Экипаж «Меконга» - Евгений Войскунский

Николая увлекла эта напряженная жизнь. Ведущие институты раскрыли перед ним многосложность современной науки. Он жадно набрасывался на все незнакомое, исписывал и покрывал эскизами блокноты, ворошил груды информационных бюллетеней.

Настроение у него было приподнятое и радостное. «Молодцом, Николай Сергеевич!..» Приятно было вспоминать эти слова академика.

Нет, он не переоценивал своих возможностей: слишком привык к мысли, что он обыкновенный инженер, какими хоть пруд пруди. Но иногда сам давался диву: как же залетела к нему в голову эта идея? «Превосходная идея!» — он сам слышал, так сказал один из крупнейших физиков страны…

То, что Николай увидел и услышал в Институте поверхности, ошеломило его. Он начал было писать подробное письмо Юре, но бросил, не дописав и до половины. Грандиозные перспективы, вскользь намеченные академиком, не сразу укладывались в голове, нужно было с ними освоиться, «переварить» их.

По вечерам в гостиничном номере они с Приваловым допоздна беседовали об этих перспективах.

— Второй час ночи, — спохватывался Привалов. — Ну-ка, спать, спать!

Сон не шел. Николай лежал с открытыми глазами, ворочался под одеялом. Хотелось курить.

— Борис Иванович, вы спите? — громким шепотом спрашивал он.

— Чего еще? — сонно откликался Привалов.

— Перестроенное вещество, — быстро говорил Николай, — это ведь совершенно новые материалы, сплавы невиданной прочности, немыслимые до сих пор соединения…

— Да спите вы!

Минут десять было тихо. Потом раздавался голос Привалова:

— Если говорить о химии полимеров, то…

Утром они пили чай у себя в номере. Борис Иванович, прихлебывая из стакана, читал купленного вчера «Эйнштейна» из серии «Жизнь замечательных людей». Дома жена не позволяла ему читать за едой. Зато, выезжая в командировки, Борис Иванович широко пользовался неограниченной свободой.

В дверь постучали.

— Четыреста седьмой, возьмите письма, — сказала дежурная по этажу.

Писем было два: Привалову от жены и второе, с размашистой надписью «Авиа», — Николаю от Юры. Николай вскрыл конверт, пробежал первые строчки и ухмыльнулся: Юрка верен себе.

Письмо начиналось так:

«Николасу С.Потапкинсу, эсквайру.

Сэр, почтовый дилижанс наконец притащился к нам на участок. Вместо обещанного подробного письма я получил жалкую депешу. Годдэм, сэр, я простой человек, сэр, и я сожалею, что считал Вас за джентльмена. Но я пишу Вам, хотя правильнее бы взять не перо, а добрый винчестер — лучшее средство против проклятых койотов вроде Вас. Прочтя Вашу депешу, я вскочил в седло и понесся как ветер. Я привязал своего мустанга к кусту чаппараля и вошел в ворота Вашего ранчо…»

Видно, у Юры не хватило терпения продолжать в бретгартовском духе, и дальше он писал попросту:

«…Долго торчал в подворотне и ждал, пока дяди Вовина жена выйдет во двор. Тогда я случайно встретился с ней, расшаркался и со страшной силой затрепал языком, наводя ее на вопрос: правда ли, что дядя Вова с помощью нашего акваланга нашел нечто, упавшее в море с „Узбекистана“? „Откуда вы знаете? — спрашивает мадам с подозрительностью во взгляде. — Вы разве тоже были на „Узбекистане“?“ Нет, говорю, я на яхте был, которая подобрала женщину в красном. Тут она берет меня за руку, отводит подальше от окон Тараканши и такое рассказывает, братец ты мой…»

И Юра подробно описал происшествие на борту теплохода.

Прочитав это место, Николай вскочил из-за стола.

— Что случилось? — Привалов поднял на него глаза.

— Читайте, Борис Иванович! Вот отсюда.

Привалов быстро пробежал страничку.

— О-о! — воскликнул он. — Матвеевский нож и вправду существует! Ну-ка, что дальше?

Дальше Юра сообщал, что Вова, оказывается, выехал в Москву вместе с Опрятиным. Затем описывал, как после разговора с Клавдией Семеновной он поднялся наверх, к матери Николая, чтобы передать ей зарплату, полученную по доверенности. Тут Юра внезапно перешел на стиль матвеевской рукописи:

«А матушка ваша убивается, что, слыхать, на Москве морозы лютые, за полсорока градусов по цельзиеву расчислению, вы же не токмо валяных сапог, ниже того, теплого споднего взяти с собою не возжелали, матушкины о том немалыя просьбицы отвергнув…»

Привалов засмеялся:

— Узнаю вашего друга. И охота ему язык ломать!

«…Тем часом, — писал Юра, — некто, постучавшись, взошел. И был то муж дебелый, ликом зверовиден и, против указу, не брит и не чесан…»

Действительно, в тот вечер Юра имел разговор с Вовиной женой, а потом зашел к Вере Алексеевне и передал ей зарплату Николая.

Вера Алексеевна угостила Юру чаем с вареньем, а сама села напротив и стала жаловаться на сына, не захотевшего взять с собой теплого белья. Юра ел варенье и утешал Веру Алексеевну, ссылаясь на то, что у Николая молодой и здоровый организм.

Тут раздался стук в дверь, и вошел плотный мужчина средних лет, небритый, взъерошенный. Он кинул мрачноватый взгляд на Юру и Веру Алексеевну, поздоровался, спросил:

— Могу я видеть инженера Потапкина?

— Это я. — Юра сделал за спиной знак Вере Алексеевне. Он узнал незнакомца и решил выведать, зачем тот пришел.

— Моя фамилия Бенедиктов.

— Очень рад. Снимайте пальто, пожалуйста. Садитесь.

Пальто Бенедиктов не снял. Он сел на стул и положил на колени шляпу и перчатки.

— Пришел к вам с ответным визитом, — сказал он. — В общем, без предисловий. Мне говорила жена, что вы интересовались какими-то железными коробками. Не могли бы вы объяснить, что это значит?

— Вы знаете это лучше, чем я, товарищ Бенедиктов, — ответил Юра. — Ящичек с рукописью был выброшен из вашей квартиры. Нас заинтересовала рукопись, и мы решили разыскать другие два ящичка, о которых там упоминалось. Очевидно, в одном из них был матвеевский нож. Очень жаль, что он утонул. Или его уже нашли?

Руки Бенедиктова беспокойно дернулись.

— Хорошо, — сказал он, прокашливаясь. — Если ваша осведомленность простирается столь далеко, то скажите: что спрятано в третьей коробке?

— Не знаю.

Они помолчали немного. Затем Бенедиктов проговорил:

— Насколько мне известно, вы занимаетесь проблемой проницаемости. Мы тоже кое-что делаем в этом направлении. Я слышал, вы собрали оригинальную установку и получили интересный эффект. Если не секрет… — Он замолчал и выжидательно посмотрел на Юру.

— Секрета, конечно, нет, — медленно, выбирая слова, сказал Юра. — Мы занимаемся проектированием нефтепровода. Попутно нас заинтересовал вопрос о диффузии жидкостей. Что касается наших опытов — к сожалению, не могу посвятить вас… Не уполномочен. У нас есть дирекция. Обратитесь с официальным запросом.