Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО - Михаил Зефиров

Что характерно, советская авиация из-за плохой погоды в эти дни практически бездействовала. Тем не менее к 06.00 22 ноября передовой отряд 26-го танкового корпуса, состоявший из пяти танков Т-34 и трех бронемашин, прорвался глубоко в тыл 6-й немецкой армии на берег Дона возле Калача. В результате советские войска сумели захватить в большой излучине реки полевые аэродромы ближних разведчиков Люфтваффе. В их руки попали как сами самолеты, так и штабы с ценными разведданными. Штурмовики майора Хичхольда чудом успели удрать с аэродрома Тусов из-под носа у противника.

Дивизии и сводные отряды Вермахта во многих местах отчаянно контратаковали противника, но, не считаясь с потерями, прокладывая дорогу через минные поля тысячами трупов штрафников, советские войска упорно шли вперед и к исходу 23 ноября замкнули кольцо окружения. Создавшаяся критическая ситуация заставляла немецких пилотов совершать по пять – десять вылетов в сутки, атакуя противника то тут, то там. Именно 25 ноября обер-лейтенант Рудель установил мировой рекорд, совершив в течение дня на своей «Штуке» 17 боевых вылетов! Таким образом, несмотря на поражения сухопутных войск, плохую погоду и огромные, по немецким меркам, потери, Люфтваффе по-прежнему удерживали господство в воздухе.

Вскоре командование 8-го авиакорпуса вынуждено было перебазировать свои силы. Истребительная эскадра JG3 с аэродрома Питомник перелетела в Морозовскую и Обливскую. Туда же перебрались Ju-87 из StG2 «Иммельман». Внутри котла из ее состава была оставлена только специальная штурмовая эскадрилья обер-лейтенанта Юнгклаузена. В качестве подкрепления из Армавира в Морозовскую вернулась I./KG100, за исключением штабного звена, которое Рихтхофен оставил там для продолжения атак танкеров в Каспийском море. Тем самым, несмотря на тяжелейший кризис командование Люфтваффе все же полностью не отказывалось от выполнения стратегических задач. В то же время часть бомбардировщиков использовалась для весьма специфической цели – сбрасывания на отступающие румынские части листовок с призывом прекратить паническое бегство…

26 ноября советские танки прорвались к станице Обливской, в результате чего штаб 8-го авиакорпуса оказался на передовой. Командир 99-го зенитного полка оберет Райнер Штаэль организовал импровизированную оборону, причем в боях участвовал даже комсостав, в частности начальник штаба оберет-лейтенант фон Хайнман лично вел огонь из пулемета. В разгар боев в Обливской приземлился самолет фон Рихтхофена. Он не оценил героизм и самопожертвование своих подчиненных и приказал им эвакуироваться в тыл, организовывать снабжение 6-й армии по воздуху. Впоследствии оборону на р. Чир заняли новые подразделения группы армий «Дон», а штаб авиакорпуса переместился в Тацинскую.

Первоначально командование Люфтваффе намеревалось снабжать окруженные войска исключительно силами транспортных эскадр. Для этого на аэродромы Тацинская и Морозовская были одна задругой переброшены 11 авиагрупп, оснащенных трехмоторными Ju-52, а также две группы Ju-86, всего около 200 транспортников. Бомбардировщики же использовались для ударов по советским войскам. Так, «Хейнкели» из KG27 и I./KG 100 в течение 22– 28 ноября по три-четыре раза в сутки вылетали на бомбардировку Сталинграда и прилегающих районов.

Из-за плохих погодных условий самолетам приходилось действовать на предельно малых высотах, в зоне интенсивного огня зениток. Поэтому потери и повреждения были неизбежны. 25 ноября в районе г. Перелазовский был сбит Ju-87 командира 5-й эскадрильи StG2 гауптмана Иоахима Лангбена. Пилот, совершивший до этого около 400 боевых вылетов, погиб. Этот вылет стал последним и для его бортстрелка обер-фельдфебеля Йозефа Лауса. 28-го числа во время очередного вылета Не-111 гауптмана Бётхера получил прямое попадание 85-мм зенитного снаряда в правое крыло. Лишь благодаря своему огромному опыту пилот смог в тяжелых погодных условиях дотянуть до аэродрома в Морозовской и совершить посадку.

Вскоре стало ясно, что одной транспортной авиации для снабжения 6-й армии недостаточно. Тихоходные и неповоротливые «Юнкерсы-52», для пилотов которых подняться в воздух в условиях снежной пурги уже было подвигом, доставляли в Питомник лишь 60—70 т грузов в сутки. Тогда 29 ноября командующий 4-м воздушным флотом фон Рихтхофен принял срочные меры. На аэродроме Морозовская было сформировано 1-е авиационно-транспортное командование, которое возглавил опытнейший летчик – командир KG55 «Грайф» оберет Эрнст Кюхл. Он получил от Рихтхофена приказ использовать для доставки грузов в Сталинград все Не-111 из шести имевшихся авиагрупп, одновременно с этим поддерживать с воздуха оборону на р. Чир с тем, чтобы не допустить продвижения советских войск к аэродромам в Тацинской и Морозовской (последний находился всего в 40 км от линии фронта). Для выполнения последней задачи в распоряжение Кюхла были переданы истребительная эскадра JG3 «Удет», а также штурмовые StG2 и I./Sch.Gl. Можно было использовать еще и румынские истребители. 30 ноября первые 40 «Хейнкелей» вылетели не с привычным бомбовым грузом, а битком набитые провизией и боеприпасами.

Однако успехи в снабжении, достигнутые за счет «нецелевого» использования бомбардировщиков, обошлись немцам боком на полях сражений. Войска лишились значительной поддержки с воздуха, и советское командование смогло наконец почти беспрепятственно подвозить свои резервы прямо к фронту. Только сорок Ju-88 из I. и III./KG1 «Гинденбург», а так же I./KG51 по-прежнему исполняли роль бомбардировщиков, и их пилоты поистине работали «по-стахановски», совершая налеты на железнодорожные станции Михайловка и Арчеда, атакуя железнодорожные составы на восточном берегу Волги, и даже бомбили железную дорогу Астрахань – Урбах[134].

Между тем в начале декабря условия для действий бомбардировщиков еще более осложнились. Аэродромы в Тацинской и Морозовской оказались перегруженными транспортными самолетами, там все чаще происходили аварии и катастрофы. Поэтому KG 1 отправилась на отдых и переформирование в Германию, a I./KG51 7 декабря перебазировалась в тыл, на аэродром в Ростове-на-Дону, но даже оттуда она продолжала летать за Волгу в Западный Казахстан, преодолевая расстояние более чем в 500 км! И все это в тяжелейших погодных условиях: при ледяном ветре и ограниченной видимости.

12 декабря танковая группировка генерала Германа Гота начала операцию по прорыву кольца окружения, нанося удар из района Котельникова на северо-восток к Сталинграду. С воздуха ее поддерживали «Штуки» из эскадры StG2 «Иммельман», а также румынские истребители, действовавшие в роли штурмовиков. Через три дня немецкие танки вышли к реке Аксай-Есауловский, т.е. преодолели треть расстояния до 6-й армии. В этот момент – 15 декабря – общее стратегическое положение Вермахта в Южном Поволжье и на Дону еще не выглядело катастрофическим. Фронт на реке Чир удалось удержать, дивизии Паулюса контролировали большую территорию, протянувшуюся с запада на восток на 50 км, в то же время почти весь Сталинград находился в руках немцев. Окружение большинству генералов и простых пехотинцев казалось лишь временной проблемой, тем более что начавшееся наступление Гота развивалось обнадеживающе успешно. Транспортные самолеты и бомбардировщики ежедневно доставляли в Гумрак по 145 т грузов. Этого, конечно, было недостаточно, но все равно трудности представлялись преодолимыми. Аэродромы, несмотря на ужасную погоду, бесперебойно работали, и Люфтваффе чем могли помогали сухопутным войскам.

Однако утром 16 декабря зародились признаки настоящего апокалипсиса. На Среднем Дону советские войска намного превосходящими силами атаковали позиции 8-й итальянской армии. Через два дня оборона здесь начала быстро разваливаться, и сотни русских танков Т-34 устремились в глубь территории противника. Рихтхофен мог бросить против них лишь полтора десятка Ju-88 из I./KG51 и несколько румынских бомбардировщиков. Тем не менее в 250 км к юго-востоку немецкие танки продолжали рваться к Сталинграду и к 20-му числу достигли реки Мышкова. До окруженной группировки им оставалось 40 км.

В этой ситуации Адольфу Гитлеру нужно было принять судьбоносное решение: либо разрешить Паулюсу прорыв на юго-восток, либо оставить 6-ю армию в Сталинграде в надежде на общее улучшение оперативной обстановки. Фюрер в отличие от своих генералов отлично осознавал неизбежные политические и психологические последствия отхода с Волги. Это означало, что все достижения летне-осенней кампании будут потеряны. Наступит весна, и по реке снова двинутся караваны барже кавказской нефтью. Атаки железной дороги Астрахань – Саратов придется прекратить из-за удаления аэродромов бомбардировщиков от Волги. Таким образом битва за нефть будет неизбежно проиграна для Германии. Взвесив все «за» и «против», Гитлер пришел к единственно верному решению: он запретил прорыв. Немецкие дивизии должны были оставаться в Сталинграде и сражаться до последнего.