Минька, или Операция «Возмездие» - Александр Абердин

Максим Бендинский сел на диван и уныло спросил:

— И что последует за этим, Семён, вы нападёте на нас? Хотя я склонен считать, что вы в любом случае объявите нам войну, ведь мы действительно встали не на ту сторону и какие бы доводы мы вам не приводили, они вас ни в чём не убедят. Если ваши слова не блеф, чего я также не исключаю, то нам всем теперь точно не сдобровать. Армия у нас практически никакая, чисто символическая, для парадов, зато вы всё это время воевали и скорее всего имеете самую сильную армию на планете, раз атлантийцы так и не смогли вас задушить.

Полковник Денисов всё таким же спокойным тоном ответил своему собеседнику:

— Да, армия у нас действительно очень мощная, Максим, и мы можем поставить под ружьё не менее тридцати миллионов человек, но не станем этого делать. Нападать на вас мы не будем даже в том случае, если ваше руководство предаст уже не нас, а вас и снова бросится искать защиты у атлантийцев. Тогда мы просто разрушим всю вашу военную инфраструктуру.

— Но как вы это сможете сделать? — Удивлённо спросил Максим Бенединский — Вы упомянули психокинез, но мне что-то не верится в то, что на свете есть такие психокинетики, которые способны на что-то большее, чем поджигание листка бумаги.

Семён усмехнулся и подтвердил то, что сказал раньше:

— Можете в этом даже не сомневаться, Максим. Мощные психокинетики есть не только у нас, но и у атлантийцев. Более того, довольно много русских, украинцев, белорусов и других жителей Восточной Европы, которые были индиго и обладали большим психокинетическим потенциалом, давно уже завербованы атлантийцами и вывезены в Штаты. Атлантийцы надеются, что все они выступят против нас в грядущей психокинетической войне и скорее всего именно так и будет. Именно поэтому мы намерены уничтожить их военную инфраструктуру одним ударом. Это самым наглядным образом покажет атлантийским пси-коммандос, кто есть кто в этом мире, но я не очень-то верю, что все они тут же сдадутся на милость победителя. Мы могли бы уничтожить заодно и всех атлантийцев, но, во-первых, Человечество и так уже понесло огромные потери, а, во-вторых, огромное число обывателей в Западной Европе и Северной Америке попросту ни в чем не виноваты. Они являются всего лишь живым щитом, за которым спрятались несколько миллионов негодяев и хотя мы ведём пси-разведку вот уже полгода, далеко не всех нам удалось выявить. Тут наши успехи довольно скромны.

Читая мысли Максима Бенединского, Семён прекрасно видел, что этот разговор имеет для него весьма отвлечённый характер. Тот по прежнему не верил в психокинетическую мощь республиканцев, хотя и полагал, что бегство атлантийцев из Восточной Европы отнюдь не было случайностью, но зато был весьма озабочен не столько своей судьбой, на себе он уже поставил крест и считал, что его либо поставят к стенке, либо вздёрнут на виселице, сколько судьбой тех тридцати двух миллионов человек, которые проживали в России. По большей части это были русские. Поэтому как только Семён умолк, он тут же спросил взволнованным голосом:

— А что будет с нами, Семён?

Полковник Денисов вздохнул и ответил:

— Максим, эти тридцать два миллиона добились того, о чём говорила когда-то всякая шваль, заявляя, что Россия должна быть компактным государством без своих территорий за Уралом. Ваш президент отдал Кольский полуостров и все Поморье Норвегии, Карелию вместе с Питером — Финляндии, Швеция прибрала себе всю Прибалтику, Польша — Украину, а Кавказ и вовсе остался в итоге ничейным, так как практически все мусульманские страны, которые могли на него претендовать, полностью уничтожены. В результате Россия скукожилась до дюжины областей, расположенных вокруг Москвы. Это был ваш выбор, ну, что же, вы и дальше сможете жить в этом бантустане, если пожелаете того. Мы вас трогать не будем и даже оставим вам ваше руководство в целости и сохранности, хотя оно того и не заслуживает. В таком виде и при таком президенте вы нам совершенно не интересны и очень многие из моих друзей, хотя они и являются коренными москвичами, не желают видеть вас даже в упор. Вы нам не нужны и не интересны по большому счёту, но на вас сейчас работает двенадцать миллионов китайцев, которые в принципе находятся в вашей стране на положении рабов. Вот с ними-то вам придётся расплатиться по полному счёту и в дальнейшем вы будете обходиться только своими собственными силами и помощи вам будет ждать неоткуда, да, вы этого и недостойны.

От таких слов Максим Бендинский сник, но был вынужден согласиться с Семёном, но сделал это весьма стандартно:

— Да, вы правы, Семён. Республика имеет моральное право изолировать нас от всего мира. Победителей не судят. Правда, сначала вам нужно будет победить атлантийцев, а они, после того, что сделали с миром, будут отчаянно сопротивляться.

Полковник Денисов вздохнул и проворчал:

— Да, уж, победителей не судят, Максим. Судят преступников и далеко не каждая победа является торжеством справедливости. Атлантийцы думали, что они уже одержали победу во всём мире и им после того, как они уже уничтожили несколько миллиардов человек, оставалось только расправиться самым выгодным для них способом, то есть без термоядерных взрывов, ещё с парой сотен миллионов человек, чтобы править миром, но не тут-то было — наша республика не только не дала им превратить блокаду в постоянно пылающий костёр, в котором они и дальше сжигали бы своих сателлитов, но и выстояла. Более того, Максим, мы обладаем теперь такой мощью, что могли бы уничтожить их всех с необычайной лёгкостью, вот только нам не нужна такая победа. Мы же не людоеды. А относительно изоляции я вам так скажу, Максим, — всё будет зависеть от вас самих.

Вот тут-то Максим Бенединский и оживился. Он вскочил на ноги и прижимая трубку к уху стал ходить по комнате, а потом, как только Семён замолчал, быстро поинтересовался у него:

— Господин полковник, насколько я это понимаю, вы способны видеть не только игральную карту, спрятанную в конверт из чёрной бумаги. Скажите, капитан Руднев доложил своему руководству о нашем с вами разговоре?

Семён, который уже прочитал его мысли, сказал:

— Да, господин Бенединский, и его непосредственное руководство не спешит докладывать об этом разговоре вышестоящему начальству. Полковник Завьялов решил подождать.

— Капитан Руднев, — Громко воскликнул Максим — Если в вас осталась хоть капля мужества, то сделайте то, о чём я вас сейчас попрошу. Я сейчас же отправлюсь в Останкино и подготовлюсь к прямой трансляции. У того странного государственного образования, которое мы называем Россией, имеется свой собственный спутник связи, который находится на суточной орбите. К счастью он ещё и оснащён телекамерами с мощными телеобъективами, а потому, капитан Руднев, как только психокинетики Российской Заволжско-Сибирской Республики начнут войну против атлантийцев, я хочу показать людям по крайней мере в Восточной Европе, что их господству наступил конец. Полковник Денисов ведь не случайно позвонил мне, капитан. У меня есть своя собственная телестудия, команда специалистов, я хорошо знаю, как организовать такую трансляцию и прекрасно отдаю себе отчёт в том, что если русские люди увидят это, то уже завтра все те мерзавцы, которые выторговали себе у Запада свой собственный улус, лишатся власти в этом жалком подобии страны. Вы и ваши люди нужны в Останкино только за тем, чтобы другие ваши коллеги не помешали мне провести этот эфир. Я направляюсь в Останкино, капитан, а вы подумайте, на чью сторону вы встанете. Извините, товарищ полковник, но я вынужден прервать наш разговор. Если хотите, то позвоните мне на сотовый телефон.