Хранительница 2. Месть волчицы - Walentina

Я смотрела на нее растерянно, не зная, слушать ее или все же найти более здравомыслящего человека.

— Ну, чего встала?! — прикрикнула она на меня, отчего я аж вздрогнула. Я никогда еще не видела Нину такой. Обычно тихая и скромная женщина в миг превратилась во властную, которой и слово боишься сказать против. — Быстро наверх!

— Хорошо, — проговорила негромко. — Только возьму телефон, чтобы позвонить Максу.

Я не чувствовала никакой угрозы от Нины, но ее поведение заставляло насторожиться. Именно по этой причине я хотела позвонить Максу и сообщить о случившемся. Возможно, он не успел далеко уехать и сможет вернуться, чтобы отвезти меня в больницу.

— Сама позвоню, иди, давай! — пробурчала Нина, подходя к телефону.

Сердце испуганно забилось в груди, я не знала, что делать. Устраивать скандал мне не хотелось. Самой отправляться в дорогу было опасно. Поэтому, не видя иного выхода, все же решила послушаться женщину, вероятно, она права, и дома рожать будет безопаснее.

Впрочем, всего через час мне было уже все равно где, кто, зачем и почему, главное было, чтобы это все как можно быстрее закончилось.

Макс

На рассвете меня разбудило непонятное чувство. Что-то должно было произойти, вот только что, я никак не мог понять. Некоторое время, пролежав в постели и не сумев понять, что стало причиной моего пробуждения, я поднялся. Тихо пройдя по дому и не обнаружив никого постороннего, я заглянул в спальню сына, но и он, тихо посапывая, спокойно спал, уткнувшись в большую мягкую игрушку в виде белого волка.

Тихо закрыв за собой дверь, я решил заглянуть в комнату Карины. Несмотря на то, что наши отношения наладились, и она, наконец, перестала сторониться меня, спали мы в разных комнатах. Не знаю, чему была причина этого, но так решила она, а я не стал спорить, надеясь, что со временем мы переступим и этот порог неловкости. Карина спала неспокойно. Ее лицо искажалось гримасой муки, а на лбу появилась испарина, а с губ изредка срывался тихий стон. И я понял, что этот день наступил.

Карина была против того, чтобы Глеб знал о ее беременности, и молчал, считая это ее выбором. Но сейчас… На подсознательном уровне я всегда понимал, что это неправильно лишать отца самого дорогого: видеть, как его ребенок появляется на свет. Учится ползать, ходить, говорить… Этого всего я лишил себя сам, боясь посмотреть в глаза той, кого люблю, боясь узнать правду. А Глебу даже не дали возможности выбрать, и из-за этого я чувствовал свою вину. Хотя, если подумать, он не дал мне подобного шанса, но я не стал опускаться до его уровня. Именно поэтому наспех собравшись, я разбудил Нину и дал ей указание, что делать, когда проснется Карина. После чего сел в автомобиль и отправился на поиски Глеба.

Знаю, что она будет не рада тому, что я влез туда, куда она не просила, возможно, придет в бешенство. И вполне вероятно, обидится и не будет со мной разговаривать, но я уж как-нибудь это перетерплю. Поскольку смотреть, как она мучается, чувствовать ее эмоции и понимать, что испытывает истинная, было больно.

Глеб

Зверь снова рвался к паре, тихо поскуливая внутри. Я чувствовал, что еще немного и потеряю над ним контроль. Только одному богу известно, что будет после. В общем, все было паршиво, что захотелось выпить. Снова.

На протяжении нескольких недель я только и делал, что напивался. Я понимал, что это не выход, но только так мог хоть ненадолго потерять связь с реальностью. Осознание того, что вина Карины в смерти Кати была только косвенной, лишь подливало масло в огонь. За каждое сказанное ей грубое слово я чувствовал себя виноватым. Мне ужасно не хватало ее пронзительных зеленых глаз, нежной улыбки, пусть и адресованной не мне. Но я не мог взять вот так просто и заявиться к ней в дом. У нее теперь своя семья: Макс и сын… Она столько перетерпела, чтобы добиться этого, и я там буду, определенно, лишним.

Я-то видел, как они ворковали на том приеме. Как она держала его за руку, смотрела на него. Ей было все равно, что я стоял рядом! Она даже не посмотрела на меня! Еще и этот жуткий запах, что отталкивал. Как она его вообще додумалась на себя нанести? А ведь так хотелось вдохнуть ее запах и почувствовать себя вновь живым.

— Глеб, к тебе пришли, — сообщила секретарша, вырывая меня из грустных воспоминаний.

— Кто? — спросил и тут же воскликнул: — Да плевать, пусть проваливают! Никого не хочу видеть. — уже тише добавил про себя.

— Нехорошо так встречать гостей, — произнес знакомый до отвращения голос.

Подняв взгляд, я сфокусировал его на том, кого меньше всего хотел сейчас видеть.

— Проваливай! — сказал вместо приветствия.

— Оу, друг, во что ты превратился?! — сказал Макс, игнорируя мой приказ, прошел и присел в кресло напротив. — Что за повод? — спросил он, беря бутылку с виски и рассматривая этикетку.

— Ваше с Кариной семейное счастье обмываю! — съязвил, приподнимая бокал, словно только что сказал тост, делая из него глаток.

— Я, конечно, догадывался, что дела у тебя паршиво, но чтобы настолько, — хмыкнул он, ставя бутылку на место. — В общем, у нас нет времени на разговоры, поднимайся.

— И что дальше? — спросил, усмехнувшись. — То есть ты, правда, думаешь, что можешь вот так заявиться ко мне и приказывать?

— Представь себе! — ответил он, поднимаясь. — Ладно, Глеб, давай пошли, у нас и так мало времени.

— Да пошел ты!

— Черт! Да какие же вы оба упрямые! — выдохнув, проговорил он, заставляя меня нахмуриться. — В общем, слушай меня внимательно, — сказал он, наклонившись и упираясь в стол ладонями. — Карина вот-вот родит.

Сказанное повергло меня в шок. Я не думал, что у них настолько все хорошо. Внутри все же тлел уголек надежды что она хоть немного любила. А нет, я снова ошибался.

Выдохнув, я залпом выпил содержимое бокала, после чего, с шумом опустив его на стол, проговорил.

— Быстро ж вы, — усмехнувшись, продолжил: — Поздравляю!

— Придурок, этот ребенок твой!

— Конечно! — вновь усмехнулся, ни капли не поверив его словам.

— Послушай, я сам себя лишил возможности быть Максимке отцом с самого рождения из-за страха. Я боялся, что мои опасения, будто Максимка не мой сын, подтвердятся, — неожиданно спокойно проговорил Макс. — Тебе же она не дала шанса на выбор, и это нечестно. Карина боится, что ты решишь, будто она хочет привязать тебя к себе дочерью. Но это неправильно! Ты обязан знать,