Конан. Пришествие варвара (сборник) - Роберт Говард

Ливия сжалась, боясь шевельнуться. Она не знала, что сказать, а Конан хмуро смотрел на нее. Затем она заговорила:

– Я убежала от тебя. Я хотела обмануть тебя. Я не собиралась выполнить свое обещание. Мы договорились, что я буду твоей, но я все равно убежала бы от тебя, если бы могла. Накажи меня, как хочешь.

Он стряхнул пот и кровь с волос, вложил меч в ножны.

– Встань, – проворчал он. – Это была грязная сделка. Я не жалею, что убил черную собаку Баджуя, но ты не шлюха, которую покупают и продают. Привычки мужчин разные в разных странах, но мужчине не обязательно быть свиньей, где бы он ни оказался. Поразмыслив, я понял, что требовать от тебя соблюдения нашего договора – это все равно что взять тебя силой. Кроме того, для этой страны ты недостаточно сильная. Ты дитя города, книг, цивилизованного образа жизни. В этом не будет твоей вины, но ты быстро умрешь, если начнешь жить моей жизнью. А мертвая женщина мне не нужна. Я довезу тебя до стигийской границы. Пусть стигийцы отправят тебя домой в Офир.

Подняв голову, Ливия посмотрела на Конана, словно сомневалась, правильно ли она поняла его.

– Домой? – машинально повторила она. – Домой? В Офир? К моим родным? К городам, башням, к покою, к моему дому?

И вдруг она заплакала и упала на колени, обхватив руками его ноги.

– Кром! Девушка, – пробормотал пораженный Конан, – не нужно этого. Ты думаешь, я делаю тебе одолжение, увозя тебя из этой страны? Разве я уже не объяснил тебе, что ты – не та женщина, которая нужна военачальнику бамулов?

Железный демон

[13]

Пальцы рыбака сомкнулись на рукояти кривого как серп ножа, и сталь выскользнула из ножен. Ни зверя, ни человека не видел он вокруг себя, стоя на древней мостовой, изувеченной корнями деревьев, но опасность чувствовалась остро. Знакомое ощущение оружия, способного с одного удара разрубить человека, придало ему уверенности. Хотя никто не угрожал ему в тишине, царившей на зубчатой скале посреди моря, носившей имя Ксапур.

Рыбак был самым обычным представителем племени юйтши, история которого терялась в седом тумане прошлого; сын народа, обитавшего с незапамятных времен в убогих хижинах на южном побережье Вилайета, – косая сажень в плечах, руки как обезьяньи лапы, мощная грудь, но узкие бедра и тонкие кривые ноги. Портрет дополняла большая голова со скошенным лбом и жесткими спутанными волосами. Вся его одежда состояла из обмотанного вокруг бедер куска дерюги и ремня, на котором висели ножны.

Грозовой ночью он увидел в свете молнии скалистый остров, окаймленный узкой полосой леса. Вялое любопытство – а только этим качеством и отличался рыбак от своих сородичей – побудило его пристать к берегу, пройти через джунгли и забраться на гору, и вот он стоит среди деревьев, поваленных колонн и полуразрушенных стен, напоминавших развалины огромного лабиринта. Стоит, испытывая необъяснимую тревогу.

«Ксапур» означает «укрепленный». Люди редко посещали этот остров, необитаемый, затерянный среди точно таких же клочков суши. Своим названием он был обязан руинам, останкам безвестного доисторического королевства, погибшего и забытого задолго до того, как хайборийцы-завоеватели двинулись к югу. О строителях крепости никто ничего не знал, лишь туманные легенды передавались юйтши из уст в уста, что наводило на предположение о связи между племенем рыболовов и древними жителями острова.

Связь эта прервалась давным-давно, тысячу лет назад, в ту пору юйтши умели читать письмена, выбитые на стенах. А ныне старейшины племени способны лишь твердить заученные сызмальства слова, им же самим кажущиеся бредом. Ни один из этого племени не посещал Ксапур добрый век. Ближайший к нему берег материка был необитаем, являя собой царство болот, тростника и зверья. Ближайшая деревня лежала гораздо южнее. Попавшего ночью в бурю рыбака далеко отнесло от тех мест, где он обычно ставил сети, а потом утлая лодка разбилась о прибрежные камни и исчезла в ревущей воде под раскаты грома и сполохи молний. На заре небо прояснилось и окрасилось в синеву, и лучи восходящего солнца превратили капли росы на листве в драгоценные камни.

Юйтши полез на утес, к которому прибило его лодку. Он помнил, как ночью, среди грозы, ударила с черных небес сильнейшая молния, и от этого удара содрогнулся весь остров, а после раздался чудовищный грохот. Едва ли трещало расколотое дерево. Рыбак решил поискать источник звука. Но теперь к любопытству добавилось тяжелое чувство – животный страх перед скорой неминуемой смертью.

Среди деревьев высился купол, сложенный из огромных каменных блоков. Такой камень, похожий на железо, встречался только на островах Вилайета. Казалось невероятным, что человеческие руки некогда обтесали эти глыбы и сложили из них гигантский свод. Разрушить его простым смертным, разумеется, было бы не под силу, но удара молнии макушка купола не выдержала, и блоки превратились в зеленоватое крошево.

Рыбак забрался на развалины, посмотрел вниз и крякнул от удивления – на золотой плите, полузасыпанный зеленоватым щебнем, лежал человек в юбке и шагреневом поясе, с узким золотым обручем поверх густой гривы черных волос. На голой мускулистой груди покоился кинжал с необычно изогнутым широким клинком и рукоятью, украшенной шагренью и драгоценными камнями. Нож походил на тот, что висел на поясе юйтши, но явно был выкован рукой искусного мастера, а не деревенского кузнеца.

Рыбак не удивился бы, узнав, что видит одного из своих предков, не истлевшего в земле за многие века, а сохранившегося благодаря загадочному искусству древних в каменном склепе. Но юйтши не стал ломать голову, почему полуголый мертвец-великан так похож на живого, почему его огромные мускулы не ссохлись, а кожа осталась свежей и гладкой. В мозгу, не привычном к долгим раздумьям, зашевелилась лишь одна мысль: поскорее завладеть кинжалом, манящим плавными линиями и тусклым сиянием стали.

Спустившись в склеп, рыбак осторожно склонился над полуголым великаном и схватил драгоценность. Но едва он это сделал, случилось нечто непостижимое и ужасное. Мускулы смуглых рук конвульсивно напряглись, веки распахнулись – и вот дрожащий, хрипящий от страха юйтши завороженно смотрит в огромные неподвижные черные зрачки. Взгляд этот подействовал, как удар дубиной. Выронив из ослабевших пальцев кинжал, рыбак отшатнулся.

Великан сел. В глазах, устремленных на рыбака, не было ни дружелюбия, ни благодарности. В них горели злые огоньки, как в глазах голодного тигра. Внезапно он поднялся и навис над рыбаком, угрожающе протянув к нему руки. Полумертвый не столько от ужаса, сколько от непонимания того, как мертвецу удалось попрать законы природы, юйтши все-таки сумел вытащить свой нож и ткнуть им вверх в тот миг, когда тяжелые ладони легли на его плечи. Удар пришелся в живот, но с таким же успехом можно было колоть стальную колонну. Лезвие разлетелось на куски, и в следующее мгновение толстая шея рыбака сломалась в руках великана, словно гнилой сучок.

Еще раз взглянув на пергамент, исписанный витиеватым почерком, с оттиснутым внизу изображением павлина, Джехунгир Агха, властелин Хаваризма и страж береговой границы, язвительно рассмеялся.

– Что скажешь? – обратился он к Газнави, своему советнику.

Тот промолчал. Джехунгир бросил свиток на стол. Рослый и красивый, он отличался спесивым нравом, свойственным людям знатным и удачливым.

– Король изволит гневаться, – усмехнулся он. – Соблаговолил написать собственной рукой, как недоволен моей службой по охране границы. Клянется Таримом, что, если я не справлюсь со степными разбойниками, Хаваризм перейдет в другие руки.

Газнави задумчиво поглаживал седую бороду. Король Турана Ездигерд считался самым могущественным монархом в мире. В его дворец, украшавший собой огромный порт Аграпур, стекались богатства, награбленные в других империях. Благодаря его флотилиям с пурпурными парусами Вилайет стал называться Гирканским озером. Ездигерду платили дань темнокожие заморийцы и жители восточных провинций Кофа. После долгих войн на западе его наместникам подчинились шемиты и шушане. Его армия опустошила приграничные земли Стигии на юге и снежные просторы гиперборейцев на севере. Всадники туранского короля прошли с огнем и мечом по западным странам: Бритунии, Офиру и Коринтии, и даже вторглись в Немедию. Немало его воинов в позолоченных шлемах легло под копыта коней, сложило головы под стенами осажденных горящих городов, зато теперь на невольничьих рынках Аграпура, Султанапура, Хаваризма, Шахпура и Хорусуна можно выбрать женщину на любой вкус: светловолосую бритунку, смуглую стигийку, темноволосую заморийку, оливковокожую шемитку, черную кушитку. А пока этих женщин продавали, их мужья, далеко отброшенные от границ туранскими армиями, могли только ломать в отчаянии руки и рвать свои бороды.