Отрок. Женское оружие - Евгений Красницкий

Когда Анна поднялась наверх, девицы уже были готовы к вечеру. Наставница окинула воспитанниц взглядом и усмехнулась. Вроде как совсем немного времени прошло с тех пор, как она их ввела в строгие рамки воинской дисциплины и перестала с ними нянчиться, а результаты уже заметны. И стоят совсем иначе, чем неделю назад, и не то чтобы перешептываться или пересмеиваться — не смеют вздохнуть глубоко. Да и вообще вид совсем иной. До образца, конечно, пока далеко, но хотя бы сутулиться да горбиться меньше стали. Вон как стараются: животы втянуты, плечи развернуты. Даже Млава что-то такое изобразить пытается — боится, что ужина лишат. Впрочем, сегодня Анна не собиралась никого ни наказывать, ни просто ругать: им всем предстояла бессонная ночь — печь провожальные караваи, а делать это надо с чистым сердцем и легкой душой, чтобы ничего мужам и отрокам дорогу не застило.

— Ну порадовали вы меня нынче, ничего не могу сказать! — искренне похвалила Анна сразу повеселевших и приободрившихся девок. — Хвалю, достойно вели себя. Но, — она обвела взглядом строй, — на сегодня занятия еще не окончены. Так что после ужина не разбредайтесь, а все к девичьей подходите. — Боярыня с усмешкой оглядела вытянувшиеся при этих словах расстроенные девичьи мордахи. Наученные горьким опытом девчонки возражать не посмели, но чувства свои не смогли скрыть. — Да не кривитесь вы, не кривитесь! Занятие необычное будет: увидите женскую силу и то, какую она над мужами власть может иметь.

При этих словах сникшие было девки сразу оживились и обратились в слух, а Анька с Проськой так и вовсе насторожились, как почуявшие дичь охотничьи псы.

— Но не просто увидите, — возвысила голос боярыня. — Нынче наставница Арина платье новое примерит и в нем на крыльцо выйдет…

Как ни странно, на этот раз осмелилась перечить боярыне не Анна-младшая, а Мария:

— Ну и что там смотреть-то? Мы тоже в таких платьях им показывались, видели, как на нас отроки таращатся. Да и в Ратном по воскресеньям…

Девчонки, наблюдавшие за тем выходом, заулыбались, видать, вспомнили окоченевших в седлах парней с выпученными глазами и разинутыми ртами.

— Да, было дело, — не стала возражать Анна. — А помнишь, сколько времени вы те взгляды выдержать смогли? За угол избы завернуть не успели, смутились, захихикали, подолы в кулаках скомкали и, ровно нашкодившие щенки, со всех ног прятаться побежали. Не смогли вы тогда женским оружием правильно воспользоваться, сами себе все испортили. В Ратном, с неопытными отроками, ваши оплошности незамеченными проходят, а не дай бог, вы в Турове чужих глаз испугаетесь — тут же деревенскими дурочками ославят.

Мария покраснела, спрятала глаза, затеребила руками юбку, Анюта же стояла молча, с матери взгляда не спуская.

— Вот вы и поучитесь, как такие платья правильно носить надобно, как себя в них показать да разные взгляды встречать. Потом вы все по очереди расскажете мне, что подметили, до самой последней мелочи. Кто больше всего увидит — больше желудей в туесок получит. — Старшая наставница не упустила случая взбодрить девок. — Но это еще не все. Не только на Арину вам смотреть надобно, но и по сторонам. Для этого стойте не все вместе, кучей, а разойдитесь, чтобы как можно больше увидеть. Внимательно примечайте, кто как на нее смотрит, какие мысли на лицах угадать можно. Вам это тоже понимать надобно, чтобы потом знать, кто что про вас думает и чего вам от этих людей ждать. Помните, что боярич Михаил говорил? «Кто предупрежден, тот вооружен!» Такая наблюдательность — сильнейшая женская защита, и от женского оружия, и от мужского тоже. Все ясно? — Анна оглядела девиц и кивнула. — Поняли, я вижу.

И еще одно задание на сегодня — самое важное для всех нас. Да-да, для НАС — всех женщин крепости. У первой полусотни сегодня последний вечер перед походом, и мы должны сделать его праздником для отроков! Так что после ужина все немедленно возвращаетесь сюда — да не толпой, а чинно, как и положено, надеваете свои воскресные наряды, причесываетесь и ждете около крыльца. Как наставница Арина выйдет — делаете то, что вам сказано, а потом, когда я дам знак, на своих обычных местах рассаживаетесь. И запомните: хоть и провожальный у нас вечер, но для воинов это праздник! Им нужно видеть не распухшие носы да покрасневшие глаза, а веселые лица, вспоминать не слезы и сопли, а вашу уверенность в их силах. Так что песни сегодня петь будете только веселые, и рассказывайте, что хотите, но чтоб все смеялись! Потом, когда отроки спать пойдут, переоденетесь в обыденное — и на кухню: провожальные караваи будем печь. Кто про них еще не знает — спросите Марию или Анну, они объяснят. А сейчас… Кто у нас сегодня старшая? Ева? Веди на ужин.

Арина и Софья только что поднялись из пошивочной и стояли на верху лестницы, ожидая девок. Анна кивнула своей помощнице, чтобы та возглавила десяток, дождалась, когда все девицы пройдут мимо нее, и пошла последней, наблюдая за подопечными сзади.

Вея и Татьяна, тоже направлявшиеся в трапезную, в этот момент как раз подошли к спуску, но увидели шагающих сверху девок и замерли. Татьяна, и так с опаской смотревшая на крутые ступени, да еще и уставшая за сегодняшний день от дороги, хождения по крепости, неприятных переживаний и непростого разговора, быстро идти не могла. Она растерянно взглянула на сестру:

— Погоди, Вея, пусть пройдут, а то толкнут ненароком…

Арина, оценив ситуацию, придержала Еву за руку и что-то тихо сказала ей. Та серьезно кивнула, покосилась на улыбающуюся мать, обернулась и старательно, подражая боярышням, отчеканила:

— Десяток, стой! Дорогу боярыне Татьяне Славомировне!

Для самих девок и Арины подобные команды были привычны, для Веи — немного знакомы, а Татьяна такое впервые слышала. От бодрого голоса племянницы, громкой и неожиданной команды она охнула и не сразу сообразила, кого та боярыней величает да вперед пропускает. Хорошо, сестра не растерялась.

— О чем мы с тобой сейчас говорили? — шепнула она Татьяне. — Ну так и начинай. Боярыню пропускают, иди, покажи, что и ты боярыней быть можешь.

Так что вниз Татьяна спустилась, хоть и вцепившись одной рукой в поручни, а другой в поддерживающую ее Вею, но уже почти с боярским достоинством. А что ноги ее не держали и подгибались — под подолом оно и не видно. На улице же, обождав, пока девки обгонят их — сестры-то шли неспешно, а эти свистушки не в пример бодрее шагали, прямо-таки как отроки Мишанины — Вея не упустила случая указать Татьяне:

— Вот видишь? Пока что твое боярство только на приказе держится. Не сами девчонки боярыню перед собой увидели — Арина им подсказала. Анну-то и без приказа пропустили бы. Для начала приглядись вон, как Анна себя несет, да поучись у нее, как боярыней выглядеть. Привыкнешь КАЗАТЬСЯ — потом сможешь БЫТЬ.

Перед самым ужином, когда все уже за столы рассаживались, Анна вызвала на улицу из мужской части трапезной Алексея, рассказала ему о своей задумке и попросила не загонять отроков сразу же после ужина в казарму, а позволить им присоединиться к посиделкам.

— Мы недолго, Леш, я же понимаю, что им выспаться надо. Но и праздник мальчишкам тоже нужен — первый поход все же, чтоб с тяжелыми мыслями не уходили.

— Умница ты у меня. — Старший наставник улыбнулся, кивнул: — Хорошо придумала. Сделаем.

— И приведи с собой Андрея, ладно? Очень надо.

— Андрюха-то тебе зачем сдался? — удивился Алексей.

— Да матушка небось опять хитрость какую-то затеяла, — раздался сзади голос подошедшего Мишани. Анна оглянулась и увидела, что сын ей весело подмигивает. — Не бойся, мам, все в лучшем виде сделаем. И мы кое-что можем…

— Опять что-то эдакое учудить хочешь? — строго спросила Анна.

— Да нет, что ты, матушка. — Мишка смиренно склонил голову, являя собой зрелище почтительного сына, а потом заразительно улыбнулся: — Не переживай ты так, не испортим мы твоей задумки, вот увидишь.

Когда Анна, переодевшись сама, заглянула в пошивочную, там уже почти все было готово, оставалось только приладить мантилью, чтобы волос совсем не было видно, да обуться.

— Вот так совсем хорошо. Ладно, я вперед пошла, а ты вслед за мной спускайся, да не торопись — не хватает еще ногу подвернуть. Отвыкла, поди, на каблуках-то ходить. Как спустишься, сразу не выходи, постой за дверью, я тебя позову, когда все готово будет.

Арина и сама не думала, что будет так волноваться. Не из-за того, что привлечет всеобщее внимание — мужские взгляды на себе ей ловить не внове. Нет, сердце замирало в предчувствии чего-то нового и необычного, чему и сама не могла подыскать объяснения. Вроде бы подумаешь, велико дело — платье красивое, но это платье оказалось таким удивительным, так преобразило и изменило ее, что и внутренне она тоже почувствовала в себе что-то непривычное, будто не в новом наряде сейчас шла, а в новой ипостаси. И та, новая Арина, которую она увидела в отражении серебряного подноса, а сейчас и ощутила в себе самой, была ей пока что совсем незнакома и непонятна. Не пугала, но волновала и звала к чему-то неведомому, но уже желанному. И ясно было — платье-то она снимет до следующего раза, а вот эту новую себя никуда деть не сможет.