«Гласность» и свобода - Сергей Иванович Григорьянц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как всегда меня никто не поддержал. Ковалев всем своим видом показывал, что я должен как можно скорее закончить. Владимир Илюшенко – один из лидеров уже погибшей «Московской трибуны», как и все, обвинял во всем Ельцина. Я говорил, в частности о том, что Ельцин с его «биологическим инстинктом власти», может быть, и продолжал бы опираться на демократов, как-то прислушиваться к их мнению и не было бы этой войны, если бы сами демократы не уничтожили все, что служило им опорой. Увидев, что они ни на что не способны, Ельцин нашел себе других союзников.
Илюшенко говорить о нашей вине, как и все другие, не пожелал:
– Сергей Иванович Григорьянц говорил, что это мы заставили Ельцина сменить команду. А кто заставил Ельцина насиловать общество, вести войну в собственной стране?
Никто не хотел понимать ни личной ни коллективной вины.
На самом деле в этом своем захлебе – по-видимому, я уже чувствовал, что меня ждет через несколько часов, – в гипертрофированном преувеличении своей вины (я-то как раз не переставал бороться с разгромом демократических организаций, да и «Гласность» восстанавливал раз за разом) был, бесспорно, неправ: вина всех присутствующих была в другом – не в том, что они своей беспомощностью помогли тем, кто сейчас беспрепятственно убивал мирных жителей в Грозном, а в том, что несколько лет назад ошиблись (и упорствовали в своей ошибке), когда стало ясно, что теперь с их помощью, под их либеральные разговоры в России, как это происходило постоянно с семнадцатого года, пришли к власти убийцы, а демократы помогали им маскировать свою сущность, боялись сами себе признаться, с кем имеют дело. Мне, наименее обманывающемуся, предстояло убедиться в том, кто правит Россией, с кем я пытаюсь бороться, уже в ближайшие часы.
Убийство сына
Мы были заняты подготовкой к пятой конференции о КГБ. Тематика ее была сильно расширена: часть конференции была посвящена МВД как силовой структуре, значение которой все возрастало, в том числе благодаря войне в Чечне; другая часть была прямо сосредоточена на влиянии КГБ на внешнюю и внутреннюю политику России, причем впервые все более четко выделялась из общего лубянского фона Служба внешней разведки и ее деятельность внутри страны. Совсем новой темой была «КГБ и медицина». К широко известной теме – использования психиатрии в борьбе с диссидентским движением, за последние годы прибавились новые работы. Выяснилось, что советская психиатрия в качестве карательной службы использовалась в Советском Союзе, и частью продолжает использоваться в России в отношении когда-то сотен тысяч, а сегодня – вероятно, «всего» десятков тысяч людей, по тем или иным причинам неудобным властям, но малоизвестных, и потому совершенно незащищенных российских граждан. После нескольких попыток создания комитетом декоративных организаций, якобы защищающих от психиатрических репрессий, в конце концов в этой области начала работать (и продолжает, к счастью) серьезная профессиональная структура – Независимая психиатрическая ассоциация под руководством Юрия Савенко. Но и ему и «Гласности» и всем, кто хотел хоть что-нибудь делать в замиравшей общественной жизни, доставляли массу хлопот так называемые «психотроники» – десятки, если не сотни людей, хорошо организованных, которым КГБ помогал проводить конференции в Доме дружбы с зарубежными странами на Проспекте мира, хотя во всех своих бедах они обвиняли именно КГБ. Одни, явные сумасшедшие, утверждали, что ими «через зуб» управляют со спутника или с Лубянки. Савенко таких всегда очень сочувственно выслушивал и говорил, что может им помочь:
– У меня есть знакомый зубной врач, и он удалит вам этот зуб без всякой боли и бесплатно.
Почему-то больше к нему эти люди, не возвращались. Более сложную группу составляли люди, утверждающие, что подверглись электромагнитному или радиоактивному излучению: уже были достоверно описаны радиоактивные метки, которые ставил КГБ для удобства слежения, странная гибель Андрея Кистяковского – распорядителя Солженицынского фонда и болезнь его жены Марины Шемаханской; опыты, производившиеся в Военно-медицинской академии, о которых были научные публикации. Два института КГБ в Днепропетровске и Хабаровске, причем в последнем работал, по его словам, капитан первого ранга, а потом мэр Владивостока и депутат Госдумы Черепков, специализировались на психиатрическом воздействии наркотиков и провоцировании психоза у многочисленных групп людей.
В то время мы еще не знали об отвратительной истории с Явлинским, поэтому она не прозвучала на конференции (и в моем докладе), а главное – в сочетании с уже известным еще не приводила к выводу о том, что не только психиатрия, но практически вся медицина в Советском Союзе так или иначе использовались как орудие государственного террора. А потому изложу хотя бы здесь услышанный мной гораздо позднее рассказ Явлинского – лидера наиболее известной и представленной в Государственной думе демократической партии (однако остававшуюся оппозиционной, не разделявшей внедренную некоторым диссидентам идею о том, что в России победила демократия, что это «они победили»). Возможно, не лишним будет напомнить и о профессиональной и личной неприязни Явлинского и Гайдара, написавшего тогда в Институте труда, где он работал, беспощадный разбор правительственного проекта экономического развития СССР.
В мае 1982 года Явлинскому было предложено пройти плановую диспансеризацию, по результату которой было заявлено, что у него туберкулез в такой стадии, что он представляет опасность для окружающих. Явлинский немедленно был отправлен в противотуберкулезный диспансер, а его одежда, книги, рукописи сожжены специальной приехавшей к нему домой бригадой санитаров в костюмах химзащиты. Месяца три (до ноября) его усиленно лечили в диспансере, родным систематически делали какие-то противотуберкулезные прививки. Потом было сказано, что лечение оказалось бесполезным и надо удалять легкое. Явлинский был в ужасе, но врачам поверил. А накануне операции ему сказал осматривавший его профессор: «Бегите отсюда, вы совершенно здоровы». И он в тот же день, без документов, без верхней одежды сбежал. Явлинскому удалось в нескольких поликлиниках попасть на рентгеновское обследование и всюду ему сказали, что он здоров. С этой пачкой справок он
