Совет двенадцати - Александр Рудазов

Через несколько секунд исполинская туша архидемона обмякла. Во все стороны потекла зловонная слизь, конечности и органы принялись просто отваливаться и шмякаться, как перезрелые груши. Одни куски тут же рассыпались чёрным пеплом, другие так и оставались лежать, испуская непереносимый смрад.

А на Креола уставились мириады глаз Кхатаркаданна. Бесчисленная армия летучей и ползучей мелюзги вдруг лишилась противника и теперь задумчиво рассматривала шумерского демонолога.

Особенно внимательно она глядела на всё ещё трясущийся посох.

— Пошёл вон, — тихо произнёс Креол. — Просто возвращайся в свой мир, и я оставлю тебя в живых.

Кхатаркаданн ничего не ответил. Битва с Нъярлатхотепом ужасно его вымотала, но уходить всё же не хотелось. Он исполнил договор с магом Тивилдормом… однако тот совершенно забыл включить туда одно важное условие. Забыл потребовать, чтобы после битвы с архидемоном Лэнга Кхатаркаданн убрался домой, никого больше не тронув.

Демоны всегда радуются, когда смертные совершают эту ошибку.

Но в руках этого смертного посох, поглотивший архидемона. А Кхатаркаданн устал и ослабел. Да и четыреста лет заточения сказались на нём не лучшим образом. Вот если бы сожрать тысчонку-другую душ…

Видя, что по доброй воле демон не уберётся, Креол взял дело в свои руки. Он давно понял, кто перед ним — за последние месяцы маг довольно много времени проводил у тринадцатого гимнасия, изучал ауру заточённого там существа, проводил исследования в секретном отделе библиотеки, консультировался с Тивилдормом…

— Ах! Тораг! Инк! Шепшем! — начал выкрикивать Креол. — Рото! Хед! Ара! Тирин!

Кхатаркаданн вздрогнул. Изрядно уменьшившаяся, но всё ещё огромная туча мошкары устремилась на Креола — человек, попавший в эти страшные объятия, за три секунды превращается в обглоданный скелет.

Устремилась — и отпрянула. Креола окружил слепящий голубоватый ореол, не дающий его даже коснуться. Посох в руке мага светился таким страшным, убийственным светом, каким не светился ещё никогда в жизни. В нём что-то тряслось, колотилось, из обсидиановой сферы исходил тягучий чёрный дым. Креол зло ухмылялся, чувствуя мощь архидемона, — мощь, служащую теперь ему, Креолу.

— Роно! Хев! Тарак! Ин! — продолжал кричать маг, описывая посохом круги.

В воздухе вспыхнула гигантская воронка. Кхатаркаданн издал дикий вой — вся его жужжащая масса, все его мириады крошечных тел со страшной силой устремились туда, в проход между мирами. Секунда… другая… и вот уже воронка схлопывается!

— Я бы и тебя поглотил, да только один Кингу знает, куда в тебя посох втыкать… — с сожалением вымолвил Креол, глядя на исчезающие в небе вихрики.

ГЛАВА 28

Когда Ванесса Ли вновь ступила на главную площадь Иххария, то решила, что нечаянно ошиблась миром. Всё, куда ни глянь, заляпано слизью и какой-то зелёной жидкостью, кругом валяются трупы, а вместо величественного куба Промонцери Царука — груда бесформенных развалин. Первый же встреченный солдат объяснил Ванессе всё и повёл её через руины — к мужу.

Раненых исцеляли паладины и колдуны-медики. Ванесса повертела головой, ища Торая Жизнь… и в ужасе увидела его покрытого кровью, бессильно что-то хрипящего. Вначале показалось, что великий целитель пострадал в сражении, но затем стало ясно, что кровь — его собственная. Она лилась отовсюду — изо рта, из ноздрей, из глаз, из-под ногтей… но Торай всё ещё оставался в сознании.

Сегодня Нъярлатхотеп убил бессчётное множество людей. Торай воскрешал павших, пока полностью не истощил ману. После этого в ход пошла прана, и в конце концов Торай Жизнь сам упал на землю, обливаясь кровью. Однако он всё ещё полз, всё ещё бессильно дышал на одного из убитых солдат — но уже не мог никого оживить.

— Оставь его, идиот! — зло прорычал Мурок Вивисектор, хватая ученика за шкирку. — Сколько раз я тебе говорил — знай свой предел! Ты спас всех кого можно!

— Не всех… Ещё не всех… Накачайте меня маной! Накачайте!

— Да ты сам сдохнешь от перенапряжения, идиот! Всё, хватит!

— Ещё слишком много трупов… ещё слишком много…

— Это допустимые потери!

— Допустимые потери?! — страшно взревел Торай. — Допустимые потери для меня исчисляются только одной цифрой! Ноль. Ноль! Ноль!!! Всё, что свыше, — потери недопустимые!

Мурок покачал головой и сделал Тораю укол в шею. Тот издал хрипящий звук и потерял сознание.

— Нет, однажды он себя всё-таки сожжёт… — вздохнул Мурок, подзывая кадавров-санитаров. — Отнесите его ко мне в… тьфу, у меня ж всю клинику разворотили… В госпиталь его отнесите.

Креол сидел посреди площади в глубоком кресле, каким-то чудом уцелевшем после Нъярлатхотепа. Рядом стоял с чашкой кофе Шамшудцин, чуть поодаль лод Гвэйдеон распоряжался заупокойной службой, а маршал Хобокен выслушивал отчёт о понесённых потерях. Профессор Лакласторос издевательски фыркал в сторону чёрного посоха, а сидящий на камушке Логмир чистил тряпицей катаны.

— Знаешь, командир, я думал, что на этот раз уже всё, — задумчиво произнёс он. — Сбудется.

— Что сбудется? — без интереса спросил Креол.

— Понимаешь, когда я ещё мальцом был, был у меня случай, встретился на ярмарке с гадалкой. Она мне тогда нагадала, что я прославлюсь на весь мир, стану султаном, а потом меня убьёт стоглавое чудище. На весь мир я уже прославился, султаном стал… короче, я думал, что вот это оно здесь и было — чудище стоглавое.

— Так чего ж ты тогда не сбежал?

— Глупости говоришь, командир, — снисходительно посмотрел великий герой. — Я тебе не кто-нибудь — я Логмир! Логмир от смерти не бегает.

— Да я уже знаю, что ты идиот, — хмыкнул Креол. — О, вернулась моя… моя… пфр-р…

— Что, ты так и не придумал, как меня теперь называть? — осведомилась подошедшая Ванесса, чмокая мужа в щёку.

— Потом придумаю. Сейчас есть дела поважнее.

— Я уже вижу. Меня не было всего полдня, а вы успели разрушить половину столицы.

— На то я и Креол Разрушитель. И не преувеличивай — не половину. Только главную площадь и несколько примыкающих улиц.

— Да, совсем пустячок. Как ты вообще умудрился проворонить Нъярлатхотепа?

— Кстати, как твои родичи? — неожиданно заботливым голосом спросил Креол. — С ними всё в порядке?

— Нормально всё. И не меняй тему.

С родственниками действительно всё было в порядке. Исподволь задав несколько вопросов, Ванесса выяснила, что воспоминания о свадьбе у всех остались довольно смутные. Подробностей никто не запомнил — помнили, что празднество было роскошное, что невеста выглядела красавицей, но что конкретно происходило… видимо, слишком много выпили. И фотографии почему-то ни одной не сделали… как странно, что никто не догадался прихватить фотоаппарат или видеокамеру. Словно массовое наваждение.