Шмяк - Терри Пратчетт

— Кто ты?

Существо заизвивалось, как рыба в глубоком пруду. Оно слишком устало, чтобы бежать.

— Я — Призывающая Тьма.

На самом деле оно не умело говорить — но если бы умело, это прозвучало бы как шипение.

— А ты кто такой?

— Я — Стражник.

— Они хотели убить твою семью.

Темнота набросилась — и получила отпор.

— Подумай, скольких они убили! Откуда ты взялся и почему мешаешь мне?

— Он меня создал. Quis custodiet ipsos custodes? «Кто сторожит стражей?» Я. Я сторожу его. Всегда. И ты не заставишь его убивать по твоему желанию.

— Кем нужно быть, чтобы держать в голове собственного Стражника?

— Человеком, который страшится Тьмы.

— Правильно страшится, — с удовлетворением заметило существо.

— О да. Но ты, кажется, неправильно поняло. Я нужен не для того, чтобы не впускать тьму внутрь. Я нужен, чтобы не выпускать ее наружу.

Лязгнул металл, когда сумрачный стражник поднял фонарь и открыл маленькую заслонку. Темноту прорезал оранжевый свет.

— Зови меня… Стерегущей Тьмой. Представляешь, какова моя сила?

Призывающая Тьма отчаянно попятилась в аллею, но свет преследовал ее, сжигал…

— А теперь, — сказал Стражник, — убирайся из моего города.

…и он упал, когда на спину ему приземлился вервольф.

Из пасти у Ангвы текла слюна. Шерсть вдоль хребта стояла дыбом, напоминая лезвие пилы. Оттянутые губы дрожали. Рык как будто доносился из подземных недр. Все вместе взятое предупреждало любого антропоида, что двинуться означает умереть. Стоять на месте тоже означало умереть, но, по крайней мере, не сейчас, не прямо сию секунду, и любой умный антропоид избрал бы именно этот вариант.

Ваймс не двигался. От волчьего рыка у него разом застыли все мышцы. Им владел ужас.

«Поздравляю», — прозвучал голос, который принадлежал не ему, и он вдруг понял, что чего-то недостает, хотя раньше, когда эта штука была здесь, он не замечал ее присутствия. В темноте, окутывавшей мозг, мелькнул и исчез какой-то темный плавник.

Послышался легкий взвизг, и тяжесть перестала давить на спину. Ваймс перекатился и увидел, как в воздухе исчезают расплывчатые очертания глаза с хвостом. Знак превратился в ничто, и всепоглощающая тьма сменилась светом факелов и вурмов. В пещере пролилась кровь, и вурмы сползались…

Прошло еще некоторое время. Ваймс наконец очнулся.

— Я читал Юному Сэму, — сказал он — больше для того, чтобы убедить самого себя.

— Да, сэр, — прозвучал за спиной голос Ангвы. — Притом очень громко. Мы были более чем в двухстах ярдах отсюда. Здорово, сэр. Но мы решили, что вам пора отдохнуть…

— Что именно было здорово? — уточнил Ваймс, пытаясь сесть. От этого движения мир наполнился болью, но все-таки он успел быстро осмотреться, прежде чем плюхнуться обратно.

В пещере было много дыма, но теперь уже горели настоящие факелы — там и сям. А вдалеке толпились гномы: одни сидели, другие стояли кучками.

— Почему здесь столько гномов, сержант? — спросил Ваймс, глядя в потолок. — Точнее, почему здесь столько гномов и почему они не пытаются нас убить?

— Это подданные Короля-под-Горой, сэр. Мы вроде как их пленники, сэр… э… но не совсем…

— Пленники Риса?! Черта с два. — Ваймс попытался подняться. — Я, в конце концов, спас ему жизнь!

Он кое-как выпрямился, но тут мир закружился, и Ваймс упал бы, если бы Ангва не подхватила его и не усадила на камень. Ну, по крайней мере, он сидел прямо.

— Мы не совсем пленники, — повторила Ангва. — Мы никуда не можем уйти, но, поскольку мы все равно не знаем, куда идти, это не так уж и плохо. Прошу прощения, сэр, что я в одной рубашке, сами знаете, как у нас бывает. Гномы обещали разыскать мои доспехи. Э… в дело замешалась политика, сэр. Гном, который тут главный, вроде приличный тип, но он придерживается исключительно того, что знает, а знает он немного. Вы помните хоть что-нибудь из того, что тут было? Вы отрубились минут на двадцать…

— Да… тут были… ягнята. — Ваймс замолчал. Что-то в его словах показалось ему самому неправдоподобным. — Никаких ягнят не было, да?

— Лично я не видела, — тактично ответила Ангва. — Зато видела вопящего маньяка с топором, сэр.

Она подумала и добавила:

— Не обижайтесь.

Мысленным взором Ваймс впервые окинул события, которые начали выплывать из памяти.

— Я… — начал он.

— Все… ну, почти в порядке, сэр, — быстро сказала Ангва. — Пойдемте, я хочу вам кое-что показать. Грохссон говорит, вы непременно должны посмотреть.

— Грохссон… Наш гном-всезнайка, если не ошибаюсь?

— Ага, память возвращается, — заметила Ангва. — Прекрасно. Грохссон слегка беспокоился.

Ваймс уже уверенней держался на ногах, но правое запястье чертовски болело, да и прочая накопленная за день боль вернулась и весело помахивала ручкой. Ангва осторожно вела его среди луж и камней, скользких как мокрый мрамор, пока они не дошли до сталагмита высотой примерно в восемь футов.

Это был тролль. Не камень в форме тролля, а тролль. Тролли окончательно каменеют после смерти. Ваймс знал это. Черты мертвого тролля были смягчены молочным налетом, накапавшим сверху.

— Только посмотрите, сэр… — сказала Ангва, ведя его дальше. — Граги пытались их разбить…

Ваймс увидел еще один сталагмит, который лежал на боку в луже, отломанный у основания. И это был мертвый гном.

После смерти гномы разлагаются, как и люди, но благодаря доспеху, кольчуге, цепям и одеждам из толстой кожи для стороннего наблюдателя особой разницы не было. Капель застыла на гноме блестящей дымкой.

Ваймс выпрямился и окинул взглядом пещеру. В сумраке виднелись фигуры — они тянулись вплоть до ближайшей стены, где многолетние потеки слились в прекрасный водопад цвета слоновой кости, застывший во времени.

— Здесь есть и еще?..

— Примерно двадцать гномов и троллей, сэр. Половину граги успели разбить, прежде чем вы… появились. Посмотрите вон туда, сэр. Их хорошо видно. Они сидят спина к спине.

Ваймс уставился на покрытые каменной глазурью фигуры и покачал головой.

Гном и тролль. Рядом. Окаменевшие.

— У нас есть какая-нибудь еда? — спросил он. Благоговения в этих словах было немного, зато Ваймс произнес их с искренним чувством: они исходили не от души, а из желудка.

— Мы потеряли провизию в суматохе, сэр. Но гномы не прочь поделиться. Они довольно дружелюбные, сэр. Просто осторожничают.