Цой Forever. Документальная повесть - Александр Житинский

В машине неповрежденными остались только задний бампер и кулек с рыбками, все остальное — страшно искорежено. Двигатель «Москвича» целиком был выброшен ударом в поле на двадцать метров. Такого я за все время работы не видела. Несомненно, что скорость Цой превысил сильно, и мое мнение, даже если бы не было автобуса, он все равно врезался бы в деревья на повороте. Хотя удар был бы, конечно, слабее.

«Икарусу» тоже досталось. От удара он слетел с дороги в речку. Была разбита вся правая сторона, погнулась ось. Запасное колесо под радиатором смягчило удар…

Когда ко мне поступило это дело, я и не подозревала, что оно станет таким громким. Нет, сверху, из Риги, начальство не давило и, в общем-то, ходом дознания не интересовалось. Но журналисты приезжали со всего Союза, через несколько дней поднялся большой ажиотаж…

Со стороны родственников никаких претензий не было. Забрали тело через несколько дней и увезли в Ленинград».

Уже в ноябре 1990 года на месте трагедии побывал журналист Олег Беликов с двумя поклонницами Виктора Цоя. Они первыми или одними из первых нашли, встретились и опросили всех, кто мог хоть чем-нибудь дополнить официальную историю, оттого статья Беликова приобретает особую ценность.

«<…> Прокурор Янис Салоне, человек с добрыми глазами, внимательно изучает мои бумаги. Они ему явно нравятся. Он берет большую толстую книгу, похожую на амбарную, и начинает листать. В этой книге записаны аварии. Запись занимает одну строчку: марка машины, госномер, ФИО владельца. Нужная запись находится, когда назад пролистано листов десять исписанной бумаги. Похоже, что аварии случаются тут почти каждый час.

Я смотрю, машина зарегистрирована на Марьяну. Дело вела следователь Эрика Казимировна Ашмане. Прокурор снимает телефонную трубку, крутит диск. «Эрика Казимировна? Сейчас к вам подойдет журналист из Москвы, ознакомьте его, пожалуйста, с делом номер 480». Я спрашиваю: «А разве вы сегодня работаете, ведь праздник — 7 ноября?» — «Ну, это у вас там, в Москве, праздник, а у нас никакого праздника нет. Мы ваши советские праздники не признаем».

Эрика Казимировна сначала встречает меня в штыки. Звонок из прокуратуры на нее, видимо, не подействовал.

«Я вообще не имею права показывать вам материалы из этого дела, оно еще не закрыто, и к тому же ваши коллеги уже понаписали в газетах то, чего не было, а мне потом попало за то, что я будто бы показывала им материалы. Нет, сюда никто не приезжал, вы — первый, один только звонил по телефону из «МК», я ему прочитала некоторые выдержки, а он потом все перепутал. Написали, что Цой не был пьяным по результатам «экспертизы активных клеток головного мозга», а у нас такой экспертизы вообще нет, у нас городок маленький, это, может, только в Риге такую экспертизу делают, и то я не знаю. Делали только анализ крови на алкоголь, его там не было, и все. Почему не повезли в Ригу? Так никто не знал, просто сказали, что молодой парень разбился. Вот я вам дам ознакомиться с материалами дела, а вы потом понапишете, а мне опять попадет!»

Чувствую, что сейчас мне скажут «До свидания», и с жаром начинаю объяснять, что именно поэтому я здесь, чтобы узнать все «из первых рук» и не допустить никаких «неточностей». И что в журналистике встречаются разные люди, как, в общем, и в других профессиях. «И у вас тоже, наверное, такие есть!» Последний аргумент действует, и дело № 480 ложится передо мной на столе. Листаю, листаю, листаю.

Эрика Казимировна: «Это? Это о возбуждении уголовного дела в отношении Цоя Виктора Робертовича. Как за что? Как виновника аварии. А вот постановление о прекращении дела за смертью обвиняемого. Ну да, если бы не погиб, то был бы суд, а вы как думаете, это для вас он певец, а для нас просто правонарушитель. Нет, ну не посадили бы, наверное, но оштрафовали бы точно. А что вы хотели, автопредприятию ущерб нанесен — «Икарус» только из ремонта шел, и опять месяца на два встал, а это деньги! Он же не ездил, пассажиров не возил, у предприятия убытков на несколько тысяч, наверное!»

Начинаю выписывать все самое интересное. Через несколько минут понимаю, что многостраничный том может отнять у меня пару дней жизни. Прошу разрешения переснять некоторые страницы. «Что вы, я вам и дело-то не должна была показывать». Потом сдается: «Ну ладно, только никому не говорите, а то дело еще не закрыто». Быстро вынимаю фотоаппарат и начинаю снимать одну страницу за другой.

«Водитель Москвича — 2141 темно-синего цвета (госномер Я6832МН) Цой Виктор Робертович на 35-м километре шоссе Слока-Талсы не справился с управлением и съехал на обочину шоссе, проехав по ней 250 метров. Затем его автомобиль ударился об оградный столбик моста через реку Тейтопе. От удара Москвич выкинуло на встречную полосу, по которой двигался автобус Икарус-250 (госномер 0518ВРН, водитель Янис Карлович Фибикс), автотранспортного предприятия № 29 г. Тукумс. Время столкновения — 11 часов 28 минут. Погода: +28. Видимость — ясная».

Эрика Казимировна объясняет мне, как найти квартирную хозяйку Бироте Луге, у которой снимал комнату Цой: «Вы на машине? Записывайте: поселок Плиеньцемс, дом Зелтини. А там нет нумерации домов, просто скажите таксисту «Дом Зелтини», он найдет. Или вам покажут местные, спросите, там все знают». Прощаясь, фотографирую хозяйку кабинета. «Да меня-то зачем, не надо!» — вдруг смущается она.

<…> Минут через двадцать мы уже въезжаем в поселок. Янис, высунувшись из окошка, спрашивает по-латышски у прохожего про «Зелтини».

Тот машет рукой по направлению движения машины, поясняя про отделку из желтого песчаника. Отсюда и название. Подъезжаем. На солнце дом действительно отливает золотом. У калитки почтовый ящик с надписью «Zeltini». Вхожу во двор. Дверь в дом закрыта. Обхожу дом вокруг. Еще одна дверь. Тоже закрыта. Заинтересовавшиеся мной соседи объясняют, что Бироте — на работе, на рыбоперерабатывающей фабрике. Сажусь, едем. На краю поселка длинное одноэтажное здание. Перед ним — ворота с распахнутыми дверями, в которые мы и заезжаем. Вхожу и иду искать начальника. Найдя, объясняю, что нужна его работница Бироте Луге, для чего мы фактически из Москвы и приперлись.

Он сочувственно кивает и проводит меня в цех прямо к рабочему месту Бироте. Она перебирает свежую рыбу. «Вот журналисты к тебе из Москвы приехали. Можешь идти домой», — говорит начальник. Та быстро и как-то стыдливо вытирает руки, снимает фартук, и мы выходим на улицу. В машину Бироте сесть категорически отказывается, уверяя, что дойдет и так. Мы ждем ее у калитки. В доме несколько комнат. Мы садимся в гостиной. Хозяйка плохо говорит по-русски, и нас здорово выручает таксист Янис, вызвавшийся быть переводчиком. он что, известным музыкантом был?»