Пилот на войне - Александр Зорич

— Значит, форму чемодана? Глубокая мысль. И верная. Ну что же, Румянцев, торжественно клянусь, что не распотрошу больше ни одного живого тела. Полегчало на душе?

— Незначительно. Проверить я все равно не сумею. — Я разлил коньяк в четвертый раз, в нарушение правила «руку не меняют» — ох уж мне эти условности! — Зачем ты, док, все время поминаешь душу? Я не верю, что ты религиозен.

— Зря. Я верю в Бога. Вера моя абсолютна, как ноль Кельвина. — Серьезно ответил он.

— Ого! Трудновато представить тебя в кирхе распевающим псалмы, или как там у вас принято?

— Невозможно! Не «трудновато», а невозможно! — Доктор поднял палец. — Хотя лет тридцать пять — сорок назад я отметился в этом бесполезном занятии.

— Потрясающе. Тогда почему занятие бесполезное, если вера абсолютна? И как твои занятия вяжутся с десятью заповедями?

— Напрямую. Напрямую, Андрей. Бог создал нас такими, какие мы есть. Мне нравится то, что я делаю. Делал. — Поправился он и поднял глаза к пластиковому небу. — Как, впрочем, и подавляющему большинству нашего народонаселения. Грех — это всегда приятно. Раз Бог вот так решил, значит он знал, что делал. Значит, ему тоже наплевать на то, что в вашем обществе принято считать приличным и правильным, как и мне. Вот и всё. Дорогой Создатель, к тому же, терпит такие милые шалости как война. Да и сам любит пошалить: ураганы, землетрясения, вирусы… Знаешь, Андрей, какие очаровательные это божьи создания? Взять, например, стальную оспу. Или трайтаонскую эйхелею. Это что, ошибка? Неудачный проект? Сомневаюсь! Они совершенны, эти создания. А я! Я вообще образ и подобие! Я выше ангелов и архангелов, потому что имею свободную волю и способность творить! Вот я и творю что считаю нужным, как и обожаемый Господь.

В конце короткой проповеди доктор поднял обе руки к подволоку, голос зазвенел, загуляло встревоженное эхо. Фигура и стиль риторики до того напомнили незабвенного Иеремию Блада! Пугающе напомнили. Ну что же, подобное притягивается, что бы там ни вещали физики.

— Послушай, док! — Во мне проснулся православный. — Богу, конечно, плевать. А вот твоей, моей, чьей-нибудь душе — им не плевать. Это им надо жить в поле заповедей, или, хотя бы, стараться.

Диспут, впрочем, не состоялся.

Доктор сказал: им надо, вот пусть и стараются, а потом зашипела шлюзовая дверь и в бокс ввалились Салман с Ахиллом-Марией. Пино сорвал маску, швырнул ее на груду ящиков, понюхал воздух.

— Вы тут что, коньяк глушите, сволочи? Здорово, Румянцев! Док, выкатывай еще пару стопок, будем победу праздновать! И чтобы ты от меня, наконец, отлип со своей вербовкой, «Эрмандад» вонючий! Не бывать Салману в вашем крысятнике!

Ну что же. Доктор выкатил, а Салман скупо подтвердил содержательную сторону нашего договора.

Он и Скальпель отходят от дел, как и собирались, когда грянула война. Быть может, вернутся в Кирту, планета Махаон, система Асклепий. Или еще куда, подальше от скуки центральных миров.

Ахилл-Мария похвастался, что Салману, скорее всего, присвоят Золотой Крест Героя (также известный как Крест Карла Великого и просто как Еврокрест), дескать комбриг уже услал представление.

Вот уж кого я терпеть не мог, так это его! С его усиками, аристократическим носом и манерой держаться, будто с карандашом в заднице! И ничего. То есть совсем. Посмотрел, потряс руку и никаких эмоций. Совсем.

А ведь это он, лично пытал меня в таком специальном беленьком отсеке на станции «Тьерра Фуэга»! Это по его указке меня напичкали тетратамином и уложили под мозголом, отчего я чуть не скончался, или свихнулся — не ведаю, что хуже. Это он выслеживал и гонялся за мной по всему Тремезианскому поясу, едва не зацапав на копях Шварцвальда!

Тогда я спасся только благодаря везению и бойцам дель Пино, которые так удачно и вовремя сцепились с группой «Алых Тигров». А потом я отпустил и самого Салмана вместе с доктором, хотя мог и застрелить — были все шансы.

Но не застрелил.

И сам уцелел.

И вот мы четверо стоим в медбоксе на Паркиде, попиваем коньяк, а я силюсь, и никак не могу вспомнить: что за дела, и что за споры у нас были с этим хлыщеватым типом? Неприятная, конечно, физиономия. Так что с того?! Голубая кровь в сотом поколении — вот уж не повезло мужику!

Конечно, его подвиги и подвиги его службы в Тремезианском поясе попахивают. Да только не моя это забота. Я простой старший лейтенант флота Ее Величества России! Делишки «Эрмандады» пусть ГАБ нюхает, у него нос подходящий.

Пока беспокойную голову вашего друга Андрея Румянцева буравили сии путаные мыслеформы, воздух мелко затрясся. Да и не мелко!

Далекая вибрация переросла в сокрушительный грохот, даже, скорее, визг, от которого ходуном заходила земля под ногами и стены эллинга.

Тренированное ухо доложило: метрах в двадцати-тридцати работает твердотельная батарея противокосмической обороны в режиме максимального расхода жидкого пороха. И, судя по всеобщему рокотанию, не одна она.

Я не успел ничего сделать. Даже подумать как следует не успел. В невероятном прыжке огромная туша Салмана перелетела через стол, сграбастав на лету коньяк, после чего центнер с гаком, не считая бороды и мундира, врезались в нас с доктором и погребли под собой.

— Воздух! Твою мать! — Заорал он. — Ложись!

«Неужели… Неужели же клоны нарушили договор?! Но как их умудрились прошляпить на орбите?! Как?! Ведь все, буквально все зенитные пушки в окрестностях сходят с ума!»

Холодный ком подкатил к животу, а я попытался вырваться и побежать к родному «Дюрандалю». Такие у нас выработались полезные рефлексы.

— Отпусти, дурак здоровый! — Придушенно захрипел доктор. — Это салют! Простой салют!

— Чего? — Салман приподнялся, упираясь ручищами в наши грудные клетки.

Сверху нависла тень Ахилла-Марии.

— Коньяк, однако, спас в первую очередь. Вставай, Салман — это салют!

Я захохотал, сорвал с пояса маску и, как безумный, поскакал на улицу, в вой и грохот, в котором больше не было ничего страшного.

Да, это была батарея «Клевцов». Пять машин стояли посреди улицы, уставив стволы в небо. Они извергали вулкан огня, который казалось, достигал звезд на небе. Весь Хордад сверкал тысячами пламенных трасс, сплетавшихся в зените, под желтоватым сиянием туманности.

Мой табельный пистолет сам оказался в руке и его слабый голос спел свою партию в совокупном ликовании могучих орудий.

— Победа! Победа!! Победа!

Теперь я поверил. Только теперь, когда пушки рвали на части холостую и совсем не опасную ночь.

Глава 17

Отпуск

Vector. Дело № 56. Документ 8.

Объяснительная записка

Яхта «Рената» была утрачена по объективным причинам.

Поскольку нами, чтобы не привлекать внимания со стороны нежелательных элементов, использовалась легенда «Эрмандады», мы задействовали наряд сил и средств, который представлялся адекватным с точки зрения легенды и вполне достаточным для захвата яхты проекта КГ-26024 с учетом ее вероятного кустарного довооружения на Эное (или других неизвестных нам объектах «векторов»), но без расчета на противодействие группе специализированных боевых флуггеров.

Внезапное появление обученного и организованного противника, задействовавшего два звездолета и не менее 10 боевых флуггеров, явилось для моих оперативных сотрудников полной неожиданностью.

Как командир операции, вину за утрату яхты беру на себя, готов нести всю меру ответственности перед Родиной.

Дали мне все-таки отпуск! Месячную вакацию!

Сперва, конечно, дали орден «Славы» второй степени — все четко по диспозиции Шубина, справедливца нашего. Звезда подоспела на удивление шустро. На волне победной эйфории командование сделалось быстрым на щедроты.

Медальки и поощрения лились на нас, как из рога изобилия! В начале-то войны, я помню, ситуация была куда печальнее. С наградами и всякими досрочными производствами — не допросишься и не дождешься. Ну а тут победа, все радуются. И мы, и начальство. Заслужили!

Всего неделя прошла после памятного разговора с моими заклятыми друзьями, как грудь уже украсилась второй звездой Ордена Славы, а офицерская книжка — электронной меткой об отпуске.

Свободу я намеревался потратить с пользой.

Навестить Рошни в госпитале, раз. Сделать что-то с ее некрасивым статусом военнопленной, два. Сделать что-то толковое с нашей совместной личной жизнью, три.

Вот такой план. Но следовало поторопиться пока ее не выписали, а то ищи потом в лагерях фильтрации! Или вовсе клонам передадут, и тогда вообще финиш — у них с учетом и до войны было туго, а уж теперь, с таким наплывом беженцев…