Последние ратники. Бросок волка - Антон Скрипец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Похоже на то, что или сейчас, или никогда, — подскочив к нему и став плечом к плечу, хмуро проворчал Перстень.
— Очень похоже, — тяжело переводя дыхание, кивнул Хром.
Перстень сорвал с пояса изогнутый рог, и, пока Хром своими хитрыми финтами, подобных которым белозерец никогда и нигде еще не видывал, держал прясло, дунул в него всей широкой грудью. Густой звук заложил уши и, казалось, заставил приумолкнуть гвалт и грохот сечи.
ХХХ
— Сейчас дружно собираем просыпанные тут стрелы и выдвигаемся вперед.
Вид Котел имел такой, что на базаре, например, с ним никто спорить бы не захотел. Искромсанный щит, измятый шлем, порубленная во многих местах кольчуга измазана в крови что передник мясника. Стоящий рядом Кутька выглядел не лучше. А красным латы его были уделаны даже и побольше.
— Засем?
Кучка оставшихся в живых охотников тоже являла собой то еще зрелище. Заметь их кто-нибудь на большой дороге, или отдал бы все имеющееся добро, или, будь это, например, боярин, приказал бы вырезать татей. Скуластый мужичонка с курчавой бородой вовсю шипилявил из-за свежей щербины, появившейся сегодня вместо передних зубов. Время от времени он сплевывал на землю до сих пор идущую из раны кровь.
— Там наши гибнут, — махнул Котел в сторону кипящей сечи. — Нам всего-то и нужно хотя бы часть нордов на себя выманить.
— Выманили уже шёдня, шпашибочки. Наш и так едва два дешятка ошталошь. И мы жить хотим. Жижню, ее ни жа какие бояршкие гроши не купишь.
— Пока бой не закончен, я остаюсь твоим сотником. И мне решать, когда, где и как ты умрешь. Хочешь, прямо здесь?
Трудно было поверить, что этот угрюмый кабан, бьющий копытом, глядящий бешеными красными глазками и готовый порвать всех своими клыками, еще совсем недавно был главным балагуром Белоозера.
— А ты меня не пужай, — снова сплюнул на траву красный сгусток кучерявый. Нестройный гул недовольных голосов за его спиной предавал ему уверенности. — Ешли уж на то пошло, думаешь, нам ешть большая ражница, где помирать — ждешь, или там, в чистом поле под топорами нордов? По чешти говоря, тебя ш твоим мальцом мы вернее уложим, чем эту прорву рогатых.
Это все-таки случилось. То, чего больше всего боялся сегодня Котел. Его ополченцы, вдоволь насмотревшись на прелести войны, не горели желанием знакомство это продолжать. И слушать своего воеводу не хотели тоже. Их и раньше-то было не много, а сейчас и вовсе осталась жалкая кучка. Повести их на норманнов было бы чистой воды самоубийсвтвом. Но Котел, похоже, был вполне на это готов.
— Нам только нужно выйти вперед, на полет стрелы, и ударить их сзади.
— А ежели ш берега почнут штрелять в наш?
— Отойдем. Потом подойдем снова. Маленький отряд всегда должен быть подвижным.
— Маленький отряд всегда сдохнет, коли в него ударит большой, — раздался недовольный голос из-за спины кучерявого. — Всё. Мы уходим. Хватит с нас войны…
— А это еще кто? — перебил любителя высказываться из-за чужих спин Кутька, глядя за спину навострившимся дернуть в лес охотникам.
Из этого самого леса выскочили десятка три человек, очень сильно похожих на них разномастностью сброи и оборванностью одёжки. Свои это или чужие, понятно стало очень быстро. Лихой разбойничий посвист, разнесшийся над лугом, завсегда был лучшим привествием любых татей.
Разбойнички бросились прямо на сгрудившуюся у телег кучку охотников, а впереди всех громадными лосиными прыжками нёсся, разметав по ветру свой чуб на лысой макушке …Сыч.
— Что ж за место тут такое волшебное, — процедил сквозь зубы Котел. — Все говно, похоже, именно сюда стекается.
Он еще раз обвел взглядом свое потрепанное воинство.
— Ну что, орлы, не судьба, видать, в лес чесануть? — насмешливо сказал он. — Значит, так. Кто хочет жить, слушай меня.
«Эти слова он сегодня уже говорил, — мелькнула в кутькиной голове безразличная мысль. — Причем, говорил не так давно. И далеко не все с тех пор остались живы».
— Стоим на месте и делаем решительный вид. Если они поймут, что вы готовы дать волю пяткам, живым отсюда никто не уйдет. Луки готовьте.
И, распихав вставшее в подобие боевого строя охотничье воинство, выдвинулся вперед. Кутька тенью следовал за ним. За их спинами заскрипели натягиваемые тетивы.
— Бьём перед ними, — бросил Котел через плечо. — А то слишком шустро бегут.
И, позволив татям сократить расстояние еще на десять шагов, выбросил вперед руку с мечом:
— Бей!
Звонкие хлопки тетив, треньканье распрямленных луков — и навстречу нежданным гостям через головы Кутьки и Котла устремилось с дюжину подарков. Воинственности у татей поубавилось сразу. Лесное воинство замедлило бег, наблюдая за дугой полета стрел. С тихим зловещим шелестом они вошли в высокую траву в паре саженей перед ватажниками.
— Сдохнуть не терпится?! — Гаркнул Котел на все поле.
Тати остановились, нервно переглядываясь и больше не выказывая никакого желания берсерками нестись в атаку. Не сильно располагали к этому ни нацеленные в них луки, ни заваленная изувеченными телами искромсанная земля.
Здорово, что тати представления не имели о том, с какой готовностью эти решительного вида воины намерены были только что прыснуть в кусты. И готовы сейчас.
Похоже, на смерть идти жгуче не желали обе стороны. Чем Котел тут же не преминул воспользоваться:
— Будем считать, что мы никого не видели! Но! Чуб остается с нами!
Видать, лесная жизнь, которой подчевал своих людей Сыч, изрядно им наскучила. А еще больше наскучило то, что наградой за все лишения была постоянная угроза смерти. Как, например, сейчас.
— А ты приди и возьми! — выкрикнул Сыч.
Оглянувшись на притихших разбойников, Сыч зло тряхнул чубом, резко размахнувшись, всадил в землю секиру, двумя рывками стянул с себя волчью безрукавку, отшвырнул ее в сторону. Выдернул топор, небрежно забросил на плечо и вразвалочку пошел навстречу.
За их с Котлом спинами вновь заскрипели туго натягиваемые луки.
— Ну что ж, желаешь поговорить, давай поговорим, — насмешливо бросил, приближаясь и с показным безразличием не
