Альтернативная история России. От Михаила Ломоносова до Михаила Задорнова - Константин Пензев

– Вот смотрите. Чтобы залить свою экономику деньгами, США выпустили долговые обязательства под названием трежери. Их ФРС продает на мировом рынке. Чтобы купить эти гособлигации, нужно заплатить долларами. Если страны-инвесторы начинают покупать трежери, денег в мировой экономике становится больше или меньше?

– Меньше.

– Правильно. Кризис, который вызван недостатком денег, от этого усиливается или ослабевает?

– Усиливается.

– И чем больше США помогают выходу мировой экономики из кризиса, тем серьезнее становится кризис. Но в последнее время деньги из экономики США, как из переполненного ведра, начали растекаться по всему миру. Именно поэтому экономисты заговорили о стабилизации ситуации.

– В кризис нашему бизнесу на выручку пришла российская власть, выдав кредиты. Если компании не расплатятся, произойдет тихая национализация…

– А что в этом страшного? В противном случае банки, нефть, рудники переходят под контроль западных банков, которые аффилированы с «мировой закулисой», то есть с ФРС.

– Но налоги-то все равно они у нас платить будут.

– Это любимый аргумент либералов. Но мы с вами математику в школе учили и понимаем, что целое всегда больше части. Налог на прибыль всегда будет меньше самой прибыли. Так вот, прибыль будет вывозиться. Есть и проблема другого характера. Мы всю эту историю проходили при советской власти. В 20-х годах большевики выдали концессии на огромные территории России. Была история про компанию «Лена Голдфилдс», когда большевики заключили договор с английской компанией на добычу золота: 7 % получало государство, а 93 % – англичане. Когда большевики решили пересмотреть условия договора, англичане закрыли офис в Москве, и компания встала. То же самое возможно в нынешней ситуации. Представьте, «Норильский никель» управляется с Каймановых островов. Приходит факс о том, что шабаш, работа закончена. Завод закрыт. И вы с этим вообще ничего не можете поделать. Должны подавать в Стокгольмский арбитраж. Ситуация такая может произойти в любой момент. По команде из-за рубежа вся Россия будет просто парализована.

– Именно поэтому наши власти пытаются заставить весь наш крупный бизнес, зарегистрированный в оффшорах, вернуть на родину?

– Совершенно верно. Не случайно именно по этой причине в России не разрешается открытие прямых филиалов западных банков. Вы эти банки не контролируете, в любой момент они останавливают платежи – и экономика парализована.

Т

ТАТИЩЕВ Василий Никитич – известный русский историк; родился 16 апреля 1686 г. в поместье отца его, Никиты Алексеевича Татищева, в Псковском уезде; учился в Московской артиллерийской и инженерной школе под руководством Брюса, участвовал во взятии Нарвы (1705), в Полтавской битве и в Прутской кампании; в 1713–14 гг. был за границею, в Берлине, Бреславле и Дрездене, для усовершенствования в науках. В 1717 г. Татищев снова был за границею, в Данциге, куда Петр I его послал хлопотать о включении в контрибуции старинного образа, о котором шла молва, будто он писан св. Мефодием; но магистрат города не уступил образа, а Татищев доказал Петру неверность предания. Из обеих своих поездок за границу Татищев вывез очень много книг. По возвращении Татищев состоял при Брюсе, президенте берги мануфактур-коллегии, и ездил с ним на Аландский конгресс. Представление, сделанное Брюсом Петру Великому о необходимости подробной географии России, дало толчок к составлению «Русской истории» Татищева, на которого Брюс в 1719 г. указал Петру как на исполнителя подобной работы. Татищев, посланный на Урал, сразу не мог представить царю план работы, но Петр не забыл об этом деле и в 1724 г. напомнил о нем Татищеву. Принявшись за дело, Татищев почувствовал необходимость в исторических сведениях и потому, отодвинув географию на второй план, принялся собирать материалы для истории. Ко времени начала этих работ относится другой тесно связанный с ним план Татищева: в 1719 г. он подал царю представление, в котором указывал на необходимость размежевания в России. В мысли Татищева оба плана связывались; в письме к Черкасову в 1725 г. он говорит, что был определен «к землемерию всего государства и сочинению обстоятельной географии с ланд-картами». В 1720 г. новое поручение оторвало Татищева от его историко-географических работ. Он был послан «в Сибирской губернии на Кунгуре и в прочих местах, где обыщутся удобные места, построить заводы и из руд серебро и медь плавить». Ему приходилось действовать в стране малоизвестной, некультурной, издавна служившей ареной для всяких злоупотреблений. Объехав вверенный ему край, Татищев поселился не в Кунгуре, а в Уктусском заводе, где и основал управление, названное вначале Горною канцелярией, а потом Сибирским высшим горным начальством. Во время первого пребывания Татищева на уральских заводах он успел сделать весьма многое: перенес Уктусский завод на р. Исеть и там положил начало нынешнего Екатеринбурга; добился дозволения пропускать купцов на Ирбитскую ярмарку и через Верхотурье, а также заведения почты между Вяткою и Кунгуром; при заводах открыл две первоначальные школы, две – для обучения горному делу; выхлопотал учреждение особого судьи для заводов; составил инструкцию для оберегания лесов и т. п. Меры Татищева вызвали неудовольствие Демидова, видевшего подрыв своей деятельности в учреждении казенных заводов. Для расследования споров на Урал послан был Геник, нашедший, что Татищев во всем поступал справедливо. Татищев был оправдан, в начале 1724 г. представлялся Петру, был произведен в советники берг-коллегии и назначен в сибирский оберберг-амт. Вскоре за тем его послали в Швецию для надобностей горного дела и для исполнения дипломатических поручений. В Швеции Татищев пробыл с декабря 1724 г. по апрель 1726 г., осмотрел заводы и рудники, собрал много чертежей и планов, нанял гранильного мастера, пустившего в ход гранильное дело в Екатеринбурге, собрал сведения о торговле Стокгольмского порта и о шведской монетной системе, познакомился со многими местными учеными и т. д. Возвратясь из поездки в Швецию и Данию, Татищев несколько времени занимался составлением отчета и, хотя еще не отчисленный от берг-амта, не был, однако, послан в Сибирь. В 1727 г. Татищев назначен был членом монетной конторы, которой тогда подчинены были монетные дворы; на этой должности его застали события 1730 г. По поводу их Татищевым составлена была записка, подписанная 300 чел. из шляхетства. Он доказывал, что России, как стране обширной, более всего соответствует монархическое управление, но что все-таки «для помощи» императрице следовало бы учредить при ней сенат из 21 члена и собрание из 100 членов, а на высшие места избирать баллотировкою; здесь же предлагались разные меры для облегчения положения разных классов населения. Вследствие нежелания гвардии согласиться на перемены в государственном строе весь этот проект остался втуне, но новое правительство, видя в Татищеве врага верховников, отнеслось к нему благосклонно: он был обер-церемониймейстером в день коронации Анны Иоанновны. Став главным судьею монетной конторы, Татищев начал деятельно заботиться об улучшении русской монетной системы. В 1731 г. у Татищева начались недоразумения с Бироном, приведшие к тому, что он был отдан под суд по обвинению во взяточничестве. В 1734 г. Татищев был освобожден от суда и снова назначен на Урал, «для размножения заводов». Ему же поручено было составление горного устава. Пока Татищев оставался при заводах, он своею деятельностью приносил много пользы и заводам, и краю: при нем число заводов возросло до 40; постоянно открывались новые рудники, и Татищев считал возможным устроить еще 36 заводов, которые открылись лишь через несколько десятилетий. Между новыми рудниками самое важное место занимала указанная Татищевым гора Благодать. Правом вмешательства в управление частных заводов Татищев пользовался весьма широко и тем не раз вызывал против себя нарекания и жалобы. Вообще, он не был сторонником частных заводов, не столько из личной корысти, сколько из сознания того, что государству нужны металлы и что, добывая их само, оно получает более выгоды, чем поручая это дело частным людям. В 1737 г. Бирон, желая отстранить Татищева от горного дела, назначил его в Оренбургскую экспедицию для окончательного усмирения Башкирии и устройства управления башкир. Здесь ему удалось провести несколько гуманных мер: например, он выхлопотал, чтобы доставление ясака было возложено не на ясачников и целовальников, а на башкирских старшин. В январе 1739 г. Татищев приехал в Петербург, где устроена была целая комиссия для рассмотрения жалоб на него. Его обвиняли в «нападках и взятках», неисполнительности и т. п. Есть возможность допустить, что в этих нападках была доля истины, но положение Татищева было бы лучше, если бы он ладил с Бироном. Комиссия подвергла Татищева аресту в Петропавловской крепости и в сентябре 1740 г. приговорила его к лишению чинов. Приговор, однако, не был исполнен. В этот тяжелый для Татищева год он написал свое наставление сыну – известную «Духовную». Падение Бирона вновь выдвинуло Татищева: он был освобожден от наказания и в 1741 г. назначен в Царицын управлять Астраханскою губернией, главным образом для прекращения беспорядков среди калмыков. Отсутствие необходимых военных сил и интриги калмыцких владетелей помешали Татищева добиться чего-либо прочного. Когда вступила на престол Елизавета Петровна, Татищев надеялся освободиться от калмыцкой комиссии, но это ему не удалось: он был оставлен на месте до 1745 г., когда его из-за несогласий с наместником отставили от должности. Приехав в свою подмосковную деревню Болдино, Татищев уже не оставлял ее до смерти. Здесь он заканчивал свою историю, которую в 1732 г. привозил в Петербург, но к которой не встретил сочувствия. Обширная переписка, веденная Татищевым из деревни, дошла до нас. Накануне смерти он поехал в церковь и велел туда явиться мастеровым с лопатами. После литургии он пошел со священником на кладбище и велел рыть себе могилу подле предков. Уезжая, он просил священника на другой день приехать приобщить его. Дома он нашел курьера, который привез указ, прощавший его, и орден Александра Невского. Он вернул орден, сказав, что умирает. На другой день он приобщился, простился со всеми и умер (15 июля 1750 г.). Главное сочинение Татищева могло появиться в свет только при Екатерине II. Вся литературная деятельность Татищева, включая и труды по истории и географии, преследовала публицистические задачи: польза общества была его главною целью. Татищев был сознательным утилитаристом. Мировоззрение его изложено в его «Разговоре двух приятелей о пользе наук и училищ». Основной идеей этого мировоззрения была модная в то время идея естественного права, естественной морали, естественной религии, заимствованная Татищевым у Пуффендорфа и Вальха. Высшая цель, или «истинное благополучие», по этому воззрению, заключается в полном равновесии душевных сил, в «спокойствии души и совести», достигаемом путем развития ума «полезною» наукою; к последней Татищев относил медицину, экономию, законоучение и философию. К главному труду своей жизни Татищев пришел вследствие стечения целого ряда обстоятельств. Сознавая вред от недостатка обстоятельной географии России и видя связь географии с историею, он находил необходимым собрать и рассмотреть сначала все исторические сведения о России. Так как иностранные руководства оказались полными ошибок, Татищев обратился к первоисточникам, стал изучать летописи и другие материалы. Сначала он имел в виду дать историческое сочинение, но затем, найдя, что на летописи еще не изданные ссылаться неудобно, решил писать в чисто летописном порядке. В 1739 г. Татищев свез в Петербург труд, над которым он проработал 20 лет, и передал его в Академию наук на хранение, продолжая работать над ним и впоследствии, сглаживая язык и прибавляя новые источники. Не имея специальной подготовки, Татищев не мог дать безукоризненный научный труд, но в его исторических работах ценны жизненное отношение к вопросам науки и соединенная с этим широта кругозора. Татищев постоянно связывал настоящее с прошлым: объяснял смысл московского законодательства обычаями судейской практики и воспоминаниями о нравах XVII в.; на основании личного знакомства с инородцами разбирался в древней русской этнографии; из лексиконов живых языков объяснял древние названия. Вследствие этой-то связи настоящего с прошлым Татищев нисколько не отвлекался занятиями по службе от своей основной задачи; напротив, эти занятия расширяли и углубляли его историческое понимание. Добросовестность Татищева, раньше подвергавшаяся сомнениям из-за его так называемой Иоакимовской летописи, в настоящее время стоит выше всяких сомнений. Он никаких известий или источников не выдумывал, но иногда неудачно исправлял собственные имена, переводил их на свой язык, подставлял свои толкования или составлял известия, подобные летописным, из данных, которые ему казались достоверными. Приводя летописные предания в своде, часто без указания на источники, Татищев дал в конце концов в сущности не историю, а новый летописный свод, бессистемный и достаточно неуклюжий. Первые две части I тома «Истории» были изданы впервые в 1768–69 гг. в Москве Г.Ф. Миллером, под заглавием «История Российская с самых древнейших времен неусыпными трудами через 30 лет собранная и описанная покойным тайным советником и астраханским губернатором В.Н. Татищевым». II том изд. в 1773 г., III т. – в 1774 г., IV т. – в 1784 г., а V т. был найден М.П. Погодиным лишь в 1843 г. и издан Обществом истории и древностей российских в 1848 г. Татищев привел в порядок материал до времени смерти Василия III; им же был заготовлен, но не проредактирован окончательно материал до 1558 г.; ряд рукописных материалов имелся у него и для позднейших эпох, но не дальше 1613 г. Часть подготовительных работ Татищева хранится в портфелях Миллера. Кроме истории Татищева и упомянутого выше разговора, оставил большое количество сочинений публицистического характера: «Духовная», «Напоминание на присланное расписание высоких и нижних государственных и земских правительств», «Рассуждение о ревизии поголовной» и др. «Духовная» (изд. 1775) дает подробные наставления, обнимающие всю жизнь и деятельность человека (помещика). Она трактует о воспитании, о разных родах службы, об отношениях к начальству и подчиненным, о семейной жизни, управлении имением и хозяйством и т. п. В «Напоминании» излагаются взгляды Татищева на государственное право, а в «Рассуждении», написанном по поводу ревизии 1742 г., указываются меры к умножению доходов государственных. Татищев – типичный «птенец гнезда Петрова», с обширным умом, способностью переходить от одного предмета к другому, искренно стремившийся к благу отечества, имевший свое определенное миросозерцание и твердо и неуклонно проводивший его, если и не всегда в жизни, то, во всяком случае, во всех своих научных трудах. Умер В.Н. Татищев 15 июля 1750 г.[261]