!

Вы куда?!» — «Что такое, Макси?» — «Мальчишки Дорон на той стороне…» — тяжело дыша, едва выговорил Максим.

Ирми с тревогой оглядел девушек, поискал глазами братьев Дорон. Близнецов на месте не оказалось, зато неожиданно, охваченный страхом, он увидел: тонкая фигура Ноама словно бы колыхнулась и начала расплываться в туманной дымке, обволакивающей стремительный «Хипазон» мечущимся шлейфом, похожим на длинный хвост гигантского ящера. Ноам словно бы удалялся и растворялся в сотканном из крохотных спиралек тумане. Ирми в панике завопил, срывая голос: «Ноам!!! Где ты, Ноам?!» Но слабый, угасающий голос Ноама раздался словно бы издалека: «Там… я вижу наших мальчиков!.. Я за ними!..» — «Не надо, Ноам! Там фантом, приманка!

Иди сюда, Ноам, вернись!» — откуда-то раздался голос Рувика. Где-то вдалеке, по ту сторону разваливающейся стены в густеющем тумане Ренана неожиданно увидела руки брата, держащие гитару, и услышала его песню, в которую вплёлся ликующий голос Шмулика: «Ребята! Тут Гилад и Ронен! Мы с ними! Идём на Второй Турнир!

Прорывайтесь за нами через стену! Я вижу выход!» «Хипазон» пронёсся мимо, отгромыхав оглушительными пассажами ботлофона и почти заглушив призыв Шмулика. Силонофона ребята почему-то не услышали. Скорее, чем они могли себе представить, грохот сменился тишиной. Это не была давящая тишина фелиоэффекта, порождение злого гения Тумбеля, это была обычная умиротворяющая тишина. Но не было с ними ни Ноама, ни спасителей-близнецов, а стало быть, не было и умиротворения в тишине, в которой растворились братья.