Власть молнии - Тимур Литовченко

Карсидар принялся рассказывать о событиях, произошедших в лагере татар примерно десять дней назад, при этом стараясь обойти кое-какие подробности, знать которые русичам было совсем ни к чему. Но очень скоро выяснилось, что князь то ли в самом деле мастерски притворяется безразличным, то ли основательно подготовился к их встрече, то ли просто довольно сообразителен. Неожиданно он оборвал Карсидара на полуслове и, глядя в пол, тихо спросил:

— Так откуда ты приехал?

Карсидар почувствовал, как все присутствующие замерли в напряжённом ожидании. «Не солгал бы ему!..» — чуть не выкрикнул в сердцах Михайло.

И как на зло, Карсидар не мог придумать никакого хоть в малейшей степени правдоподобного ответа. Он понимал, что следовало позаботиться об этом заранее, что раздумывать сейчас уже слишком поздно. И сказал первое, что пришло в голову, а именно — правду, голую правду:

— Я ехал с севера на юг.

— И приятель твой тоже с севера? — по-прежнему тихо продолжал расспрашивать Ростислав.

— И он оттуда, — подтвердил Карсидар.

— Складно говоришь, — похвалил князь. — Древлянские земли в самом деле севернее полянской Руси. Только мне сказывали, что вы не разумели языка нашего. А отчего, дозволь спросить? Какие же вы тогда древляне?

Тут Читрадрива мысленно попросил Карсидара не вмешиваться и шагнув вперёд сказал:

— Княже, мы не древляне. Мой товарищ, которого вы называете Хорсадаром, неверно понял, что от него хотят. Тут произошла ошибка из-за моего имени…

— А ты и есть Дрив, насколько я понимаю? — уточнил Ростислав.

Читрадрива кивнул.

— Но раз не древляне, то кто же тогда? Дреговичи? Радимичи? Кривичи? — начал лениво спрашивать князь.

Карсидар едва не вмешался, рискуя всё погубить. Однако Читрадрива недаром провёл время в Вышгороде. Он вовремя остановил не в меру пылкого товарища отрывистым и веским:

— Нет.

— Неужели чудь, жмудь, водь или весь? — теперь в тоне Ростислава явно сквозила насмешка. Чувствовалось, что он не верит ни единому слову чужестранцев.

— Нет, княже, мы не принадлежим ни к одному из этих племён, — сказал Читрадрива и мысленно добавил: «Это ловушка».

— Тогда варяги?

Карсидар почувствовал досаду гандзака, который, очевидно, не успел разузнать чего-либо об этом племени.

— Остромир, Михайло, они по-варяжски разумеют? — спросил князь.

Проведший с гостями больше времени сотник выразился в том смысле, что вроде бы нет, и запинаясь добавил:

— Но… ведь они за неделю выучились по-нашему так, как сейчас говорят.

— За неделю? — переспросил Ростислав, удивлённо качнув бровями. — Впрочем, их же и нашли десять дней тому назад, если не ошибаюсь…

— Да ужель не зришь ты, княже?! — раздался зычный голос. — Сии два мужа бесовския отродия еси!

Это выкрикнул богато одетый жрец. Он вскочил, вытянул по направлению к Карсидару и Читрадриве растопыренную пятерню, точно желая схватить их и задушить. Его глаза гневно сверкали, окладистая борода колыхалась, а необъятное чрево просто ходило ходуном.

Услышав эти слова, присутствующие содрогнулись, заохали и, как один, принялись делать странные движения правой рукой.

— Но они же татар пожгли, — попытался вступиться за них Михайло.

Однако жрец строго возразил:

— Больший сатана меньшаго избиша, дабы искусити святу землю Русь и князя ея православнаго!

Карсидар и Читрадрива понимали его с трудом. Жрец как-то странно коверкал слова, которые за десять прошедших дней стали вполне привычными. Чтобы понять смысл сказанного, приходилось немного напрягаться.

— Так ты считаешь, что эти двое дурачат меня? — спросил Ростислав жреца.

Тот энергично кивнул:

— Истинно, истинно глаголю те, княже. Лжут бесы лукавыя.

— Мне? Князю?!

Тут Карсидар и Читрадрива впервые увидели (и почувствовали тоже), как маска напускного безразличия медленно сползла с лица (а также с души) Ростислава, и линия сжатых, сизых от напряжения губ князя сломалась ухмылкой, не предвещавшей ничего хорошего.

— Ну, Михаиле, — сурово обратился жрец к сотнику. — Молви нам, откеле сияло?

— Когда мы за татарами глядели, на земле сияние было, а потом… — неуверенно начал Михайло, понимая, что в его ответе содержатся нежелательные сведения.

А жрец и не слушал дальше. Он заговорил. Говорил много, долго, и речь его сводилась к одному: раз свет исходил из земли, значит, Карсидар и Читрадрива прибыли из обиталища мертвецов и чёрных богов-чертей, а потому являются посланцами верховного злого бога — сатаны. И если князь примет их хорошо, то тем самым заключит союз с тьмой, которая после этого поглотит его государство навеки.

Карсидар медленно огляделся по сторонам. Все присутствующие завороженно смотрели на жреца. По мере того, как веские, убедительные доказательства «непотребства» чужаков одно за другим срывались с его пухлых губ, едва различимых в зарослях окладистой бороды, в гриднице словно становилось всё темнее и темнее, а под конец этой прочувствованной, с тонким расчётом составленной речи сердца всех русичей сковал ледяной ужас. Только Михайло и, в некоторой степени, Остромир сожалели об утрате союзников, которые, по их мнению, могли здорово помочь в назревавшей войне с татарами. А Ростислав не боялся, но гневался за предполагаемую попытку надуть самого князя. Хотя ложь Карсидара была вынужденной. Не рассказывать же этим людям легенду про Ральярг-Риндарию! Ещё обидятся.

— …а сей признал, что даром поганскаго Хорса еси, ибо так рёк! — возмущённо воскликнул жрец.

Люди вновь ужаснулись и принялись суетливо двигать руками.

— Вы ошибаетесь…

Читрадрива хотел что-то сказать насчёт имени Карсидара, но его слова покрыл трубный вопль обвинителя:

— Э-э-э-э-эй, бра-ти-я-а-а-а!!!

Сзади, в дверях гридницы, послышался топот. Карсидар и Читрадрива обернулись и увидели несущихся на них младших жрецов с деревянными вёдрами. Мгновение — и их обоих окатили с головы до ног потоками студёной воды.

— Святая вода! Изыди, сатана! — злорадствовал жрец-митрополит, подпрыгивая от возбуждения. Было ясно, что эту выходку он спланировал заранее, как и свою речь.

— Слушай, я смотрю, у них купания в большой чести, — заметил Карсидар, фыркая и отряхиваясь.

А беснующийся жрец выразился в том смысле, что против святой воды ни одно колдовство не устоит, и чёртовых посланцев теперь можно смело вязать, не боясь их проклятых чар.

Ростислав поднялся с трона, выпрямился и сделал властный жест рукой.

«Приготовься, сейчас начнётся, — подумал Читрадрива и уточнил: