Крестоносцы. Полная история - Дэн Джонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обе стороны чудовищно рисковали. Французские послы за огромные деньги наняли лучшие военно-морские силы Запада, на святых реликвиях поклявшись собрать армию, способную заполнить зафрахтованные корабли. Дандоло и венецианцы согласились бросить все силы республики на одну-единственную военную кампанию, которая либо станет самой выгодной для Венеции экспедицией со времен завоевания Тира (1124 год), либо обанкротит ее. Стороны прекрасно понимали, насколько высоки ставки. При ратификации договора всех переполняли эмоции. «При этом много было пролито слез жалости, — писал Виддардуэн, — и сразу же одна и другая стороны отправили своих вестников в Рим к [папе] Иннокентию, чтобы он утвердил этот договор; и он сделал это весьма охотно»{137}[613]. Венецианцы взялись за работу. Подготовка к Четвертому крестовому походу началась.
Целый год венецианцы лихорадочно пилили, забивали, стругали и конопатили и, наконец, построили «флот, который… был столь прекрасен и хорошо оборудован, что никто в христианском мире никогда не видывал ничего подобного». Состоял он из примерно двухсот галер, военных кораблей и транспортных нефов. На рынках Италии в огромном количестве закупалось вино, мясо, сыр и фураж для лошадей, и транспортные суда под завязку набивались всем необходимым. Однако армия крестоносцев, стекавшаяся в Венецию в начале лета 1202 года и устроившая лагерь на длинной песчаной отмели Лидо, мало напоминала ту, что с такой уверенностью была обещана. Во-первых, графа Тибо Шампанского уже не было в живых: в мае 1201 года он скончался от горячки. Занять его место и взять на себя командование предложили человеку зрелых лет, уроженцу севера Италии Бонифацию, маркизу Монферратскому. Предложение было принято, но лично к походу маркиз не присоединится еще много месяцев. Армия, прибывшая к месту сбора, представляла собой лишь небольшую часть от того огромного воинства, что предполагалось собрать. Северную Францию и в самом деле охватила волна энтузиазма: мужчины и женщины принимали крест, вооружались, собирали пожитки, закладывали свои земли и делали подарки местным монастырям, испрашивая благословения церкви на такое долгое и непредсказуемое путешествие[614]. Но в итоге приблизиться к результату, столь смело обещанному Венеции, не удалось. И дело было не только в том, что не получилось завербовать столько солдат; многие из принявших крест решили, что идти через Альпы к месту сбора в Венецианской лагуне — лишний труд, когда можно отправиться в Марсель, Геную или южную Италию и уже оттуда добраться до Акры регулярным весенним рейсом. Дандоло рассчитывал, что крестоносцы выполнят свою часть сделки[615]. Но они этого не сделали — просто потому что не смогли. В Венецию явилась лишь треть обещанной армии крестоносцев; судовые команды венецианцев превосходили их по численности в отношении два к одному. Что хуже всего, предводители крестоносцев не смогли выплатить все восемьдесят пять тысяч марок, причитавшихся венецианцам за труды, — им удалось наскрести лишь чуть больше пятидесяти тысяч марок.
Это была катастрофа. Венецианцы трудились целый год, понесли огромные траты, а теперь им светило банкротство. Дандоло должен был что-то предпринять. Он остро осознавал необходимость найти выход, который спасет его соотечественников от надвигающегося разорения и в то же время позволит крестоносцам сохранить лицо и хотя бы покинуть порт. И поэтому он предложил смелое решение: первую остановку на своем пути крестоносцы сделают менее чем в 320 километрах от Венеции и ограбят порт Зара.
Дандоло и его сограждане-венецианцы считали, что имеют полное право так поступить. Порт Зара (Задар), расположенный на побережье Далмации, некогда подчинялся республике и платил ей дань, но в 1180 году город взбунтовался, а его правители заявили, что теперь подчиняются христианскому королю Имре Венгерскому. Это злостное предательство, настаивал Дандоло, заслуживает наказания. Но французским рыцарям, таким как Симон де Монфор, подобное отступление от первоначальной цели крестового похода представлялось немыслимым — не в последнюю очередь потому, что Имре был христианским королем, покорным Риму, да к тому же и сам принес обет крестоносца. Иннокентий подозревал, что в какой-то момент Дандоло может попытаться наказать Зару с помощью флота крестоносцев и особо предупредил, чтобы тот даже не пытался сделать это. И вот теперь дож призывал к открытому неповиновению. Летние месяцы, которые предполагалось посвятить доблестному штурму Александрии, а там, бог даст, и Иерусалима, прошли в спорах, дрязгах и повальной скуке в войсках. Наконец в первую неделю октября, буквально в последний момент перед зимними штормами, препятствующими судоходству, лидеры похода признали, что тянуть долее нельзя. Вопрос стоял ребром: либо они идут в Зару, либо отправляются по домам. Они выбрали меньшее из двух зол. Дож принял обет на глазах у многолюдного собрания, его крест не стали нашивать ему на плечо, но прикололи к шляпе. Вскоре под звуки труб и барабанов огромный флот, состоявший из пятидесяти больших транспортных судов, шестидесяти боевых галер, ста транспортов для перевозки лошадей и множества легких суденышек, следовавших в кильватере, вышел из венецианского порта в открытое море[616]. Галера Дандоло, увешанная алыми полотнищами и украшенная серебром, покинула порт последней. Домой дож больше не вернется.
10–11 ноября 1202 года, когда венецианский флот был уже в виду порта Зары, горожане развернули на стенах флаги с крестами, чтобы напомнить венецианцам и французам, что они и сами крестоносцы. Но для Дандоло это ничего не значило. Пропустив мимо ушей вопли протеста своих заказчиков-крестоносцев, он отдал команду приступать к штурму. Венецианские галеры прорвали цепь, натянутую у входа в порт. Войска высадились на берег и принялись бомбардировать город из катапульт, а саперы начали рыть подкоп под городскую стену. Жители Зары запаниковали: уже через три дня они запросили мира и, наконец, распахнули ворота — при условии, что победители избавят город от резни. Крови пролилось немного, но, войдя внутрь, венецианцы
