День гнева - Мэри Стюарт

— Ну надо же, клянусь богом!

Покачнувшись, поднялся и Гахерис. Рука его легла на рукоять меча.

— Выходит, это правда. Мы все это знали! Посмотрим теперь, что скажет король, когда услышит, что жена его возлежит с любовником!

— К чему дожидаться? — Это был голос Мадора. — Давайте сами сейчас же во всем убедимся!

Стоя у подножия лестницы, Мордред повысил голос, стараясь перекричать всеобщий гвалт:

— Она за ним послала. С курьером прибыло письмо. Возможно, от короля. В нем есть что-то, что она должна обсудить с Бедуиром, и потому прислала за ним Борса Скажи им, Борс!

— Это верно, — отозвался старший рыцарь, но в голосе его все еще звучала тревога.

Почуяв ее, Мадор проницательно вставил:

— Так, выходит, тебе это тоже не по душе? Ты тоже слышал, что говорят? Что ж, коли они держат совет над письмом короля, давайте присоединимся к нему! Какие тут могут быть возраженья?

— Остановитесь, глупцы! — крикнул Мордред. — Говорю вам, я был там! Все это правда! Вы что, ума лишились? Подумайте о короле! Что бы мы ни застали…

— Ну да, что бы мы ни застали, — едва ворочая языком, ответил ему Агравейн. — Если это совет, мы присоединимся к нему как верные слуги короля…

— А если это свиданье похотливых любовников, — вставил Гахерис, — то мы можем послужить королю и в другом.

— Только посмей ее тронуть! — Мордред, голос которого стал резким от страха за королеву, протолкался сквозь толпу и схватил Гахериса за руку.

— Ее? Не на сей раз. — Гахерис был пьян, но держался на ногах, смеялся, но в глазах его стоял призрак непогребенной вины. — А вот Бедуир… Если Бедуир там, где я думаю, что останется королю, как не поблагодарить нас за дела сегодняшней ночи?

Борс кричал, и на него кричали, заглушая его голос. Мордред, не отпуская руки Гахериса, быстро говорил, урезонивая, пытаясь остудить запал и норов толпы. Но они слишком много выпили, слишком жаждали действия, и они ненавидели Бедуира. Теперь их было не остановить. Мордред, все еще цеплявшийся за рукав Гахериса, обнаружил, что толпа подхватила его — теперь их было больше дюжины; сдавив, они увлекли за собой и Борса, и даже Гарета, который с побелевшим лицом замыкал всю процессию, — и тащит через укутанную тенями сводчатую галерею, окаймлявшую двор, и в дверку, что вела на личную лестницу королевы. Поставленный там слуга, сонный, но достаточно бдительный, оттолкнулся от стены и разомкнул уже губы узнать, что у них тут за дело, но увидел Мордреда. Это стоило ему мгновения промедления, которым воспользовался Коллес, чтобы свалить с ног его ударом рукоятью кинжала.

Этот акт насилия стал точно щипок, что спускает натянутую тетиву. Молодые люди с криками ворвались в дверь и понеслись вверх по лестнице, ведшей в личные покои королевы. Коллес, бывший во главе своры, принялся стучать в дверь рукоятью меча.

— Открывайте! Открывайте! Именем короля!

Зажатый среди тел на лестнице, пытаясь пробраться наверх, Мордред услышал, как в комнате раздался встревоженный женский крик. За ним послышались другие голоса, тихие и настойчивые, но их заглушил вновь поднявшийся на лестнице гвалт.

— Открывайте дверь! Измена! Измена королю! Потом внезапно, столь внезапно, что стало очевидно, что она была не заперта, дверь широко распахнулась.

Дверь придерживала девушка. Внешний покой освещали лишь тусклые ночные лампы. Здесь были три женщины, облаченные в просторные одеяния — ясное свидетельство того, что под ними они облачены в спальные одежды и что их поспешно подняли с постелей. Одна из них, пожилая дама с седыми ниспадающими на лицо волосами, словно ее только что разбудили, подбежала к двери внутреннего покоя, где спала королева, и повернулась, чтобы своим телом загородить проход.

— Что это значит? Что случилось? Коллес, такое не подобает… А ты, принц Агравейн? Если ты желаешь видеть господина Бедуира…

— Отойди, матушка, — выдохнул кто-то.

Женщину оттолкнули в сторону, а Коллес и Агравейн, не переставая кричать: “Измена, измена королю!”, навалились, обнажив мечи, на дверь королевской опочивальни.

Сквозь шум, суматоху и испуганные крики женщин Мордред разобрал срывающийся голос Гарета:

— Линет? Не бойся. Боре пошел за стражей. Держись подальше от двери. Ничего не случится…

Потом вдруг в короткий промежуток меж двумя ударами мечей о дерево, напоминавшими грохот молота о наковальню, дверь в опочивальню распахнулась, и на пороге возник Бедуир.

Королевская опочивальня была хорошо освещена светом серебряной висячей лампы, отлитой в форме дракона. Захваченным врасплох нападавшим четко и ясно предстало все во внутреннем покое.

Огромная кровать была придвинута к дальней стене. Покрывала были смяты, словно королева уже легла, когда было доставлено письмо — если это письмо вообще существовало. Как и ее женщины, она с ног до головы была закутана в теплое свободное одеяние из белой шерсти, перехваченное голубым поясом. На ногах у нее были спальные башмачки из меха белого горностая. Перевитые голубыми лентами волосы были убраны в косы, свисавшие у нее за спиной. Она казалась совсем юной девушкой. И выглядела она очень испуганной. Она приподнялась с табурета, на котором сидела до того, и держала в своих руках руки напуганной придворной дамы, прикорнувшей на низкой скамеечке у ее ног.

Бедуир был облачен в то же платье, в каком видел его Мордред за пару часов до того, но ни меча, ни кинжала при нем не было. Полностью одетый, глядя на острия клинков в дверях покоя, он был, говоря на языке воинов, голый. И с молниеносной скоростью бывалого бойца он сделал первый ход. Когда Коллес, все еще в передних рядах смутьянов, сделал выпад вперед, чтобы поразить его мечом, Бедуир отвел клинок взмахом тяжелого плаща и голой рукой ударил нападавшему в горло. Когда Коллес отшатнулся, Бедуир вырвал из его руки меч и пронзил его.

— Развратник! Убийца! — взревел Агравейн.

Язык у него еще заплетался от вина или в запале страсти, но меч его не дрогнул. Мордред, выкрикивая что-то, потянулся схватить его, но, отмахнувшись от его рук, Агравейн прыгнул в сторону, одновременно занося клинок для прямого убийственного выпада — прямо в грудь Бедуиру. Тело Коллеса наполовину загораживало дверной проем, и на мгновенье Агравейн оказался один на один с Бедуиром. В это мгновенье Бедуир, за спиной которого была не одна сотня поединков, почти лениво оттолкнул сверкающий меч Агравейна и поразил нападавшего в самое сердце.

Даже эта новая смерть не остановила свору смутьянов. Мадор, наступавший на пятки Агравейну, наполовину прошел под защиту Бедуира прежде, чем тот успел убрать клинок. Гарет, юный голос которого срывался от горя, кричал: