Бунт обреченных - Уильям Бартон

Я довольно быстро отыскал By Чингду и Джимми Дица, убедился, что они делают все, что нужно, приглядел за некоторыми младшими джемадарами.

Да, действительно, все оказалось не так уж плохо.

Потери среди офицерского состава были небольшие.

Это несколько облегчало дальнейшие действия. Затем я отправился туда, где лежали трупы. Чей-то голос прошептал мне на ухо:

— Джемадар-майор?

Знакомый голос…

— Это ты, Шмидт? — Я весьма обрадовался своей способности, вернее, тому, что не потерял ее, узнавать голоса солдат и быстро вспоминать их имена.

Хотя, если честно признаться, я чувствовал себя попавшим в другое измерение.

— Да, сэр, — проговорил он. — Вы… вам лучше бы прийти сюда, сэр.

Как странно…

Я прошел туда, где на коленях рядом с неподвижно лежащим телом в скафандре стоял этот солдат. Мертвый, очевидно, был его другом. Но облачение показалось мне очень знакомым, и осознание этого заставило мое сердце остановиться.

Я упал на колени рядом с телом, прочистил лицевую пластину шлема и увидел Соланж Корде.

Не похоже, чтобы она спала. Огромные бархатные глаза были открыты и смотрели в чужое враждебное небо, в горизонт. Может, в свой последний момент она видела облака, висящие над серыми утесами Эфиопии, песок, похожий на волны странного непрозрачного тумана, переносимый по Сахаре ветром и формирующийся в барханы, песчинки, что-то шепчущие друг другу. Рот девушки был слегка приоткрыт, зубы сверкали — гримаса удивления: «Я? Сейчас? Но я не готова». Еще одна пара солдатских ботинок остановилась возле нас; я взглянул на скафандр, отмеченный нашивками младшего джемадара и идентификационным значком.

Кэти Ли Мендоза.

Голос Вронски вывел меня из прострации: — Моррисон?

— Мм, слушаю, мадам.

— Ты цел?

— Да, мэм.

— Хорошо. Грэнни Джонс убита, я собираюсь представить вас к званию младшего риссальдара. Так что, пока будете исполнять ее обязанности и возьмите под свое командование то, что осталось от ее батальона.

— Слушаюсь, мэм. — Я представил Татьяну, стоящую рядом с нами: тонкая, яростная, черноволосая женщина, тяжелые волосы подняты в высокую прическу.

Вронски продолжала: — Объяви всем о своем повышении и поднимай свою задницу к нам наверх.

— Слушаюсь, мэм. — Я медленно поднялся на ноги, все еще не спуская глаз с Соланж Корде.

— Холоднее, чем лед, — проговорила Кэти Ли. — Холоднее, чем черный проклятый лед. — Обняв меня, она постояла рядом еще минутку, затем мы разошлись, каждый по своим делам.

Мы сидели за столом в так называемой кают-компании, держа в руках горячие чашки с кофе.

Напротив меня расположилась By Чингда, которую тоже можно было поздравить с повышением — теперь она джсмадар-майор и получила под свое начало мой полк. Выглядела By усталой; на хорошеньком китайском личике появились морщинки. Женщина пила крепкий красный чай, который все почему-то называют чаем британской армии. Этот напиток знаменит тем, что в нем кофеина значительно больше, чем в натуральном кофе.

Теперь у солдат расы господ, невредимых и раненых, было время отдохнуть. Последовала погрузка на космический корвет. Нас ждали семь дней полета, за которые надо было преодолеть триста парсеков до следующего места высадки или сбора. К тому времени мои раненые выздоровеют, их облачение починят или заменят. Может, по дороге прихватим замену. Времени для тренировки, починки и отдыха было предостаточно.

By зевнула, широко открыв рот, все равно кажущийся маленьким, и потерла свои узкие глаза. Я почувствовал, как во мне нарастает возбуждение. By Чингда снова принялась за чай:

— Зря я пью это, мне надо выспаться.

Я опустил глаза вниз и уставился в собственную чашку с крепким сладким кофе: — Ага.

— Черт, может, мы пересмотрим доктрину, запрещающую брать наложников в бой?

Я заглянул ей в глаза, но ничего не смог в них прочесть.

— Может, ты и права. — Я отпил еще глоток и попытался успокоиться.

Девушка встала, потянулась, выгнув мускулистую спину, выпятив отлично обрисованную тонкой тканью грудь, и швырнула чашку на поднос.

— Встретимся утром, Ати, — сказала она и вышла из кают-компании, прекрасно зная, что командир смотрит ей вслед.

А я еще долго сидел за столом, пил кофе, ставший уже холодным, как лед, и лишь потом пошел спать.

Подобно граду из черной пушки, солдаты падали с неба на одну из урбанизированных колониальных планет Key. Орудия защитников пытались сбить нас, но постоянно промахивались и взрывались, пораженные оружием нового поколения, которое достали повелители из своего металлического сундука. Может, оно давно у них имелось, трудно сказать.

Все-таки господа по-прежнему недооценивали ксуитян. Но, как и раньше, их ресурсы были побольше, карманы поглубже, а вот у их противников нет. Со дня первой, трудной атаки прошло несколько месяцев, и вот уже ксуитяне отходят, теряя планету за планетой, возвращаясь к очагу и дому. Готовятся, наверно, к сдаче или решающему бою. Интересно, останется ли кто-нибудь из них в живых к тому времени, когда все закончится, наберут ли из них новобранцев?

Улицы городов ксуитян ничем не отличались от улиц других цивилизованных планет. Они походили на земные: каменные здания из бетона, стекла и блестящей керамики, которые исправно рушились и горели.

Солдаты армии противника, облаченные в скафандры, убегали от нас, умирали, а когда предоставлялась возможность, убивали нас. Однако со временем это удавалось им все с меньшим и меньшим успехом. Ксуитяне — жители тех городов, численностью превосходившие солдат в тысячу раз, прятались в укрытиях, которые взрывались, а они сгорали заживо.

Я представлял себе многоногих полукрабов, скорчившихся в бесполезном укрытии, под странной формы бетонной лестницей, построенной для удобства их хождения, которая взрывается и рассьшается на куски…

Охваченное огнем и ужасом гражданское население колонии, размахивая горящими конечностями, крича высокими, пронзительными голосами, в панике металось по разрушенным улицам. Я поднял оружие, готовясь уничтожить, успокоить этих несчастных ублюдков.

Взорвав горящих ксуитян, оставляя на улице сплошное кровавое месиво, небо прорезала вспышка какого-то оружия. Вот так-то, солдат. Освободили страждущих от бремени жизни, уничтожили страдание. Я выстрелил в огневую точку противника. Плохо, братец, надо было бы позволить этому глупому гражданскому сукиному сыну сгореть заживо.

Боже мой, у меня четыре тысячи солдат, за которыми нужен глаз да глаз, и я не могу позволить, чтобы меня вдруг неожиданно прикончили!