Бумеранги. Часть 2 - Варвара Оськина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Есть ещё кое-что, – неожиданно проговорил Бен и успокаивающе погладил вмиг насторожившуюся жену. – Я обязан был сказать тебе это сразу, в тот же день, но испугался сделать лишь хуже. Когда ты бросилась в ту школу…
– Я поступила необдуманно, – вздохнула Джиллиан. – Знаю, тебе стыдно за меня.
– Нет! – отрезал Бен, а потом внезапно взял её ладонь и нарочито медленно начертал знакомый узор вокруг обручального кольца. Влево, вправо, соединить. Джил замерла, и тогда муж заговорил тем самым тоном, что всегда заставлял ему безоговорочно верить. – Ты – моё плечо, моя рука и одно сердце на двоих. Ты – мой маленький зверёк, который научился любить не с опаской или украдкой. Спустя столько лет ты смогла открыть свою душу и не побоялась чужого мнения. Позволила себе стать настоящей. А потому я хочу, чтобы ты запомнила одну вещь… Я горжусь тобой, моя жена. Я безумно тобой горжусь.
Джиллиан почувствовала нежный поцелуй на макушке и облегчённо улыбнулась, уткнувшись в грудь что-то тихо напевавшего Бена. А его палец всё так же медленно писал на ладони историю их жизней: дуга, ещё одна, и круг замкнулся.
Эпилог
Наши дни
Вашингтон, округ Колумбия
20 января
День инаугурации
Двадцатое января выдалось ярким, солнечным и приятно морозным. Его утро разрисовало узорами застывшие лужи, где в потрескавшихся льдинах кружились холодные блики, покрыло инеем мелкую травку и весело заметалось отблесками между сверкавшими окнами. В этот час, затерявшийся на фоне тонкого снега дом на Массачусетских высотах, был наполнен шумом и суетой. Здесь готовились к главному событию в жизни страны и, пожалуй, целого мира.
Давно отгремели голосования и скандалы, стихли раздражённые крики республиканцев и протесты недовольной общественности. Затихли в памяти тревожные дни, когда были опубликованы доказательства государственной измены ста четырнадцати влиятельных лиц. Это был триумф Бена, начавшийся с официального обращения в ночь перед всеобщими выборами и закончившийся через сорок дней утром с подсчётом голосов коллегии.
Страна была в хаосе почти полтора месяца. Но все эти дни Джиллиан стояла рядом со своим мужем: дарила поддержку, ободряла словами и поворотом головы осаживала слишком зарвавшихся репортёров. Кто-то привычно перешёптывался о «ведьме О’Конноли», но тут же умолкал, стоило Бену поднять на них взгляд. Она носила фамилию Рид, и это не подлежало сомнению.
Однако даже в этот волнительный и торжественный день в большой спальне на втором этаже было удивительно тихо. Деловито стучали в коридоре часы, сквозь стены и двери долетали обрывки разговоров, но тут же стыдливо гасли в высоком ворсе ковра. Бен и Джил молча наслаждались друг другом, пока пепел от сигареты лёгкими, почти прозрачными хлопьями ложился на стекло пепельницы.
Джиллиан бросила быстрый взгляд в зеркало и улыбнулась отразившейся там чрезмерно длинной фигуре. Расположившийся в кресле Бен привычно вытянул ноги и теперь лениво перекатывал в пальцах тлеющую сигарету, пока сам любовался женой. Он давно забыл о повиснувшем на подлокотнике галстуке, и просто получал свою долю законного удовольствия. Бен не пропускал ни одного взмаха и жеста, когда Джил одёргивала строгую юбку или наносила румяна. Ну а взгляд, которым он одарил повернувшуюся к нему жену, пожалуй, стоил для неё всей власти в мире. В этот день она выбрала синий. И кто-то сказал бы – цвет демократов. Но, нет. Для Джиллиан Рид это были цвета её мужа.
Ещё раз окинув взглядом своё отражение, она повернулась и в последний момент успела подхватить соскользнувший с подлокотника галстук. Привычным движением подняв воротничок рубашки, она ловко завязала узел и аккуратно затянула. Бен мог бы справиться сам, но им слишком нравилось, когда это делала Джил.
– Надо посмотреть, как там Эми, – пробормотала она и быстро прижалась к губам мужа, что горчили запахом сигарет. – Надеюсь, платье ещё похоже на платье, а дочь – на порождение двух Homo sapience.
Бен саркастично хмыкнул и, в свою очередь, подошёл к зеркалу, застёгивая на ходу манжеты. Он откинул с глаз мешавшие пряди и вопросительно оглянулся на замершую в дверях жену.
– Как думаешь… – замялась она. – Эми справится?
– Ты сомневаешься в ней? – Бровь Бена всё же взмыла вверх, чтобы одним лишь изгибом показать несостоятельность подобных сомнений. Но Джил ещё сомневалась.
– Оливия сказала, терапия показывает устойчивое…
– Джил. Оливия сказала, что пришла пора отпустить и понять – Эми не больна. Она просто немного другая. Совсем чуть-чуть. Ей лишь нужно, чтобы ты поверила в неё, как поверили в Уорхола, Кубрика или Энтони Хопкинса.
– Утешение – не твоя сильная сторона, – усмехнулась Джиллиан.
– А я и не утешаю, для этого у тебя всегда есть Эмилия. Я лишь озвучиваю факты. – Муж пожал плечами, а затем подмигнул. – Совершенно уверен, когда придёт время, наш ребёнок раскрутит мир в нужную ему сторону, даже особо не запыхавшись. Имея твою наглость и мой характер, Эми способна завоевать парочку галактик и воцариться на троне просто от того, что ей стало скучно.
Джиллиан рассмеялась и покачала головой. Пока что их дочери не было равных лишь в выпрашивании конфет. И пожалуй, здесь Эми действительно достигла удивительных высот тактического мастерства.
– Кстати, – неожиданно добавил Бен, одним лишь словом дав понять, что следующая фраза точно будет некстати. И уже взявшаяся за ручку Джил оглянулась. – Не думала насчёт того, что нашему дитю ехидны нужен противовес?
– Что?!
Нет. Нет-нет. Она отказывалась искать скрытый смысл в настолько прозрачном намёке. Не мог же Бен искренне говорить и даже думать об этом? Предлагать настоящую авантюру, когда впереди четыре сложнейших года, неясные перспективы и совершенно безумный график.
– Если Эми взяла от нас самое спорное, то, быть может, следующий найдёт любовь к миру и дар музицирования?
– Бен, – ахнула Джиллиан и окончательно повернулась к мужу, который невинно смотрел на неё по ту сторону зеркального отражения. – Ты сошёл с ума. Мне сорок, я ужасная мать и…
– Ты боишься, – мягко закончил за жену Рид, а потом резко оттолкнулся от зеркала и подошёл к ней вплотную. И под его взглядом она не смогла лгать, впрочем, и не пыталась.
– Да, – честно призналась Джил. – Это было непросто.
– В той жизни,
