Божественная трагедия - Андрей Демьяненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Статья была о том, что есть в Петербурге одном мистическое место, связь с потусторонним миром. Эта такая спиралевидная лестница во дворах Гороховой. Если встать на самый верх и шептать вниз, обращаясь к умершему, то можно услышать ответ.
Марлен поймала свое сознание уже в тот момент, когда она одетая выходила из квартиры.
Полшага в вечность. Взгляд
Инанна почти перестала смотреть на город, почитавший ее. А когда смотрела, то видела все сквозь туман. Ни лиц, ни даже фигур не различала. Да и не хотела различать. Мир людей ей стал не интересен. В нем нет Думузи, нет того, кого она любила. Нет того, кто ее предал. У нее не было ни желания, ни сил поблагодарить Энки, спасшего ее. Она никого не хотела видеть. Ни богов, ни людей, ни демонов.
Земля вокруг великой реки Бурануну снова стала давать урожай. Женщины снова смогли разродиться, мужчины смогли зачинать потомство. Еды стало хватать. Люди решили, что их царь Думузи, совершив священный обряд пожертвовал собой и отправился в царство мертвых, чтобы освободить Божественную Инанну. Освободить, чтобы она вернулась на землю и вернула плодородие.
Люди почти обожествляли этого предателя. Инанна это чувствовала. И ей становилось еще обиднее. Это не он отправился, чтобы спасти ее. А она, чтобы вымолить у сестры для него вечную жизнь.
И все равно, хоть он и предатель, с ним она жила по-настоящему. Она жила жизнью женщины, любимой и могущественной как богиня. Хорошо бы вернуть это время. Интересно, когда слуги подземного царства забирали его, он был мужественным? Или поджав хвост спрятался за своей сестрой?
Что-то изменилось в мире с тех пор, как она вернулась к жизни. Что-то изменилось в ней самой. Она чувствовала почитание людей, как никогда раньше. Но она не ощущала и половины прежней силы. Напади сейчас на нее морские чудовища, она вряд ли бы справилась. Инанна чувствовала себя на вершине собственного храма такой же незащищенной, как и во дворце Эриштигаль, где она стояла обнаженная и без амулетов. Половина ее души осталась там, в царстве мертвых. Половина ее души была вырвана из ее груди вместе с Думузи.
Прошел год, а пустота вокруг только усиливалась. Прошло три года, и Инанна не могла больше ни о чем думать, кроме как о Думузи, своем возлюбленном. ОНа давно простила ему все, да и нечего было прощать. Это все пустяки, лишь бы он был сейчас рядом с нем, лишь бы прикоснуться к нему, лишь бы … Она застонала.
Решение пришло к ней внезапно. Если Думузи не может вернуться из страны мертвых, то она сама пойдет к нему. Она же вернулась оттуда. Побудет с ним, и вернется. А вдруг это все наваждение, и оно пройдет, лишь только она увидит его тень. Она должна увидеть его, или то, что от него осталось.
Инанну уже ничего не могло остановить, ни страшные воспоминания, ни ужас вновь встретиться со своей завистницей сестрой, ни кошмарный крюк, на котором висело ее прекрасное тело.
Путь в страну Иркалу был ей знаком. Только в этот раз ее не попросили снять амулеты, чему она была рада. С ними, богиня чувствовала себя защищенной.
Входя во дворец Эришкигаль, Инанна заметила тень, до странности знакомую. Женская фигура выглядела на удивление живой, среди бледный теней, снующих вокруг. Инанна не поверила своим глазам. Это же была Гештинианна, сестра Думузи. Но та, проскользнула мимо, не заметив ее. «Неужели она умерла от горя. Она ведь так любила Думузи», – подумала богиня. «Все его любили. И народ Урука, и сестра, и я. Я».
Она открыла дверь и увидела на троне свою сестру. Она насмешливо и зло смотрела на Инанну. Иногда она морщилась, когда горбатое чудовище, отдаленно напоминавшее человека пораженного всеми кожными болезнями сразу, терзало коричневыми клыками грудь владычицы подземного мира. По обнаженному телу Эрешкигаль стекала черная кровь. Инана ужаснулась, поняв, что это страшное чудовище – сын ее сестры, которым она не могла долго разродиться. Чудовище чавкало и, казалось, не сосет молоко, а пожирает плоть матери. На месте груди Эрешкигаль, красотой которой она раньше, еще до замужества, так гордилась и, даже, думала, что может соперничать ее красотой с грудью Инанна, на месте этой некогда, действительно, недурной груди зияла огромная язва, рваная и кровавая. А чудовище никак не могло насытиться. Но сестричка, видимо, уже привыкла боли, доставляемой ее сыном. Она прищурилась и спросила Инанну:
– Тебе понравилось висеть в моем дворце? Правда, здесь лучше, чем в твоем храме?
– У меня к тебе одна просьба, – Инанна решила не реагировать.
– Просьба?! – расхохоталась Эрешкигаль. – Ты помнишь, чем закончилась твоя предыдущая просьба? Что мне мешает убить тебя вновь?
– Я хочу с тобой договориться, – Инанна по-прежнему не реагировала на вызовы сестры. – Я хочу увидеть Думузи.
– Зачем?
– Я хочу побыть с ним! – не выдержав, воскликнула Инанна. – Разве ты не понимаешь, какого это, желать быть с кем-то хоть на мгновенье.
– Я только хочу, чтобы вот это, оставило меня, хоть на мгновенье, – зло процедила Эрешкигаль и с отвращением посмотрело на горбатого язвенного сына.
– Покажи мне Думузи, – взмолилась Инанна.
– Показать мало. Я твоя сестра, все-таки. Раз ты его любишь, то оставайся здесь. Хотя бы полгода. Полгода здесь, полгода на земле. По-моему, это честно. Раз любишь, будь с ним.
– А он не превратился в бесплотную тень? – с сомненьем спросила Инанна, которой не понравилось, что сестра так быстро согласилась.
– О нет, дорогая. Его в твоем Уруке считают уже божеством. Так что он не умер, и не умрет, пока люди верят в то, что это он отправился спасать тебя. Но ведь мы обе знаем, что он исполнял другой ритуал со жрицами, не правда ли.
– Полгода здесь?
– Полгода в Иркале. Но только не в моем дворце. Я более видеть тебя не хочу. Ты согласна?
– Да.
– Но ты должна дать слово, Инанна. Что будешь всегда проводить здесь полгода. Чтобы ни случилось. Всегда. Слышишь.
Инанна, была опьянена предстоящей встречей. Она согласилась.
– Ну и замечательно, – рассмеялась Эрешкигаль. – Полгода начались, – торжественно объявила она.
– Где он? Пусть позовут.
– Ну, во-первых, не во дворце. Я не хочу смотреть на вас. А, во-вторых, его здесь нет. Он как раз отправился на землю. Как раз на полгода. – И Эрешкигаль расхохоталась. –
