Том 10. Рассказы, повести 1898-1903 - Антон Чехов

Заметка, занесенная в книжку почти одновременно с записью о телефоне, переработана для главы II: «Писарь посылает жене из города фунт икры с запиской: „Посылаю Вам фунт икры для удовлетворения Вашей физической потребности“» (Зап. кн. I, стр. 95). Таким же образом поясняет в письме к «любезным папаше и мамаше» назначение «фунта цветочного чаю» Анисим. В главах II и III были развиты черты этого героя, кратко намеченные в следующем наброске: «Служащий в сыскном отделении приезжает домой в деревню; он в калошах, штаны навыпуск, родне его приятно, что он вышел в хорошие люди. Глядит на одного мужика и всё беспокоится: „У него рубаха краденая!“ Оказалось, верно» (Зап. кн. I, стр. 100). В главе III отразилась еще одна заметка, поначалу не относившаяся к Анисиму: «Мужик, желая похвалить: „господин хороший, специальный“» (Зап. кн. I, стр. 106). Анисим говорит о своем приятеле Самородове: «Человек специальный. Личный почетный гражданин…»

Три записи 1899 г. использованы в работе над образом плотника-подрядчика, прозванного Костылем. В главе III герой наделен некоторыми приметами мастерового человека, первоначально запечатленными в заметке: «X., бывший подрядчик, на всё смотрит с точки зрения ремонта и жену себе ищет здоровую, чтобы не потребовалось ремонта; N. прельщает его тем, что при всей своей громаде идет тихо, плавно, не громыхает; всё, значит, в ней на месте, весь механизм в исправности, всё привинчено» (Зап. кн. I, стр. 98). Далее следует такая запись: «Зять Андреева стал богатым подрядчиком, но по старой привычке всё еще ходит пешком» (Зап. кн. I, стр. 102). В повести нет «зятя Андреева», а «богатым» Костыль называет себя только в шутку (гл. IX). Но в главе V есть фраза, близкая к цитированной: Костыль «давно уже был подрядчиком, но не держал лошади, а ходил по всему уезду пешком». Этому герою дана взятая на заметку фамилия: «Елизаров» (Зап. кн. I, стр. 105).

Некоторые авторские «заготовки» пригодились в работе над эпизодическими образами. Так, школьному сторожу Якову (гл. IX) передано характерное выражение, принадлежавшее купцу: «Купец: цобственный дом» (Зап. кн. I, стр. 102).

Последняя заметка — фамилия, ставшая центральной в произведении: «Цыбукин» (Зап. кн. I, стр. 107).

Рукопись и авторские корректуры повести «В овраге» не сохранились. Как явствует из письма Чехова к В. М. Соболевскому от 19 января 1900 г., первоначально замышлялся рассказ не более чем в один печатный лист. В ноябре 1899 г. Чехов писал его для газеты «Русские ведомости», «но рассказ растянулся <…>, и пришлось отправить его в другое место».

Работа над рукописью началась, по-видимому, с первых чисел ноября: до 30 октября Чехов заканчивал «Даму с собачкой». Впервые «большая повесть», близкая к окончанию, упомянута автором в письме к М. П. Чеховой от 14 ноября.

17 ноября редактор журнала «Жизнь» В. А. Поссе телеграфировал Чехову из Петербурга: «Редакция „Жизни“ убедительно просит вас поддержать журнал присылкой рассказа декабрю или январю» (ГБЛ).

Редакцию «Жизни» Поссе возглавил в конце 1898 г. Под его руководством журнал становится одним из самых значительных печатных органов в подцензурной марксистской прессе. Его беллетристический отдел, возглавленный Горьким, в 1899 г. высоко оценил В. И. Ленин: «… недурной журнал! Беллетристика прямо хороша и даже лучше всех!..» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 25).

Горький, проявивший горячую заинтересованность в сотрудничестве Чехова, писал ему в начале декабря (после 6-го) 1898 г.: «А что, получили Вы приглашение писать в „Жизнь“? Вот славно было бы, если б Вы согласились на их условия!» (Горький, т. 28, стр. 52). Почти одновременно, 8 декабря, к Чехову обратился Поссе: «… решаюсь просить Вас поддержать журнал своим талантливым пером». Разъясняя ситуацию в редакции, он писал, что «Жизнь» «будет стремиться не разъединять, а, по возможности, соединять врагов русского бюрократизма. <…> Струя марксистского „Нового слова“ будет, конечно, чувствоваться уже хотя бы потому, что я сам состоял одним из редакторов „Н. С. “…» (ГБЛ; см.: И. А. Бутская. А. П. Чехов и журнал «Жизнь». — «Вісник Київського ун-ту», 1960, № 3. Сер. Філології та журналистики. Вип. 1, стр. 40; В. К. Гайдук. Из отношений А. П. Чехова с журналами «Жизнь» и «Начало». — В кн.: Сборник статей и материалов. Вып. 5. Ростов н/Д., 1969, стр. 51 (Лит. музей А. П. Чехова).

Чехов в письме к Поссе (оно утрачено) ответил согласием. Адресат 20 декабря отозвался так: «…несказанно обрадовали Вашим письмом. В „Жизнь“ я верю и верю, что у Вас явится охота поскорее написать для нее что-нибудь». Редактор был озабочен тем, понравится ли Чехову готовившийся первый номер «Жизни» (ГБЛ). Одновременно Поссе сообщал Горькому: «Сейчас <…> получил от Чехова милое письмо с согласием сотрудничать. Рад бесконечно» (АГ). Горький писал Чехову в канун Нового года: «… для „Жизни“ Вы туз козырей, а для меня Ваше согласие — всем праздникам праздник! Рад я — дьявольски!» (Горький, т. 28, стр. 53).

3 января 1899 г. Чехов в письме к Горькому оценивал беллетристику первого номера «Жизни». Горький же, согласившийся с большинством замечаний, просил (между 6 и 15 января) помочь Поссе: «Нужно поддержать его на первых порах <…> Помимо этого, — для меня главного, — „Жизнь“ имеет тенденцию слить народничество и марксизм в одно гармоничное целое. Такова, по крайней мере вначале, была ее задача. Теперь марксисты, которые обещали участвовать в ней, провели Поссе за нос и основали свой журнал „Начало“». (Издавался в Петербурге с января по май 1899 г. легальными марксистам по редакцией П. Струве и М. Туган-Барановского.) «Я, — писал Горький, — всех этих дел не понимаю. Скажу откровенно, что не лестно думаю я о питерских журналистах <…> Но — дайте теперь же в „Жизнь“ что-нибудь Ваше, она принимает какие угодно условия от Вас. Подумайте — вдруг по толчку Вашему и дружным усилиям других возникнет журнал, на самом деле интересный и серьезный? Это будет славно!..» (Горький, т. 28, стр. 56). Поссе (письма к Горькому от 8 и 13 января — АГ), возлагавший на Чехова такие же надежды, просил его 10 января поддержать журнал «рассказом для февральской книжки», тоже сообщив об уходе марксистов в «Начало» (ГБЛ).

18 января Чехов писал Горькому: «Ваше письмо насчет „Жизни“ и письмо Поссе пришло, когда уж я дал согласие, чтобы в „Начале“ выставили мою фамилию. Была у меня М. И. Водовозова, пришло письмо от Струве — и я дал свое согласие, не колеблясь ни одной минуты. Готового у меня нет ничего…»

Сотрудники «Начала» не раз просили о рассказе из народной жизни (письма к Чехову П. Б. Струве от 12 января, М. И. Водовозовой от 13 февраля, 8 и 26 мая 1899 г. — ГБЛ), но в мае журнал был запрещен. По поводу же участия Чехова в «Жизни» переписка продолжалась. 23 апреля ему писал об этом Горький, 12 августа — Поссе: «…продолжаю с прежним нетерпением ожидать от Вас рассказа…» (ГБЛ). Горький, узнав от Поссе (из его письма от 18 августа — АГ), что Чехов работает над романом, сразу же (август, до 23) написал ему: «… если Вы никому еще не обещали романа — пожалуйста, отдайте его „Жизни“» (Горький, т. 28, стр. 91). Поссе 21 августа вновь просил Горького: «Чехова, Чехова и еще раз Чехова!» (АГ). 24 августа Чехов ответил Горькому, что о романе он даже не помышлял. «Я почти ничего не пишу, а занимаюсь только тем, что всё жду момента, когда же наконец можно будет засесть за писанье».

К концу года настоятельные просьбы участились. Поссе хотел видеть Чехова рядом с Горьким в числе руководителей «Жизни», взять вместе с ними журнал в «аренду, в полное распоряжение» и спрашивал Горького: «Но что <…> Чехов? Он нам необходим» (письма Поссе к Горькому от 1 и 21 сентября. — АГ). 10 октября редактор писал Чехову: «…жду, что Вы примкнете к „Жизни“ и своим сотрудничеством, а также товарищескими указаниями поможете ей держаться правильного пути» (ГБЛ; Записки ГБЛ, вып. 8, стр. 53–54). Горький убеждал (около 19 октября): «Дайте „Жизни“ рассказ! Очень прошу вас об этом» (Горький, т. 28, стр. 97). Поссе спрашивал у него 16 ноября: «Отчего Чехов молчит?» (АГ), а 17-го телеграфировал Чехову, что просит рассказ к «декабрю или январю» (ГБЛ). 19-го Чехов написал Поссе: «Дело в том, что я пишу повесть для „Жизни“. <…> В ней всего листа три, но тьма действующих лиц, толкотня, тесно очень — и приходится много возиться, чтобы эта толкотня не чувствовалась резко. Как бы ни было, около 10 дек<абря> она уже сформуется совсем, можно будет набирать. Но вот беда: разбирает страх, что ее пощиплет цензура. Цензурных помарок я не перенесу, или кажется, что не перенесу. И вот потому, что повесть местами выходила не совсем цензурной, я не решался писать Вам определенно и отвечать наверное. Теперь, конечно, отвечаю наверно, но с условием, что Вы возвратите мне мою повесть, если она и Вам покажется местами не цензурной, т. е. если Вы также будете предвидеть опасность, что ее почиркает цензор». Поссе отвечал 22 ноября: «…спасибо за то, что Вы окончательно решили вдохнуть новую жизнь в наш журнал своей повестью <…> Относительно цензуры не беспокойтесь. Я дам цензору прочитать Вашу повесть в рукописи и без Вашего определенного согласия не допущу печатания с цензурными выкидками» (ГБЛ).