Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг. - Виктор Петелин

Увлекшись разговором, я не сразу заметил, что за столом остались только мы вдвоем с писателем. Спохватившись, конфузливо извинился, собираясь уходить.

– Ничего, ничего, посидите еще, поговорим, очень интересно.

Но мне было совестно, и разговор уже не клеился…

Через несколько дней писатель пригласил меня с семьей на просмотр короткометражного фильма «Шолохов дома, на охоте и на рыбалке». Сижу рядом с Михаилом Александровичем, любуюсь мирной Вешенской, Доном, которые вижу впервые. Оживленно разговариваем, благо тема приятная – жизнь писателя и его родной край. Михаил Александрович сообщает, что вчера под вечер, возвращаясь из Уральска, он видел четырех волков, но стрелять в них не удалось. Убил несколько стрепетов.

– На одном из них, – шутит Шолохов, – ясно видна пометка «ППГ» – видимо, вы с ним встречались, поэтому и хочу предложить его вам.

– Охотно возьму, но только взаймы, – неожиданно для самого себя ломаюсь я.

– На любых условиях – взаймы так взаймы, – соглашается писатель.

Уже много лет спустя, беседуя с Михаилом Александровичем, я вспомнил, что с этим долгом мне так и не удалось рассчитаться – охотничьи трофеи его почти всегда были богаче моих.

Павел Иванович Зайцев, рассказывая о Вешенской, сообщает, что теперь значительная часть станицы сожжена или разрушена гитлеровцами, полчищам которых удалось прорваться до самого Дона. Разрушен и дом Шолохова.

Ряд кадров показывает Михаила Александровича на балконе дома. По соседству с ним мужчина, показавшийся мне пожилым. Запомнились вихры и заметная лысина.

– Писатель Василий Кудашев, друг Михаила Александровича. В 1941 году погиб под Москвой, – поясняет Зайцев. – Он, как и ваш любимый Правдухин, был страстным охотником. – Я хотел возразить, что Правдухин вовсе не мой самый любимый писатель, а просто интересный, наблюдательный охотник для меня, но воздержался. О Кудашеве спросил, не тот ли это Кудашев, который лет пятнадцать тому назад работал в журналах, издаваемых «Крестьянской газетой». Оказывается, он самый.

После просмотра фильма Мария Петровна пригласила зайти к ним и вручила мне стрепета.

– Вот вам презент Михаила Александровича.

Благодарю, прощаюсь и ухожу – на сей раз без всякой задержки.

С приглашением Шолоховых к себе дело затягивается: то писатель уедет на фронт, в Москву или в Куйбышев, где находились многие правительственные учреждения, то был очень занят работой над книгой о войне, отрывки из которой уже печатались в «Правде», один из первых, кажется, 5 мая 1943 года2. Дарьинцы с захватывающим интересом читали их. Многие восхищались главами романа «Они сражались за Родину».

…Мой тринадцатилетний сын Витя, как и все его товарищи-под-ростки, много, с восхищением говорит о Шолохове и старается где-нибудь его увидеть, хоть издали. Однако в тот вечер, когда писатель должен был прийти к нам, Витя в десять часов уже «спал». Во время ужина мы несколько раз звали его, но он не откликался. Когда же после полуночи гости ушли, «сонный» сразу поднялся. И поняли мы: хитрил.

О гостях: Михаил Александрович и Павел Иванович Зайцев пришли с женами – Мария Петровна и Полина Петровна – родные сестры. Все держались очень просто. Наше скромное угощение: украинский борщ и вареники с творогом и сметаной – они, как и принято в подобных случаях, хвалили. Хорошей была признана и бутылка настойки на шиповнике.

Заходит разговор о войне. О союзниках, особенно об Англии. Шолохов отзывается о них критически, именуя их «союзничками». По убеждению писателя, больших надежд на них возлагать нельзя.

Я касаюсь недавно появившейся пьесы А. Корнейчука «Фронт». Спрашиваю, как к ней относятся в армии и как, в частности, на нее смотрит высшее офицерство?

Михаилу Александровичу, похоже, на эту тему не хочется говорить. Он отвечает коротко, лаконично:

– Не приходилось обсуждать. В общем, правильно, но сильно перегнуто. Едва ли в армии было так много бездарных командиров. Наши неудачи в начале войны зависели не только от слабых командиров. Причины этого гораздо сложнее и глубже…

– А кто, по вашему мнению, самый талантливый из наших полководцев в этой войне?

Писатель, пытливо посмотрев на меня, не спеша, как бы обдумывая, начинает:

– Трудный вопрос, на него мудрено ответить.

Война выдвинула немало талантливых военачальников, а кто среди них самый выдающийся?.. Я полагаю, к наиболее достойным следует отнести Жукова и Василевского. Можно также назвать Конева и ряд других имен. Это, подчеркиваю, мое личное мнение.

– А Верховный как?

– Верховный? – удивленно переспрашивает писатель. – Всем известно, что он пользуется огромной популярностью и в армии и среди народа. Это очень много значит. Вполне обоснованно считают, что многие из наших военных успехов достигнуты под его руководством.

– А наши неудачи, за чей счет следует отнести их?

– Отчасти, возможно, и за счет Верховного. Однако стоит ли касаться таких вопросов? – недовольно морщится Шолохов. – В свое время историки все выяснят… Давайте лучше поговорим о жизни в вашем районе.

– А вам, корреспонденту «Правды» и «Красной звезды», приходилось попадать в опасные положения? – задаю бестактный вопрос. – Может, расскажете?

– На фронте неопасных положений не бывает. – И больше он ничего не сказал.

Затем разговор перешел на разные житейские темы. Михаил Александрович, любящий шутку, слегка, деликатно подтрунивал над некоторыми собеседниками, не исключая и себя.

…Вскорости Шолоховы пригласили к себе всю мою семью. Не без труда уговорили и Витю пойти вместе с нами. Шолохов приласкал мальчика.

– Ну, теперь уже не будешь стесняться? Будешь к нам ходить? – спрашивает Михаил Александрович.

– Буду, – не очень твердо обещал Витя, хотя слова своего он так и не сдержал.

… В каждый приезд с фронта Шолохов заходил в райком партии и, вдобавок к довольно скупым сообщениям Совинформбюро, рассказывал о положении на фронтах. Кроме членов бюро на этих беседах обычно присутствовали партийные активисты, живущие в райцентре или невдалеке от него.

– …Шолохов прилетел с фронта! Слыхали?! – сообщали друг другу жители Дарышска.

…На этот раз разговор шел в основном о положении на Волге.

– Что там под Сталинградом? – беспокоились дарьинцы. – Говорят, немцы совсем уже его захватили, на левый берег Волги перебрались.

– Конечно, это была пустая болтовня! Правда, Сталинград здорово разрушен. Но наши там много гитлеровцев перемололи и овладеть Волгой немцам ни за что не дадут. На этом фронте, – сказал Шолохов, – скоро надо ждать больших, отрадных перемен, возможно – в ближайшее время…