Противостояние II - Александр Раевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не успели записать? Мне повторить?
— Да, повторите, пожалуйста. Что Саша сделал?
— Он создал в тормозной системе этого автобуса избыточное давление, отчего тот остановился, не доехав до автобусной остановки, на которой Кати его ожидала.
— Подождите! — вмешался шеф. Он хмурился. — Я тоже ничего не понимаю! Вы же сами только что сказали, что Саша узнал о смерти подруги лишь спустя неделю после того, как это случилось. Узнал из газет! Что-то чепуха какая-то у вас получается. Или вы оговорились?
Марина Михайловна вздохнула.
— Не чепуха, а вмешательство в историю. При этом событии я присутствовала лично, и своими глазами видела, как изменилась первая страница газеты, лежавшей у нас на обеденном столе. Так что всё мною рассказанное не выдумка, а настоящий факт. Свидетелем этого была не я одна. В тот момент рядом с нами была и Мира Данелько. Именно она и убедила Малыша рискнуть. Он побаивался и никак не мог решиться.
— Мира Данелько? — переспросил шеф.
— Да, дочка Командующего Тихоокеанским флотом. Сейчас она учится в МГИМО на третьем курсе. Вы, когда знакомились с оперативным делом на нас, видели её фотографию.
Он кивнул.
— Да, припоминаю. Очень симпатичная девушка.
— Главное не в том, что она симпатичная, а в том, что она наш очень близкий друг. Учтите это.
Юрий Владимирович снова нахмурился.
— Давайте-ка обойдёмся без взаимных угроз. В том числе и завуалированных. Я к вам пришёл как деловой человек к деловому человеку. Возникла проблема, которую необходимо решить. Именно этим мы с вами и занимаемся. А угрозы — это не лучший способ ведения переговоров. Лучше давайте вернёмся к вашему рассказу.
— Да, насчёт угроз я с вами согласна. Больше не буду. Давайте вернёмся к рассказу. Самый сложный момент я уже озвучила. В тот день Малыш впервые осуществил точечное вмешательство в историю. Я понимаю, вам это сложно понять и практически невозможно вот так сразу принять. Нам с Мирой в тот день было ничуть не легче. Житейская логика, к которой мы с самого детства привыкли, говорит нам, что это просто невозможно. Что в этом случае причина может поменяться местами со следствием. То есть следствие может наступить раньше возникновения его причины. Или ожидаемое вами следствие и вовсе не наступит, потому что причина исчезла. И исчезла не сегодня, не прямо вот сейчас, а ещё вчера, или неделю, или даже год назад. Именно это исчезновение причины Малыш и продемонстрировал нам в тот день. Тот самый выпавший из своего гнезда в рулевой колонке шплинт ещё не успел выпасть, потому что автобус остановился и заглох ещё до того момента...
Ей пришлось прерваться, потому что высокие двустворчатые двери за спиной у Юрия Владимировича отворились, и в помещении появилась ещё одна персона. Даже две. В каминную заехал столик на колёсиках, верхнюю полку которого занимали бутылки с минеральной водой, высокие стаканы, пузатый заварочный чайник, термос с горячей водой и прочие чайные принадлежности, а на нижней полке вольготно развалилась крупная рысь. Толкающая столик темноволосая, кудрявая девушка со смешком поздоровалась и сказала, обращаясь к Марине Михайловне:
— Тишка меня совсем не слушается! Скажите ему, что так себя вести нельзя.
Саша поднялся со своего места и грозно нахмурился.
— А вот я сейчас кого-то отправлю лес валить!
Рысь поспешно выбралась со своей полки и метнулась в сторону камина. Только когти по паркету шарахнули. Там у камина располагалась группа из двух больших кресел и дивана между ними. Вот за ней рысь и укрылась. Ещё через секунду мощные, мохнатые лапы и уши рыси показались над спинкой дивана. Потом появилась и голова. Рысь внимательно смотрела на Сашу. Тот погрозил ей кулаком, и уши с лапами исчезли. Саша усмехнулся и пояснил для Марины Михайловны:
— Он сегодня впервые повстречался с самочкой, поэтому до сих пор такой ошалевший. Она, конечно, сделала вид, что он ей совершенно безразличен, и даже побила его слегка, чтобы он вёл себя прилично, но тем не менее притащилась следом за ним. Шесть километров по тайге кралась, не поленилась. Наверное, для того, чтобы сказать ему, насколько он ей безразличен. Сейчас она ходит по участку и осматривается. Если не предпринять каких-то мер, то через три месяца у нас здесь народу прибавится.
Марина Михайловна рассмеялась.
— Да пусть остаётся. Ему уже почти два года. Пора и семьёй обзаводиться. Завтра взгляну на неё. Предупреди только Гришу, чтобы был осторожен.
— Я уже предупредила, Марина Михайловна! — сказала девушка, сноровисто расставляя на столе чайные принадлежности и воду.
— Спасибо, Иваночка! — улыбаясь, сказала Марина Михайловна. — Юрию Владимировичу воды, а Елене Петровне чаю.
После этого она продолжила.
— Так вот, вернёмся к нашему разговору. При Иванке можете без опаски говорить. Она правила знает и тайны хранить умеет.
Юрий Владимирович кивнул, когда девушка поставила перед ним стакан полный «Боржоми», и негромко спросил её:
— Ты ведь приёмная дочь Марины Михайловны?
— Да, Юрий Владимирович, приёмная! А я вас узнала!
Он усмехнулся на это, но промолчал. Похоже, её появление и особенно её последние слова привели его в равновесие, — отметила для себя Елена Петровна. — Всё же он самолюбив и привык к почтительности. Для него почтительное отношение со стороны окружающих — это необходимое условие, чтобы чувствовать себя комфортно. Марина Михайловна избрала неверный тон для разговора, вот он и сердится. Интересно, почему он её до сих пор не осадил? Он умеет это очень хорошо...
Марина Михайловна снова сделалась серьёзной. Сказала девушке, чтобы та вела себя тихо, и обратилась к Юре:
— Я знаю, что вам потребуется какое-то время, чтобы осознать случившееся. Сейчас я изложу свои выводы, а вы над ними подумаете. Скорее всего у вас появятся вопросы, и я в принципе не против на них ответить, но любые дальнейшие контакты между нами станут возможными, если вы выполните свою часть договорённостей. А именно, прекратите преследование.
Юрий Владимирович молча кивнул, и Марина Михайловна продолжила:
— Вывод первый и, пожалуй, самый главный. С того самого дня история перестала быть величиной неизменной. Этакой константой. Говоря об истории, я имею в виду набор исторических фактов, а не их интерпретацию со стороны историков и политиков. Оказалось, её можно
