Умри, маэстро! (авторский сборник) - Теодор Старджон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После этого она долго сидела в постели и смотрела на ноги Хьюберта, торчащие из-за телевизора, на торчащие вверх носки его туфель. К ней с ужасающей ясностью пришло осознание того, что на такой исход она и рассчитывала. Она не помнила, чтобы сознательно задумывала убийство, но не сомневалась, что все было спланировано заранее. Она смотрела на ноги племянника и повторяла:
— А ты сломал мне позвоночник!
В общем, день удался. И ночь прошла отменно. Вот она, истинная жизнь.
А какое удовольствие она получила, когда прибыла полиция! Уже к концу пятнадцатой секунды полицейским стало ясно, что имел место не совсем обычный "несчастный случай". Дознание вел молодой человек с умными морщинками под глазами; тихим голосом он быстро задавал вопросы, бьющие прямо в точку. Кто принес этот телевизор? Кто прикрепил провод к радиатору. Ах, раньше была веревка? Кто ее заменил медным проводом? Кто срезал с латунной ручки кожу?
Хьюберт. Хьюберт. Хьюберт.
Пришли какие-то люди, соскребли с пола вокруг телевизора серебристую пыль, сделали уйму фотоснимков. Чьи это отпечатки пальцев?
А самым смешным был тот мужик, который шумно выражал сожаление о случившемся, уверял тетушку, что эксперты устранили короткое замыкание, что телевизор сейчас совершенно безопасен, но лучше бы от него на всякий случай избавиться. Потом он долго мялся и промямлил наконец, что не советует ей возбуждать процесс против производителя телевизора; сейчас, мол, не время вдаваться в технические детали, но "я заверяю вас, что самое разумное с вашей стороны — это последовать моему совету, в противном случае вы рискуете навлечь на свою голову.., гм.., неприятности". Короче говоря, прилагались всяческие усилия, дабы скрыть от пораженной горем пожилой дамы, что ее племянник попался в ловушку, расставленную им же для нее. Зачем огорчать старушку? Правда, если она вздумает затевать процесс, ей придется открыть для себя горькую правду. Она неподвижно и мирно лежала под одеялом, все о ней заботились, она слабым голосом говорила, что совершенно со всеми согласна, что она всем полностью доверяет. Вот это было здорово! Концерт продолжался до следующего вечера, когда миссис Карстерс вынесла из комнаты Хьюберта все вещи и принялась их разбирать.
Ничего особенного она не нашла. Среди немногочисленных бумаг обнаружилась аккуратно сложенная страница из журнала для потребителей с материалом о телевизорах в металлическом корпусе. Над этим листком Хьюберт размышлял и выжидал, тем временем рисуя кружки и пририсовывая усы к физиономиям счастливых потребителей. Еще он написал там одну фразу, а под ней — два слова.
Всю жизнь Хьюберт оставался бессловесным существом, и в этой единственной немудрящей фразе выразил все свои смутные, несформулированные чувства. Он написал:
Без меня она всего лишь старая карга.
И внизу крупными буквами:
Старая карга
Его тетушка прочитала эту фразу и закрыла глаза, чтобы без помех обдумать это последнее послание. Когда она снова открыла глаза, то прежде всего посмотрела на свои руки, на костлявые, обтянутые старческой кожей пальцы. Она сбросила на лицо седую прядь, чтобы взглянуть на нее, сквозь нее. Всю жизнь она была чем-то занята, вот и не успела никому понравиться, не успела стать любимой. У нее не было детства и старости не было, она была слишком занята.
А теперь все кончено. Дело Хьюберта было последним из занимавших ее дел. Много лет оно было единственным смыслом ее существования. А теперь его нет. Она проскрипела еще довольно долго, и все же конец Хьюберта стал и ее концом.
Барьер Луаны
Вшивая перспектива.
Впрочем, в такие полеты отправляются только добровольцы (то есть самоубийцы), и им не на кого пенять, кроме самих себя. О да, перед полетом тебя кормят на убой, и вино льется рекой, и все пьют за тебя и всех твоих предков и потомков в придачу. Зато когда полет начинается, тебе уже не до веселья. Человек умирает не тогда, когда пускает себе пулю в висок, а тогда, когда задумывает самоубийство.
Поттер вечно ковырял в носу и сам того не замечал, пусть даже он разговаривал с тобой и смотрел тебе в глаза. Ну как можно с таким человеком общаться? Меня, во всяком случае, бесила эта его манера. Прочим, по-моему, больше всего досаждал Донато. Как, спросите вы, Донато прошел все медицинские комиссии со своим кашлем? Да очень просто: раньше никакого кашля у него не было. Думаю, потому, что раньше он не ходил на смерть. А мне до Донато, в общем-то, не было дела. Потому, наверное, что очень уж я накушался этого пресловутого "глубочайшего сочувствия" Луаны. А вот Поттер Ковыряющий-в-носу доставал меня до крайности, теперь я готов это признать.
Кроме Поттера, у нас еще был этот малыш Дона-то, что вечно старался угодить всем и каждому. Некоторые люди раздражают тем, что ради блага ближнего палец о палец не ударят. Донато представлял собой другую крайность. Он обязательно уступит дорогу, согласится со всем, что вы скажете, во всем поможет, уступит место, принесет вам что-нибудь, скажет приятное слово, а о неприятных новостях умолчит; короче говоря, он услужлив настолько, что очень скоро вам захочется взорвать корабль ко всем чертям, плюнув на собственную судьбу, лишь бы не видеть больше Донато. Хуже всего в нем было то, что придраться к нему невозможно. Не раз я наблюдал, как кто-нибудь из членов нашего экипажа ни с того ни с сего набрасывался на Донато и начинал орать, лишь бы вывести его из себя. "О чем речь, приятель", — мягко говорил Донато, и его собеседнику оставалось только рвать на себе волосы от досады.
Поттер специализировался в механике полей, а Донато был экспертом по баллистике. Ингленд, большеухий урод, у которого неизменно слезились глаза, как правило, помалкивал, разве что за едой громко чавкал. Он отвечал за ракеты. Лично меня зовут Палмер. Я как-то слышал, что на Альфе Сигме IV живет человек, который лучше меня разбирается в вопросах давления в космосе, но я не верю в эту байку. Все мы по-разному представляли себе преодоление Барьера Луаны, в чем, собственно, и состояла цель нашей экспедиции. Наши представления, надо сказать, были довольно-таки завиральными, поскольку все говорило за то, что Барьер скорее всего преодолеет нас. Но действовать тем не менее было нужно. Когда человеку необходимо, просто-таки необходимо совершить невозможное, он волей-неволей начинает строить иллюзии, причем других считает неисправимыми мечтателями. Я разработал стройную теорию специально для того, чтобы противостоять трем неисправимым мечтателям.
Именно мы четверо составляли ядро экспедиции; все прочие члены экипажа относились к обслуге. Наш шкипер, капитан Стив, неплохо соображал во всем, что касалось управления кораблем и доставки его к месту назначения, а все остальное ему было решительно до лампочки. Я никогда не ворчал, как некоторые, по поводу того, какой плохой нам достался шкипер. Капитан Стив делал свое дело, а что еще от него требовалось?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});