Именем человечества - Владимир Корчагин

— Главное сейчас, подумать о сохранении Атлантической солидарности. Наши союзники по НАТО, как вы знаете…

Но дальше Хант не стал и слушать. Он знал, во что обычно выливается эта бесконечная говорильня в овальном кабинете. Лишь служебная этика не позволяла ему встать и покинуть совещание. Казалось, ему не будет конца. Вдруг в двери появился заведующий канцелярией Белого дома:

— Экстренное сообщение из Москвы, господин Президент.

— Депеша посла?

— Нет, Заявление Советского правительства. Они пишут, что нашли способ ликвидации всего ядерного оружия.

Президент пробежал глазами поданный ему текст:

— Н-да… Серьезная бумага… Ну что же, мистер Хант, теперь давайте подумаем и о дипломатии. Вы, кажется, советовали…

— Простите, господин Президент, мой совет имел смысл лишь несколько часов назад, до этого заявления. А сейчас подумайте лучше о моей отставке. Умные помощники, как я понял, вам не нужны. — Он коротко поклонился и вышел.

На лужайке перед Белым домом его ждал доктор Браун.

— Мистер Хант, мистер Хант! — бросился тот ему навстречу. — Я прямо из Лэнгли. Там сказали, что вас срочно вызвал Президент, и я поспешил сюда.

— Что вам от меня нужно?

— Как… что нужно? Ведь вы сказали тогда, что я должен в любой час дня и ночи… а мы снова зафиксировали направленное модулированное поле и пришли к выводу, что гравиоизлучатель инопланетян…

— Идите вы, знаете куда, со всеми вашими полями, излучателями и инопланетянами в придачу! За что вам только деньги платят! — Хант круто повернулся и зашагал к своей машине.

Глава двадцать пятая

«Давно ли запустил Колесников свой генератор, а как все изменилось в мире, — отметил про себя Зорин, берясь за только что принесенные газеты. — Америку словно подменили. Да и Англию, ФРГ… Будто никто и не собирался пойти на нас «крестовым походом». Вот и сегодня: «В Лондоне объявлено о демонтаже последних евро-ракет», «Бонн потребовал ликвидации всех военных баз США на территории Западной Германии», «Голландия заявила о своем выходе из НАТО». А все они: Максим, Таня, Димка-шалопут. Молодцы ребята! Но от Тани почему-то давно уже ни строчки. И Дмитрий ничего не пишет… Ну да, до того ли им сейчас! Всякие, наверное, там приемы, пресс-конференции… Встали на крыло орлята! Что им до старых родительских гнезд…

В дверь заглянула секретарь:

— Андрей Николаевич, к вам отдыхающая.

— Вы же знаете, я принимаю с двух!

— Я сказала ей. Но она очень просит. Это из сегодняшнего заезда, там небольшое недоразумение: несколько отдыхающих задержались с отъездом, и свободные палаты будут только к обеду.

— Так она что, не может подождать до обеда?

— Я так и сказала ей, но… Вы знаете этих столичных вертихвосток!

— Ладно, пусть зайдет, — Зорин свернул газеты, придвинул к себе какие-то бумаги и даже не поднял глаз на вошедшую.

— Здравствуйте, Андрей Николаевич…

Он вздрогнул, как пронзенный молнией:

«Что это, галлюцинация?» Но слух не обманул его:

— Таня… Татьяна Аркадьевна, вы?! А мне сказали…

— Правильно вам сказали. В кои-то веки приехала в санаторий, достала путевку. А у вас в приемной…

— Да, да, я знаю… Это мы сейчас… Но как же так, ни писем, ни телеграмм и вдруг… Да вы садитесь! И расскажите хоть немного. Как Максим, как Вова?

— Максима больше нет…

— Что?!

— Да не пугайтесь вы так! Нет здесь, на Земле. Улетел он, вернулся туда, где прожил последние годы, и я… Я согласилась с его решением: он не смог бы жить на земле. Только немыслимое нервное напряжение, связанное с работой над генератором, позволяло ему держаться этот год, а как только все было кончено… Ну, а Вова… Он был тоже обречен, я говорила вам. И в последнее время он так привязался к Максиму… Словом, Вова улетел с отцом.

— А как же вы? Что будет с вами?

— Со мной? — Таня попыталась улыбнуться. — А ничего. Все самое страшное позади. Конечно, расстаться с сыном, да и с Максимом тоже, было нелегко. Но теперь рана начинает понемногу затягиваться. Привыкну… А как вы? Что у вас нового?

— Что может быть нового у меня?. — А книга?

— Книгу закончил, послал в Москву, жду отзыва. Да что говорить обо мне? Как вы собираетесь жить дальше?

Она чуть передернула плечами:

— Жить, как жила. Хочу просить вас снова взять меня на работу в санаторий, если, конечно, найдется вакансия.

— Для вас?! Да я сам уйду, если не найду для вас другой должности.

— Ну, если уйдете вы, мне тут тоже делать будет нечего. Ведь кроме вас, здесь, на Земле… — Таня смущенно улыбнулась. — Никак не могу отделаться от привычки мыслить космическими масштабами. Хотя никому, наверное, космос не принес столько горя, сколько мне…

Она чуть помолчала, стараясь справиться с нахлынувшими воспоминаниями. Взгляд ее остановился на стопке свежих газет:

— Сейчас вот падкие на сенсации газетчики слов не жалеют, возвеличивая инопланетян и их гуманность. А знали бы они истинную цену этой гуманности, истинную цену их абсолютного разума, их высшей справедливости! Видели бы хоть раз, с какой высокомерной усмешкой Этана встречала появление Земли на своих экранах дальней связи! Впрочем, я, наверное, несправедлива к Этане. Максим был прав, когда сказал однажды: «Ее нельзя судить, как нельзя Судить Солнце за то, что оно движется по такой, а не другой орбите». У всех свои заботы. И у нас — здесь, и у них — там. Я уже не говорю о себе, о вас, даже о Максиме. Но Этана, могущественная Этана! Вы знаете, почему ее корабль вернулся в систему Солнца?

— Так он вернулся?!

— Да. Потому что Кибер, их хваленый Кибер выразил вотум недоверия своему командиру — отказался вести корабль к системе Агно под командованием Этаны! И высокомерная инопланетянка вынуждена была либо до конца дней своих блуждать где-то на орбите спутника Марса, либо просить меня, меня, которую она считала чем-то вроде маленькой козявки, случайно попавшей в окуляры ее приборов, о великой услуге: разыскать Максима и поведать ему о ее бедственном положении.

— А почему так? Разве у нее не было возможности обратиться прямо к Максиму, минуя вас?

— В том-то и дело, что не было. Я оказалась единственным человеком, с кем она могла связаться на Земле, ведь элемент связи Максима, помните, был выведен из строя во время аварии вертолета на Лысой Гриве.

— Как же, помню. Именно с этим, кажется, было связано и уничтожение диска и ваше неожиданное возвращение в Кисловодск?

— Да, именно с этим. И Этане ничего не оставалось, как связаться со мной и молить меня помочь ей. И я воль на была выполнить ее просьбу или отказаться от этого. Я могла даже ничего не сказать Максиму. И никто во всем свете не узнал бы о моем разговоре с инопланетянкой. Но я в тот же вечер рассказала Максиму все. Даже сама посоветовала ему вернуться на Ао Тэо Ларра, сама попросила взять с собой Вову. Нет, это была не жертва с моей стороны. Я чувствовала, что Миона навсегда осталась в его сердце. Ну, а Вова… Я не могла не понимать, что это единственная возможность сохранить его жизнь после моей кончины. Какая мать не воспользовалась бы такой возможностью, даже ценой вечной разлуки со своим дитем! И через две недели все было кончено: они покинули Землю. Навсегда… — она судорожно вздохнула, прикрыла глаза платком. — Неделю назад я получила письмо от дяди Степана. Он был последним, кто проводил их с родной Земли, там же, на Лысой Гриве, откуда всегда стартовали челночные корабли Этаны. Я надеюсь, что когда-нибудь там поднимется памятник в честь одного из достойнейших сынов планеты.