Радость - Александр Лоуэн

Нанося во время другого сеанса удары по кровати, она отметила: «Я отчетливо чувствую, как с каждым ударом у меня вверх вдоль хребта поднимается тепло. Это очень приятное ощущение — чувствовать, что у тебя есть зад с его спиной и позвоночником и есть перед». Со спиной и задней половиной тела связана такая эмоция, как гнев, в то время как чувства, относящиеся к передней части тела, — это страстное желание и любовь. Теперь Мэри была в состоянии понять, как и почему она утратила чувство наличия позвоночника, а также ощущение способности противостоять людям. «Когда, будучи ребенком, я впадала в гнев, то это буквально бесило отца, а мать тоже всячески порицала и поносила меня. Перечитывая собственный дневник, я вижу, до какой степени подавляла кипевший во мне гнев. Если кто-то вызывал у меня раздражение, я осуждала себя за это. Я хотела быть хорошей. Это была идея матери — она твердо знала, каким должен быть человек. Отец мой был человеком гневливым, и я не хотела быть в этом похожей на него. Когда я была маленькой, в возрасте где-то от семи до девяти лет, то испытывала чувство вины, если была дерзкой с матерью, и потом должна была исповедаться в этом нашему приходскому священнику».

В терапии, которой подвергалась Мэри, присутствовал и еще один аспект, способствовавший росту ее самооценки и самообладания, и он заключался в концентрации на чувствах и ощущениях, связанных с ее тазом и сексуальностью. Это делалось посредством увеличения энергозаряженности тазовой области, что достигалось с помощью более глубокого дыхания и более глубокого плача, заставлявших нижнюю часть ее тела сильно пульсировать и даже вибрировать по мере продвижения волны возбуждения вниз. В большой степени помогало и систематическое выполнение многократно описанного ранее упражнения на заземление. Высвобождение любой сильной эмоции ведет к увеличению потока возбуждения. Однажды, когда Мэри в каком-то из сеансов уже заканчивала наносить по кровати сильные пинки и сопровождать их пронзительными выкриками «Я не могу этого вынести! Я не вынесу этого!», ее таз вдруг совершенно неожиданно стал двигаться в такт с дыханием. При этом она констатировала, что в нижней половине тела у нее появились какие-то очень приятные и доставляющие удовольствие ощущения. Подобное ощущение неизменно повторялось на протяжении последующих двух недель, в течение которых она, кстати говоря, чувствовала себя утомленной, что отчасти было вызвано заботами и естественными хлопотами по переезду в новый дом, а в основном тем, что она сдалась своему телу.

Всякая борьба утомительна, а борьба за выживание весьма утомительна. Поскольку в нашей культуре большинство людей — это борцы за выживание, то самым распространенным у населения симптомом является, несомненно, усталость. Она представляет собой физическое проявление чувства депрессии. Однако борцы за выживание не могут позволить себе быть усталыми или испытывать депрессию, поскольку в таком состоянии у них могло бы появиться искушение отказаться от борьбы и даже умереть. Способом защиты им служит отрицание усталости и продолжение всяческой суеты, поскольку им кажется, что от этого зависит их выживание. Как сказала одна женщина: «Если я лягу, то чувствую, что уже никогда больше не смогу встать». Итак, пока человек не ощутит в себе готовности лечь, он отрицает само чувство собственной утомляемости. Путешественник, который, невзирая на тяжеленный чемодан, резво бежит с ним, опаздывая на поезд, никогда не ощутит, насколько у него устала и затекла рука, пока не занесет свою ношу в вагон. В терапии появление чувства усталости — это признак прогресса, если указанное чувство человек связывает с отказом от борьбы.

Когда Мэри прибыла на следующий сеанс, она, не дожидаясь моих вопросов, заявила, что чувствует себя более женственной. Я и сам заметил, что моя пациентка находится теперь в более плотном и, можно сказать, плотском контакте с собой и с собственным телом. Она описала свое самоощущение как внутреннее спокойствие, которого она уже длительное время не испытывала. Про себя я отметил, что голос у Мэри стал глубже, а в поведении отсутствовали всякие следы смятения и тревоги. Лежа на кровати, она сказала: «Во мне струится какое-то тепло, проникающее в нижнюю часть спины и в поясницу из таза. Это очень приятно. Я ощущаю легкую печаль, и мне хочется заплакать. У меня такое чувство, словно я возвращаюсь к себе. Я чувствую себя дома». Она упомянула, что по мере спонтанных движений таза ощущает, как ее губы тоже начинают шевелиться. «Они чувствуют себя связанными друг с другом», — сказала она. А после этого стала плакать — тихо и более глубоко, чем когда-либо прежде.

«Я размышляла о своем отце и о мужчинах, которых знала. Я в состоянии ощутить боль из-за их утраты, но одновременно у меня хорошие мысли по собственному поводу и насчет того, что я ни с кем не живу. Когда я живу отдельно, у меня такое чудесное ощущение самой себя. Ради этого стоит жить самостоятельно. Вместе с тем мне кажется, что, когда ощущение отсутствия связанности с кем бы то ни было становится слишком сильным, таз у меня словно оттягивается назад и появляется старое, давно знакомое чувство "Папочка, ты мне нужен".

Чувствую, мне придется сделать выбор между мужчинами и собою. Я не могу жить на свете ради них, но не могу жить и только ради себя». В процессе обсуждения этой темы я обратил внимание Мэри на то, что в случае концентрации на своем ощущении собственного Я в противовес концентрации на том, что может сделать для нее мужчина, она становится по-настоящему сексуальной женщиной. Когда она использовала секс, чтобы получить от мужчины любовь, то играла роль дочери/проститутки. Сексуальная женщина может сдержать свое сексуальное возбуждение, вместо того чтобы нуждаться в его скорейшей разрядке.

В ответ Мэри заметила: «Я себя чувствую так, как будто стала совсем другим человеком, как будто заново родилась». После этих слов она стала плакать, говоря при этом: «Я всегда страстно желала этого».

Указанный перелом вовсе не означал, что терапия для Мэри закончилась. В том длинном странствии, цель которого состояла в самопостижении, она миновала свой внутренний ад, но чистилище все еще ждало ее. Мэри предстояло проделать значительный объем работы, чтобы укрепить связь со своей сексуальностью и с собственным тазом. Эта связь устойчиво ассоциировалась у нее с отчаянием. «Если я сексуальна, то я не могу обладать своим отцом. Если я обладаю собой, то не могу обладать мужчиной». Мэри была достаточно сообразительна, чтобы понять бессмысленность последней альтернативы, этого взаимоисключающего «или-или», понять, что бытие человека ради себя, ради своего собственного Я вовсе не означает, что такой человек не может иметь сексуального партнера. Однако интеллектуальное постижение этой истины умом не меняло ее чувств. Трещина между эго и сексуальностью была глубоко укоренена в структуре личности Мэри и ее тела, и с этой трещиной, этим разрывом ассоциировалось глубокое чувство отчаяния, против которого она все еще продолжала бороться. Однако она уже была близка к капитуляции перед собственным телом.

Капитуляция перед собственным телом в своей основе означает полную и безоговорочную капитуляцию перед его сексуальностью, располагающейся в фундаменте структуры тела, а именно в тазе. Такого рода капитуляция представляет собой физический, а не психологический процесс, хотя ей можно способствовать за счет понимания тех страхов, которые ее блокируют. Физический процесс капитуляции в качестве одного из элементов требует позволить волне возбуждения, ассоциирующейся с дыханием, перемещаться в таз и далее, в ноги. Когда это происходит, таз начинает спонтанно двигаться: при вдыхании — назад, при выдыхании — вперед. Указанное самопроизвольное движение получило у Райха название «оргазмический рефлекс», поскольку оно наблюдается и в кульминационном, вершинном моменте полового акта, когда человек полностью капитулирует перед своими сексуальными чувствами. Результатом, как я подчеркивал в предшествующей главе при описании упражнения, называемого тазовым мостиком, является ощущение радости.

Указанное упражнение может быть также использовано с тем, чтобы способствовать развитию у человека чувства самообладания. Самообладание, с моей точки зрения, охватывает право иметь и удерживать: иметь собственное Я, а также иметь и удерживать любимое существо. Когда при выполнении упомянутого упражнения таз пациента становится энергетически заряженным, я вкладываю ему между бедер свернутое в рулон шерстяное одеяло и прошу сжать его настолько сильно, насколько он в состоянии это сделать. Я также предлагаю как можно сильнее выпятить при этом нижнюю челюсть, чтобы с помощью выдвинутого подбородка мобилизовать агрессивность. Порой я еще принуждаю пациента в то же самое время кусать туго скрученное небольшое полотенце. Концентрация агрессивности на каком-либо объекте в сильной степени увеличивает заряженность и пульсацию в тазе, причем последняя распространяется на ноги и стопы. Разумеется, полотенце в данной ситуации можно рассматривать как представление груди, в то время как одеяло служит представлением тела любимого человека. Если человек в состоянии позволить в этот момент заработать чувству обладания, у него появляется сильное ощущение самообладания, равно как и ощущение того, что он располагает правом обладать целым миром. Это дает такому человеку возможность объединиться с миром или со вселенной в активном, а не в каком-то мистическом смысле.