Источник забвения - Вольдемар Бааль

— Почему? — Плечи ее дрогнули, потом опали; она обессиленно села на дальний конец скамейки.

Визин тоже сел.

— Потому что я не имею никакого, — ни юридического, ни морального, никакого человеческого права помогать вам рисковать жизнью.

— Зачем именно рисковать? Зачем рисковать?

— Да как же не рисковать! Вы себе хоть представляете путь по тайге и болотам? Несколько дней и ночей! В поисках того, о чем никто ничего определенного не может сказать!

— Конечно. Я ходила с мужем на охоту. У меня винтовка.

— Да что ваша винтовка?! Когда все — сплошная авантюра!

— Почему авантюра? Разве я хочу обогатиться или прославиться? Или мне нужны острые ощущения?

— Скажите… Вы стали бы принимать таблетку, например, от головной боли, не зная наверняка, что она именно от головной боли? Ну — выкатилась, выпала из упаковки или коробочки, точно не известно, откуда выпала…

Она подумала.

— Может быть, нет… Но может быть, и да. Все зависит от конкретных обстоятельств. Может быть, я вначале вдохнула бы этот пар раз. Ну — два. И стало бы понятно, как он действует.

— И вы считаете, что это серьезно? Обдуманно?

— А вы считаете, что поехать сюда — каприз?

— Я повторяю, — сказал он. — Я вам не помощник.

— Я не одна. Со мной еще та девушка. Вера. Вы знаете. Ей очень тяжело. Ей, уверяю вас, еще хуже.

— Тем более!

— Что «тем более»?

— Тем более я вам не помощник.

— И ваша совесть позволяет вам оставлять других в беде? — с отчаянием спросила она.

— При чем тут совесть! — сдерживаясь, чтобы не крикнуть, выдавил он. При чем совесть! И какая такая у вас беда! Внушили себе…

— Если бы не беда, разве бы мы оказались здесь?

Визин уже не мог смотреть в это страдальческое, измученное лицо; он стал смотреть прямо перед собой и говорить в пустоту, чувствуя щекой ее пылающий взгляд. Они почти не слышали друг друга.

— Такое легкомыслие, такая безответственность…

— Как можно судить…

— Ничего не знать, не ведать…

— Вы пойдете туда, я убеждена…

— Совершенно не отдавать отчета…

— Мы могли бы — я и Вера… Мы не обременили бы…

— Вы же ничего не хотите слушать!

— Вряд ли вы потом пожалели бы… Вам, может быть, понадобится помощь, помощницы… Сами сказали — такой путь по тайге и болотам… Группой всегда лучше — вот, например, охотники… Вы явно не продумали все до конца…

Визин крепился изо всех сил.

— Поймите, Маргарита Андреевна. Я в самом деле ничего не знаю. И спутник мой не знает. Мы ничего не знаем о местонахождении этого источника. — Последнюю фразу он проговорил чуть ли не по слогам, словно она должна была быть записана нерасторопным протоколистом. — Мы ничего не знаем!

— Удивительно… Журналист не знает, о чем писал…

— Не мне же вам объяснять, что случайно услышанное, даже опубликованное, не может быть принято, так сказать, за руководство к действию. Мало ли что они там пишут, эти борзописцы. И почему вы ухватились именно за эту писанину?!

— Вы же знаете почему, Герман Петрович.

— Да не знаю я! Не понимаю! Не укладывается, представьте себе! Когда нормальный человек, в полном здравии и уме…

— А если у него выхода нет?

— Как это «выхода нет»? Почему «-выхода нет»?! Каким образом в наше время можно дожить до «выхода нет»?!. Хорошо. Все. Если вам так хочется прогуляться по тайге… Пожалуйста! Один из таких любителей уже третью неделю гуляет там. Ищет выход…

— Какая бессмыслица, какой позор, — скороговоркой пробормотала она. Местные ничего не знают, вы не хотите… Куда же нам? Куда мне?.. Я готова к вам в служанки, в рабыни…

— Что за бред Маргарита Андреевна!

— Они говорят: где-то там. — Кивок на северо-запад. — Как будто туда, в ту сторону ходили… — Лицо ее мгновенно сделалось немым, она словно провалилась в омут каких-то своих, тайных, никому неведомых дум.

— Вот именно! — оживился Визин. — «Где-то», «как будто»… Мало ли в народе ходит всяких россказней! — Слово бывшего волюнтариста из Долгого Лога, произнесенное сейчас уже трижды, показалось ему самым уместным. Было бы что-то действительно серьезное, давно организовали бы научную экспедицию, и опубликовали результаты ее работы. Надеюсь, вы понимаете, что всевозможные интересные явления природы не остаются без внимания компетентных людей и организаций. Ком-пе-тент-ных!

— Господи! Почему вы скрываете? — Она посмотрела на него с укором. Ведь вы и есть экспедиция!

— Я и мой спутник — экспедиция? Вы себе представляете хотя бы в общих чертах, что такое научная экспедиция?

— Представляю. Читала. Видела по телевизору. Они ведь тоже бывают разные, верно?

— Ну что тут скажешь! — Его передернуло.

— Это бесчеловечно, — произнесла она. — Я уже девять лет… девять лет пытаюсь рассуждать здраво, не быть легкомысленной и тому подобное… Эра распяливания… Простите. — Она достала платок.

«Еще несколько минут, — подумал он, — и я либо наору на нее, либо брошусь на колени и тоже заплачу… Девять лет, эра распяливания… Ну кто это вынесет?..»

— Вы понятия не имеете, как мы надеялись на вас…

— Кто «мы»?

— Мы… Все…

— Но почему, с какой стати вы на меня надеялись?

— На кого же еще?

— Вы ехали сюда и ни на кого не надеялись!

— Но потом…

Прошли горбунья и ее мать, Настасья Филатовна; протащились, неся за ручки огромную бадью; взглянули коротко и молча, поменялись руками, потопали дальше, скособочившись.

— Вот они, — сказал Визин, — это пасечниково семейство, они почему-то не идут к источнику, не рвутся его найти. Им, по-вашему, нечего забывать? Или уже забыли?

— Да, я знаю историю их семьи.

— Почему они позволяют себе не забывать, и живут со своим горем? Забыли бы и — с плеч долой. Чего проще! Ведь им тут так близко!

— Так ведь теперь здесь и в самом деле ничего не знают…

— А если бы знали, то воспользовались бы?

— Я не сомневаюсь. Зачем помнить то, что мучает? — Марго встала. Хорошо. Простите за беспокойство. Я им объясню. Скажу, что говорила с вами. Мы — сами. Простите… — И она быстро пошла от него, не особенно разбирая лужи, и не в «женский» дом, а — вон из деревни.

Визин вытер пот. Он чувствовал огромную усталость, ему захотелось немедленно лечь.

10

Бездушен. Ни капли человеческого участия, сочувствия. Хотя бы элементарного, самого примитивного. Слышал ли он тебя?.. Витает где-то, в своих ученых облаках… Наверно, смотрит на живых людей, как на формулы…

А кто тебя услышит, такую-то? Кто тебя услышит, до кого достучишься? Посмотри в зеркало, посмотри, на кого ты стала похожа. Одна вчерашняя ночь чего стоила… А сколько ночей до того… Сколько ночей и дней…