Червоточина - Андрей Буторин

Вот теперь тревога по праву вернулась на свое законное место. А вместе с ней Зою Валерьевну захлестнули и недавние мысли о том, что Гена с Игорем что-то узнали о Коле и отправились на его поиски. Трубка выпала из руки, глухо стукнувшись о ковер.

– Почему же ты сам-то мне не позвонил?! – сжала Зоя Валерьевна сухонькие кулачки, чувствуя, как слезы вновь наворачиваются на глаза.

И тут запиликал городской телефон. Зоя Валерьевна рухнула на колени и зашарила рукой по ковру, поскольку подступившая вдруг к глазам темнота не позволила ей разглядеть трубку. Нащупав наконец телефон, она снова его выронила из дрожащей ладони, схватила теперь уже обеими руками и, промахиваясь пляшущими пальцами, с трудом, вслепую нашла нужную клавишу.

– Да!!! – закричала она в трубку, чувствуя, что прерывающегося дыхания не хватит на осмысленную фразу.

– Зоя? – услышала она в ответ незнакомый женский голос. Вернее, это поначалу он показался незнакомым, поскольку до этого ей не доводилось говорить с Зоей Нормалевой по телефону. Но дальнейшие слова собеседницы быстро расставили все по местам. – Зоя, что с тобой? Это я, Нормалева, – раздалось в трубке. – Что-то случилось? Гена что-то узнал?

– Ой!.. – только и сумела выдохнуть Зоя Валерьевна, садясь на пол. – Ой, Зоюшка… – Она хотела сказать подруге, чтобы та не волновалась, что никаких вестей пока нет, но горло перехватило вдруг спазмами, и она ничего больше сказать не могла.

– Я бегу! Жди! Зоя, я уже бегу! – раздался в ответ полный боли и ужаса крик, и телефонная трубка тоненько запричитала короткими гудками отбоя.

Зоя Валерьевна все еще сидела на полу, когда в прихожей раздалась трель дверного звонка. Темная пелена с глаз уже спала, оставив после себя лишь мельтешение точек, напоминающих рой растревоженных пчел. И звенело в ушах, в полном соответствии с этой иллюстрацией из жизни насекомых. Поэтому она не сразу сообразила, что звонок вовсе не был связан с этой пчелиной пляской. Но его настырная трель буравила мозг снова и снова, и Зоя Валерьевна наконец-то очнулась. Пока она поднималась на ноги и, пошатываясь, брела до прихожей, в дверь уже стали стучать.

– Сейчас, Зоюшка, погоди, – проговорила Зоя Валерьевна, сама не услышав собственный голос. А когда наконец сумела справиться с замком, едва не была сбита с ног влетевшей в распахнувшуюся дверь Зоей.

– Что, Зоя? Что?! – закричала та прямо с порога. – Где Гена?!.

– Нет, нет!.. – замахала руками Зоя Валерьевна, пытаясь набрать в грудь достаточно воздуха, чтобы сказать самое главное. Все же у нее это получилось. – Не волнуйся, Зоюшка, все хорошо… – удалось выдохнуть ей.

– Хорошо?! – Глаза Зои Нормалевой, уставившиеся на нее, округлились. – На тебе нет лица, ты не можешь говорить, и это ты называешь «хорошо»?..

Гостья подхватила ее и почти отнесла в комнату. Уложила на диван, ставший в эти дни неким перевалочным больничным ложем, и, строго сверкнув глазами, спросила:

– Есть в доме спиртное?

– Что ты, Зоюшка, я не пью, – вяло отмахнулась Зоя Валерьевна.

– Я спросила не об этом! – притопнула гостья.

– Должен быть коньяк в шкафу, на кухне… – Она стала подниматься, но Зоя шикнула на нее и сама метнулась к дверям кухни, скоро вернувшись оттуда с бутылкой коньяка и большой кружкой.

– Из кружки?!. – ужаснулась Зоя Валерьевна.

– Это вода, – мотнула головой гостья, поставила принесенное на журнальный столик и, не спрашивая, достала из-за стеклянных дверок шкафа две рюмки. Плеснула в каждую едва ли по глотку коньяку и протянула одну хозяйке: – А это лекарство. Пей!

Зоя Валерьевна попыталась протестовать, но взгляд Нормалевой был столь непреклонен, что она предпочла не спорить. Приподнявшись на локте, она приняла рюмку и выпила остро и будто бы даже и впрямь ободряюще пахнущую коньячную массу.

Зоя тут же забрала рюмку и сунула в освободившуюся руку кружку с водой. Когда Зоя Валерьевна после нескольких жадных глотков отняла ее ото рта, гостья удовлетворенно кивнула и сказала:

– А теперь рассказывай.

Зоя Валерьевна после глотка коньяку и впрямь почувствовала себя лучше. Во всяком случае, окончательно рассеялся «пчелиный рой» перед глазами и стало легче дышать. Положив руку в ладони севшей на стул возле дивана Зое, она стала рассказывать о том, что случилось после того, как та ушла домой. Точнее, даже не о том, что случилось, а о том, чего не случилось. Не вернулся Гена, не удалось дозвониться на его мобильный, не отвечал телефон Ненахова.

Зоя Нормалева внимательно слушала, с каждой минутой хмурясь все больше. Наконец, когда Зоя Валерьевна замолчала, она мотнула головой, так что огненного цвета волосы хлестнули воздух подобно молнии, и выдавила:

– Эх! Зря я от вас ушла!..

– А что бы изменилось, если бы ты осталась? – удивилась Зоя Валерьевна, высвобождая ладонь из Зоиных рук. И, спохватившись, поправилась: – То есть я хотела сказать, что мне бы с тобой, конечно, было легче, но все остальное-то… А о тебе я не раз думала, жалела, что ты ушла.

– Да я это как раз и имею в виду, что ты одна тут с ума сходила, а вместе бы нам легче было. Я ведь тоже… – Зоя махнула рукой. – Я тоже запаниковала, совсем голову потеряла. Оттого и отсюда сбежала, чтобы дома слезам волю дать. А еще… Еще я повторить хотела… Ну, с Соней еще раз связаться. Но куда там! В таком состоянии этого не сделать.

– Лучше бы ты и впрямь осталась, – вздохнула Зоя Валерьевна. – Поплакали бы вместе, чего уж нам друг дружку стесняться, беда-то у нас общая.

– Наверное, нам и правда нужно теперь вместе быть. И легче вдвоем, и – мало ли что, возраст-то у нас с тобой не девичий. Если, конечно, Гена против не будет…

– А чего ему быть против? Он к тебе хорошо, по-моему, относится. Даже, мне кажется, очень. – Зоя Валерьевна попробовала улыбнуться, но, увидев, как вспыхнула гостья, пожалела о сказанном. Хотела уже извиниться, но вспомнила вдруг о главном и подскочила: – Но Гены-то нет!.. Чего же мы сидим? А я и разлеглась еще!

– А что же нам делать? – отняла Нормалева ладони от пылающих щек.

– Как что? Идти к Игорю! – Зоя Валерьевна поднялась с дивана, покачнулась, но все-таки удержалась на ногах.

– А ты сможешь? И ты знаешь его адрес?

– Думаю, смогу… И адрес знаю, конечно. Гена с Игорем сто лет уже дружат.

На дворе было совсем темно. Фонари в их маленьком городе освещали в основном лишь проезжие части улиц, дворы же и подворотни тонули в полумраке, лишь немного разбавленном светом из окон ближних домов. Поэтому женщины поспешили выбраться на освещенную улицу и по пустынному в этот час тротуару пошли к главному проспекту, на котором и находился дом Ненахова.