Золотые розы - Патриция Хэган

– Ничего, справлюсь как-нибудь сам. – Корд легонько потрепал Пуэтаса по плечу. – Давай все-таки подумаем, как бы добраться до этого негодяя Валдиса. Кто знает, может, и от тебя будет толк. У него ведь не одно логово, верно? Было время, когда вы вместе странствовали по горам. Попробуй припомнить, не показывал ли он тебе… не заговаривал ли о каком-нибудь укрытии?

– Тут и вспоминать нечего, – ответил мексиканец со вздохом сожаления. – Я показал вам тогда единственное логово Валдиса, о котором знал.

Корд помолчал, покачиваясь на пятках и потирая виски пальцами. Он не готов был вот так просто отказаться от надежды.

– Что насчет мальчишки? Насколько я понял, он тоже там был. Куда он мог деться потом, как ты думаешь?

Пуэтас открыл рот для ответа, но вдруг зашелся в сильном приступе кашля. Долита поспешила выйти и вернулась с ковшиком свежей воды. Жадно его осушив и отдышавшись, мексиканец снова повернулся к Корду.

– Мы знаем только, что мальчишка убежал в ночь похищения сеньориты, а куда – никто не знает. Ни один из индейцев больше его не видел. Его могли растерзать койоты в горах – он ведь никогда раньше не покидал обжитые места. Или он попался в руки Валдису и Геррасу. Кто его знает?

– Иногда мне приходит в голову, что зря я не рассказал Арманду о ребенке… – хмурясь, Корд механически почесал в голове. – А впрочем, это глупо. Что бы это дало? Он бы, наверное, сразу загорелся желанием восстановить справедливость, и дело кончилось бы тем, что его пристрелили бы. Пожалуй, я был прав, когда промолчал… хотя, конечно, жизнь мальчишки здесь была чересчур суровой. Он этого не заслужил.

Долита и Пуэтас обменялись взглядами.

– Может быть, он вернется в деревню, – нерешительно предположила девушка. – Обещаю вам поговорить с дядей и попросить его лучше обращаться с мальчиком. Не думаю, чтобы можно было договориться об этом с индейцами, а сама я собираюсь уехать с Пуэтасом, как только он достаточно поправится. У нас большие планы, сеньор. После всего что было, мы достаточно знаем друг друга и хотим пожениться. Хотим начать новую, более счастливую жизнь на новом месте…

– Скатертью дорога! – резко перебил Корд.

Долита покраснела и опустила глаза, и он почувствовал себя неловко.

– Я не хотел быть грубым, но чужое счастье не очень-то радует, когда своя жизнь пошла наперекосяк.

– Очень даже понятно, сеньор, – пробормотал Пуэтас. – Я много передумал за время болезни и хочу кое в чем признаться вам, снять с души камень. В ту ночь я поступил, как трус: подслушав разговор Валдиса и Герраса, я даже не подумал о сеньорите, а забрал Долиту и спрятался с ней в горах. Правда, потом я вернулся… но слишком поздно. Если бы не моя трусость, не получить бы мне эту пулю.

– Ну что ж, – мрачно произнес Корд, – ты наказан достаточно, не жди от меня упреков. Совесть точит сильнее, чем страх перед осуждением. Тебе придется как-то пережить это, Пуэтас. Я знаю, что говорю, потому что на мою долю тоже пришлось пережить подобное.

Некоторое время в пристройке висела напряженная тишина. Чтобы как-то рассеять ее, Долита спросила:

– Что вы собираетесь делать, сеньор?

– Искать Эмбер, что же еще, – просто ответил Корд. – Тебе, Пуэтас, я желаю скорейшего выздоровления, а вам обоим – долгой и счастливой семейной жизни.

– По всему видно, что он любит сеньориту Эмбер, – заметила Долита, когда шаги его затихли за стеной. – Не понимаю, как он мог уехать… как мог оставить ее?

– Судьба играет человеком, – философски заметил Пуэтас, глядя через дверь пристройки на синее небо. – Судьба посылает ему счастье, но он не узнает его и бежит прочь. Оказавшись вдали, он вдруг понимает, что потерял. Как безумный, несется назад – и что же? Того, что давалось ему даром, уж нет, и приходится дорогой ценой платить за то, чтобы вернуть свое счастье. Помолись за то, чтобы для них обоих это не было слишком поздно.

Корд знал только одно место, куда имело смысл направиться, – ранчо Алезпарито. И как только наступил вечер, он начал пробираться туда. Однако на этот раз предосторожности оказались лишними: он заметил в обозримом пространстве лишь нескольких вакеро из числа тех, кто прежде работал на Валдиса. Корд предположил, что этих опасаться нечего. Валдис, конечно, увел с собой всю местную шваль.

Он решил ехать прямо к главному входу, как если бы был приглашен на асиенду. У дверей стоял в качестве швейцара знакомый слуга, который раньше помогал по дому. Он радушно приветствовал Корда.

– Сеньор Хейден, надо же! Сколько лет, сколько зим! И как кстати! Сеньорита Маретта дает сегодня особенно многолюдный бал. То-то она обрадуется, что вы сумели приехать…

Отлично зная, как говорлив новоявленный швейцар, Корд поспешил заткнуть фонтан его красноречия, при этом не возбуждая подозрений в том, что никто и не думал приглашать его.

– Да вот, сумел, Родриго, несмотря на все преграды и препоны. Но я вырвался только на один день – дела, хлопоты и прочее… сам знаешь. Кстати, в приглашении не было сказано, по какому случаю бал. Может, просветишь меня?

– Это уж всегда пожалуйста! – оживился слуга и доверительно понизил голос: – Только не говорите сеньорите Маретте, что все знаете. Официально это обычный бал, но на деле хозяйка дает его в честь нескольких членов верховного суда. Она хочет завоевать их расположение, потому что однажды сеньор Валдис вернется, чтобы объявить себя невиновным в убийстве сеньоры Алезпарито.

– Ага… ясно. И что же, все гости уже прибыли? Я последний?

– Si, сеньор, вы прилично запоздали. Никто не ждал новых гостей, и мажордом уже оставил свой пост. Я могу позвать его, чтобы он объявил о вашем прибытии.

– Это ни к чему, – отмахнулся Корд поспешно. – Представь себе, в разгар общего веселья я вдруг вхожу, как какой-нибудь неотесанный олух. Как жаль, что дела помешали мне прибыть вовремя! Но в конце концов я здесь не ради всех этих гостей, а ради сеньориты Маретты. Сделай одолжение, передай ей кое-что на словах. Скажи, что ее ждут на конюшне. Я знаю, она будет рада видеть меня, но пусть это будет сюрпризом. Не называй моего имени, – и он вложил в руку Родриго скомканную ассигнацию.

– Ах, сеньор, «такт» – это мое второе имя! – прошептал тот, закатывая глаза. – Все будет сделано в лучшем виде, можете не сомневаться.

С этими словами он поспешил к дверям, а Корд взял лошадь под уздцы и повел в сторону от подъездной аллеи – туда, куда вела немощеная, поросшая травой дорога. Конюшни были выстроены на отшибе, чтобы обитатели дома могли в свое удовольствие заниматься верховой ездой, не беспокоя тех, кому не по вкусу лошадиное ржание и запах навоза.