Альфа и Омега (СИ) - Сейд Анна

— Если мы выберемся… Я хотел сказать, когда мы выберемся, я свожу тебя в лучший ресторан этого проклятого города, а потом закажу нам самый дорогой номер класса люкс в пятизвездочном отеле, чтобы ты забыла о том, что тебе пришлось спать на полу и есть собачий корм. — Йон придвинулся ближе, сжав пальцами прутья, разделяющие нас с его стороны. — Я докажу тебе, что судьба привела тебя ко мне, чтобы ты была счастлива, а не… ради всего вот этого.

— Звучит здорово, — не могла не согласиться я. — Нужно будет обязательно спросить, есть ли у них горячий шоколад со вкусом мяты. Он, знаешь ли, мой любимый теперь.

Он протянул мне руку, и я готовностью сжала ее в своей. Ощущение его тепла, его запаха, а самое главное — возвращение упрямой решительности в его взгляд, что всегда так будоражила и наполняла уверенностью мое собственное сердце, — придали мне сил. У меня не было ничего кроме веры — бессмысленной и ни на чем не основанной веры в нас двоих, в наше предназначение и в то, что все не было напрасным. Я прежде не могла отыскать в себе способность поверить во что-то за пределами логики, здравого смысла и рационально объяснимых совпадений, но здесь и сейчас, в этом ужасающем месте, сдавленная страхом и безнадежностью, лишенная даже права на надежду на что-нибудь за пределами божественного провидения и чуда, я вдруг осознала, что поверила. В него, в себя, в нас, даже в то, что наша связь могла каким-то образом повлиять на судьбы других бестий и, возможно, всей нашей расы.

Надеюсь только, что я сделала это не слишком поздно.

Глава 18. Сердце лабиринта

Время взаперти тянулось нестерпимо медленно. Скоротать его помогали разговоры, но они довольно быстро сходили на нет, потому что так или иначе возвращались к теме нашего заключения. Йон по-прежнему считал, что в первую очередь нужно освободить меня, а его собственная безопасность — дело десятое. Он несколько раз попробовал выломать дверь своей клетки, но она, как и ожидалось, не поддалась. Для меня был довольно очевиден тот факт, что, запирая тут бестий, люди позаботились о том, чтобы те не могли случайно вырваться и в порыве ярости разорвать своих пленителей на части, однако я не стала мешать альфе вымещать свою злость на решетках. Каждый раз, когда он бросался на них, вкладывая в это всю свою силу, годами пестовавшуюся под надзором его отца, у меня тоскливо сжималось сердце. Видеть, как он, прикладывая так много сил и старания, все равно ничего не может сделать, было тяжело. Поэтому, чтобы как-то отвлечься, я занималась тем, что исследовала собственное тесное узилище. Кроме жестяной миски, которая уже успела доказать свою многофункциональность, и вороха тряпья, о происхождении которого я старалась лишний раз не думать, здесь больше ничего не было. Внизу той части решеток, что были обращены к желобу с проточной водой, у самого пола шел достаточно длинный узкий просвет без перекладин, дававший возможность высунуть две руки с миской. Но даже с моим не слишком плотным телосложением целиком в него было никак не протиснуться.

Все выглядело так, будто это место создавалось целенаправленно и продуманно — прочные стальные клетки, доступ к воде и еде, который позволял пленникам существовать практически автономно на протяжении достаточно долгого периода времени, даже отопление. Судя по моим наблюдениям, под полом проходили трубы с горячей водой или паром, и именно от них шло тепло. А если принять во внимание слова Кадо о том, что здесь на много километров вокруг никого не было, сам собой напрашивался вывод о том, что торговля живым товаром была поставлена на поток. Это не были единичные случаи или что-то эпизодическое из разряда «спрос рождает предложение». От Йона и Макса я уже знала, что Красная Лилия занимается наркотиками, но о том, что это лишь часть всей поражающее воображение правды, прежде и помыслить не могла.

О подобных вещах рассказывали вполголоса, статьи и видео на эту тему редко становились достоянием широкой общественности, существуя где-то в недрах интернета, но привлекая к себе не больше внимания, чем байки о мировом заговоре или звероподобных ящерах, что правили нами всеми из своего подземного бункера. Работорговля казалась чем-то давно себя изжившим, принадлежащим к той темной эпохе два-три столетия назад, когда любой знатный альфа мог купить себе на рынке с десяток молоденьких невинных омег для собственных утех, и это считалось чем-то совершенно нормальным. Более того, Церковь такое положение дел даже поддерживала, ведь чем больше омег было под одним альфой, тем больше детенышей рождалось в такой семье. Конечно, позднее, в эпоху гуманизма и победивших прав личности, священники громогласно и показательно хулили те «безнравственные и аморальные» времена, но факт оставался фактом — там, где вставал выбор между желаниями отдельных представителей общества и мнимым «благом большинства», Церковь всегда выбирала второе. Может быть, я слишком предвзято относилась ко всем церковникам в принципе, но меня бы, наверное, совсем не удивило гипотетически возможное их сотрудничество с людьми вроде Сэма. И если Йон прав насчет тех… институтов разведения, то мы не так уж далеко ушли от варварских традиций прошлого.

Всего в ангаре было около двадцати клеток — они были расположены по обе стороны от желоба с водой. Помимо них, здесь также было полно каких-то стеллажей, коробок, промаркированных ящиков и свертков. Походило на один огромный склад, примерно треть которого была просто отведена для чуть более особенного товара. Не знаю, что было в тех коробках, но нам оно едва могло помочь, потому как от клеток их отделяло не меньше двух метров пустого пространства. Окна здесь были только под самым потолком и несколько из них находились прямо в округлой покатой крыше. Сквозь их грязное стекло было видно только небо и ничего больше. Разномастные запахи других бестий, которыми пропиталось мое покрывало и кожаный ошейник, который я еще утром закинула наверх, обмотав вокруг прутьев, чтобы он не мельтешил около моего лица, перебивали запах залива, но я все равно могла его различить — мы были где-то совсем рядом с водой. Если бы знать наверняка, что вода, идущая по желобу, стекает прямо туда, можно было бы попробовать отправить послание по ней, но что-то мне подсказывало, что для того, чтобы подобная уловка сработала, должно было совпасть слишком много случайных факторов, и полагаться на такое имело смысл лишь в отсутствие любых иных вариантов.

Наконец я осмотрела и замок, что запирал дверь моей клетки. Он был не навесной, а врезной, а потому просто сбить или сорвать его не представлялось возможным. В кино подобные замки вскрывались шпильками или другими подобными подручными инструментами, но, предприняв для очистки совести пару не самых удачных попыток повторить такой фокус в реальной жизни, я пришла к выводу, что скорее Йону удастся выломать эту дверь, чем мне ее вскрыть. Таким образом единственным хоть сколько-нибудь внушающим оптимизм вариантом была надежда на то, что Сэм достаточно заинтересовался нашей силой и скоро здесь объявится. А там мы уже сможем как-нибудь выторговать себе свободу или воспользоваться шансом вернуть ее себе силой.

— Расскажи мне о нем, — негромко проговорила я, откинув голову на прутья решетки и наблюдая за тем, как медленно ползут по пыльному полу тусклые полосы света. Солнце садилось, и отчего-то запах близкой воды стал ярче и насыщеннее, отдавая тухлятиной и тиной. — Каким он был, когда вы впервые встретились?

— Ты правда хочешь послушать о нем? — недовольно поморщился альфа, тоже утомившийся после своих бесплодных попыток сломать клетку изнутри. Я чувствовала, как у него ноют отбитые плечи и ноги, и его запах, сейчас резкий и кислый, выдавал его досаду и усталость. Вчера с него так и не сняли электрический ошейник, и он до сих пор громоздкой металлической удавкой обхватывал его шею.

— Я хочу понять, с кем мы имеем дело, — ответила я.