По пути в Германию (воспоминания бывшего дипломата) - Вольфганг Ганс Путлиц

Что же касается постоянной визы, то я ничего не добился. У меня не оставалось другого выхода, как ехать на Ямайку, навстречу неизвестному будущему. Я купил в Нью-Йорке билеты для себя и Вилли и сообщил британскому посольству в Вашингтоне, как это было мне предписано еще в Лондоне, примерную дату прибытия в Кингстон, чтобы тамошний губернатор был об этом информирован.

Выкрашенный в угрюмую серо-зеленую краску для маскировки, полностью затемненный «Британик» зигзагами пересек Северную Атлантику от Ливерпуля до Нью-Йорка. Но на этой стороне океана мы не подвергались никакой военной опасности. Для американцев не существовало ни подводной войны, ни затемнения. [286]

У причала в Хобокене нас ожидал, блистая свежей белоснежной окраской, пароход компании «Юнайтед фрут» — «Верагуа», который и должен был доставить нас на солнечную Ямайку. Ночью пароход шел при всех огнях. Пассажирами здесь были не трусливые, как зайцы, люди, напуганные войной и находящиеся в скверном настроении, а независимо державшие себя бизнесмены и туристы. Они хотели насладиться всеми прелестями летней морской прогулки под тропическим небом. Ежедневно они купались в бассейне верхней палубы, наполненном прохладной свежей морской водой, а по ночам танцевали при серебряном свете звезд под музыку кубинского судового оркестра.

Время от времени на горизонте проплывали желтые дюны Багамских островов. Показались зеленые купола Кубы, а еще через час я увидел западные холмы моего старого Гаити. На рассвете пятого дня путешествия мы должны были прибыть в порт Кингстон на Ямайке. Накануне вечером мы развлекались на танцевальной площадке далеко за полночь, а затем отправились спать, чтобы к утру, при высадке, быть бодрыми. Рассвет еще не забрезжил, когда нас разбудил грубый мужской голос, доносившийся из коридора:

— Оба немца должны немедленно отправиться в таможню.

Едва мы протерли глаза, как в каюту вошел официант и лично передал нам этот приказ.

Пароход не двигался, хотя до порта Кингстон было минимум два часа пути. Мы находились у входа в большую бухту рядом со старой стоянкой флота в Пор-Роял, выстроенной в свое время адмиралом Нельсоном. На борт парохода прибыл британский военный патруль. Я спросил официанта, не успеем ли мы позавтракать. Он поспешно ответил:

— Нет, солдаты говорили, что позавтракаете вы потом, на берегу.

Волей-неволей мы вышли из своих кают и по сходням спустились в ожидавшую нас моторную лодку. Матросы протянули наши чемоданчики, и через несколько секунд мы двинулись в направлении Пор-Роял. [288]

С любопытством смотрели на нас из люков «Верагуа», похожих на бычьи глаза, сонные, непричесанные молодые американки, с которыми мы всего пять часов назад так непринужденно и весело танцевали. Видимо, они переживали сейчас свое первое пикантное военное приключение; наверняка они еще долго говорили о двух опасных нацистских шпионах, арест которых наблюдали.

На берегу нас встретила группа канадских солдат с примкнутыми штыками. Их командир, бородатый майор, вежливо потребовал, чтобы мы последовали за ним в автобус. Он сел за руль, а рядом с ним и сзади уселись по два солдата, вооруженных револьверами. Другая группа солдат, вооруженных карабинами, двинулась вслед за нами в другой машине. Что и говорить, начало было малообещающим.

Мы въехали в горы. Начало припекать утреннее солнце. Путь становился все более извилистым, и все более красивый вид открывался на синюю морскую бухту. Внизу, на берегу, я увидел огромный белый отель, где жил около десяти лет назад и познакомился с сестрой гаитянского министра иностранных дел. Через два с половиной часа, не доезжая последнего перевала высотой пять тысяч футов, мы попали в барачный лагерь. Здесь находился гарнизон канадских войск на Ямайке. Это был Нью-кастл.

Майор отпустил солдат и пригласил нас в свою квартиру, где уже ожидал отличный завтрак. При более близком знакомстве канадцы, несмотря на свою внешнюю суровость, оказались приветливыми людьми. Это были большей частью крестьяне из прерий, лишь недавно и, видимо, очень неохотно надевшие военную форму. Здесь стоял Виннипегский гренадерский полк.

Как сказал майор, губернатор распорядился, чтобы нас поместили в этом лагере, где мы будем жить под защитой гренадеров. После завтрака он показал нам вместительный офицерский барак, предназначавшийся для нас в качестве квартиры. В бараке были две комнаты, ванная, а вдоль фасада тянулась веранда, с которой открывался чудесный вид на столицу острова Кингстон и дальше на море. За домом находилось строение поменьше, утопавшее в ярких цветах; там были большая кухня и другие хозяйственные помещения. Солдаты приводили все в порядок и расставляли мебель. [289]

Мы провели с Вилли весь день в офицерском казино, оживленно беседуя, играя в карты и слушая музыку по радио. Отведав доброго ямайского рому, мы в несколько возбужденном настроении около десяти часов вечера отправились на новую квартиру, чтобы провести там нашу первую ночь.

Утром, когда я еще спал, в мою комнату ворвался взъерошенный Вилли и на своем рейнском наречии сообщил малоутешительную весть:

— Мне кажется, эти парни строят там проволочные заграждения.

Я выглянул в окно и заметил, что около десятка негров забивали колья вокруг нашего двора, где солдаты выгрузили мотки колючей проволоки. Кроме того, мы заметили, что в бараке напротив нас разместились унтер-офицер и двенадцать солдат, чтобы наблюдать за нами. Двое из них уже стояли на посту с карабинами за плечами.

Майор позвал нас завтракать, и мы не скрыли от него своего удивления.

— Все это делается для вашей защиты, — пояснил майор. — Вы не должны чувствовать себя пленниками. Вы можете гулять, где хотите. Однако у меня имеется предписание, чтобы вас всегда сопровождал солдат. Завтра вечером губернатор приглашает вас на ужин в Кингстон, где вы сможете обсудить с ним все эти вопросы.

Несмотря на кое-какие недобрые предчувствия, я считал, что еще не все потеряно.

Назначенная на вечер следующего дня встреча с губернатором в силу непредвиденных обстоятельств сорвалась. В первой половине дня мне было передано, что я должен явиться вечером на обед к губернатору в смокинге; в ответ я сообщил, что, к моему прискорбию, был вынужден оставить смокинг в Голландии, в руках гестапо, и не смог привезти его в своем чемоданчике. Губернатор выразил сожаление по поводу того, что смокинг по вечерам во дворце совершенно обязателен, и сообщил, что пригласит меня на обед в один из следующих дней.