Отсчет теней - Сергей Малицкий

Дан оглянулся. Лукус вытирал клинок травой. Хейграст, покачиваясь, шел к мальчишке. Рукой он зажимал левое плечо.

— Быстрее! — заорал Лукус, подскакивая и начиная сдирать с нари кольчугу. — Баюл! Мешок мой сюда! Бегом!

Хейграст болезненно поморщился, с трудом поднял раненую руку, освободился от кольчуги, вновь покачнулся и опустился на колени. Лицо его бледнело на глазах. Плечо было рассечено почти до локтя. Темная кровь лентой сбегала к запястью и тяжелыми каплями падала в траву.

— Хорошо, что не толчками, — прошипел Лукус, выхватывая из мешка какие-то снадобья.

— Почему? — растерянно пролепетал банги.

— Быстрее! — зарычал на него белу. — Руку ему подними! Вот так… Выпрями! Держи!.. Потому… Плохо, когда кровь толчками выходит.

— Не кричи, белу, — очень тихо, но спокойно сказал Хейграст. — Хорошая сталь у этого серого… была. Кольчугу рассек. Что там?… Кость? Сухожилия не задеты?

— По-моему, нет, — процедил сквозь зубы Лукус. — Но на этой войне о левой руке можешь забыть!

— Очень хорошие бойцы, — покачал головой Хейграст. — Наглые только. Будь осторожней, разделали бы нас как малов в клетке. Если бы я первого с одного удара не взял, вдвоем порубили бы меня. В другой раз я еще подумаю, прежде чем рисковать.

— Не будет другого раза! — рявкнул Лукус. — Свяжу по рукам и ногам и рот кожаной ниткой зашью.

— Как скажешь, — негромко засмеялся Хейграст. — А ты, банги, тоже с нари начал?

Дан взглянул на поверженного воина. Из-под съехавшего шлема выглядывала зеленая кожа.

— Так насчет того, чтобы сортировать, указаний не было, — замялся банги.

— Брось, — прошептал, кривясь от боли, Хейграст. — Дай-ка мне воды. Много воды… Пить очень хочу. Потом иди к раненому. Только будь осторожен. У него как раз кровь толчками. В бедро стрела попала. Молодец белу… Да пику травой протри!

Хейграст жадно выпил одну чашу воды, вторую, улыбнулся в ответ на тревожный взгляд белу.

— Лукус молодец! Хорошо фехтовал сегодня. Не ожидал серый, что у белу рука во все стороны сгибается. А Дана ведь отец его спас!

Услышав об отце, мальчишка вздрогнул и тут только понял, что так и стоит на чуть согнутых ногах, опустив меч в траву.

— Дай клинок, — попросил Хейграст. — Смотри-ка! Ни зазубринки! А твой, Лукус, менять придется. Перековывать я не возьмусь.

— Ничего, — вздохнул, успокаиваясь, белу. — Теперь выбор оружия большой. И бесплатный. Выпей это. Жечь глотку будет, но придется потерпеть. Иначе рука может воспалиться.

— У меня вот здесь воспалилось, — потер нари здоровой рукой грудь. — А зря. Давай свое снадобье. Так… Да что это?! — Он едва не поперхнулся с первым же глотком. — Это же огонь в жидком виде!

— Пей, зеленка элбанская! — Лукус насильно опрокинул в рот Хейграсту снадобье, тут же поднес воды: — Запей, а то и правда сожжешь себе нутро.

— Если ты на этой войне выживешь, — просипел, хватая ртом воздух, нари, — тогда я убью тебя, белу, собственноручно! За пытки и издевательства.

— Если выживу, согласен, — серьезно ответил Лукус.

Дан с трудом попал мечом в ножны и взглянул на поверженного нари. На кожаных штанах его расплывалось бурое пятно, в руке был зажат обломок меча. Отсеченный на ладонь выше гарды клинок валялся тут же.

— Хейграст, — подал голос Баюл, — ты можешь подойти сюда?

Раненый серый, тяжело дыша, скорчился в траве. Лицо его побледнело, штаны тоже пропитались кровью, но взгляд судорожно метался с подошедших друзей на меч, придавленный ногой Баюла, и обратно. Слабеющими пальцами он зажимал рану. Лицо Лукуса побелело, пересохшими губами он потребовал на ари назвать воина свое имя. Затем повторил то же самое на других языках. Когда зазвучал валли, воин нахмурился, но затем мотнул головой и с ненавистью выкрикнул несколько гортанных слов. Белу мгновенно выхватил из-за пояса нож и, пробив кольчугу, пронзил раненому сердце. Серый забился в судорогах и затих.

— А вот это хорошая сталь, — негромко заметил Хейграст.

— Как же так? — упавшим голосом пробормотал Баюл. — Он же не мог сопротивляться!

— А они могли? — вдруг выкрикнул белу, наклонился, сорвал шнур с шеи мертвого воина и встряхнул перед лицом опешившего банги ожерельем из нескольких дюжин высушенных ушей.

Баюл покраснел, развернулся и пошел к лошадям.

— Дан, — еле слышно бросил, покачиваясь, нари, — мне бы руку бечевой к шее прихватить, да водички еще чаши две или три — белужский пожар залить… И вот еще. Я у одного из этих самострел видел. Прибереги. Будешь учить меня стрелять.

— Они устроили здесь мертвецкую! — прошептал Лукус, зажимая нос.

Над уничтоженным городком, от домов в котором остались только кучи закопченных камней, стоял запах разлагающейся плоти. Тут и там в бурьяне лежали вздувшиеся, порубленные на куски трупы, разоренный скарб, обрывки одежды. С жужжаньем в воздух поднялись мухи.

— Перекресток, — сказал Хейграст, с трудом сползая с коня. — Это дорога на Эйд-Мер, это — на Азру, это — на Кадиш. А вот и на Индаин. Почти полтора варма ли отсюда до Индаинской крепости. Дорога свободной должна быть… теперь. Здесь они беженцев и встречали. И могильщиков подстреливали, — он кивнул в сторону нескольких убитых птиц, — чтобы не выдавали.

Дан оглянулся на юг. Пыльный тракт, петляя между холмов и взгорков, устремлялся к горизонту. Скоро над ним поднимется полуденное марево, и он будет совсем похож на ту волшебную дорогу из детства, по которой можно было попасть в дальние страны, — например, сесть на корабль и поплыть в далекий Глаулин к дяде Форгерну. Только совсем не напоминало мальчишке это место родной Лингер. От города не осталось ничего.

— Эти восьмеро явно шли или на смену, или в помощь, — заявил Лукус, оглядываясь. — Осторожность не помешает. Надо осмотреться.

— Чего тут осматриваться? — не понял Баюл. — Уходить отсюда надо!

— Уйдем, — согласился Хейграст. — Чуть позже. Надо найти источник, наполнить бутыли водой. Неплохо бы подобрать какие-нибудь бурдюки. Давай-ка, Баюл, меньше принюхивайся, бери Глупыша, привязывай к нему убитых серых и по одному — по два волочи сюда. Сложим на перекрестке.

— А остальные? — спросил Лукус.

— Нет, — покачал головой нари. — Это уже война, и мы не в похоронной команде. Эл-Айрану нужны наши мечи, а не лопаты. Дан, где стоял твой дом?

Мальчишка вздрогнул, словно окрик разбудил его, растерянно оглянулся, дрожащей рукой махнул в сторону:

— Там. У колодца… Во дворе каменный колодец. У нас был колодец…

— Показывай, — сказал Лукус, беря под уздцы коня Дана. И мальчишка пошел. По бурьяну, вымахавшему в узком прогоне между бывшими домами городского старосты и трактиром. Через двор горшечника, где он проводил все то время, когда не был занят в отцовской кузнице или не рубил со сверстниками деревянными мечами колючую траву за полосой огородов. По глиняным черепкам к дому скорняка, на пропитанную солями землю во дворе которого еще варм лет не покусится ни одна травинка. Наконец под ногами захрустели крошки отработанной руды.