Дочери Луны - Сюзан Саллиз

Мэг лишилась речи. Она хотела напомнить Чарльзу о его матери, содержащейся в частном пансионате в Эссексе, о его коммерческих делах. Но не могла вымолвить ни слова.

Некоторое время он ждал, потом сказал:

– Тебе, должно быть, известно, что в прошлом я был женат. Мне было двадцать, ей восемнадцать. Ее убили во время Восстания, однако боль этой утраты уже улеглась. Мы были слишком молоды. Слишком глупы.

Он глубоко вздохнул.

– Тебе, очевидно, все же следует отправиться на остров Артемиды. Как я понимаю, здесь невозможно работать. Я мог бы достаточно часто навещать тебя чтобы наш союз выглядел правдоподобным. Я предложил бы тебе вернуться сюда на время родов. В противном случае тебе вовсе не обязательно видеться со мной, если у тебя не будет на это желания.

Мэг все еще не могла обрести дар речи, и, подождав еще немного, он раздраженно пожал плечами.

– Понимаю. Я утомил тебя своими речами, верно? Хорошо, Мэг. Обдумай все как следует. И если отвергнешь мое предложение, можешь никогда его не упоминать. Но прошу тебя, поезжай на Артемию, посмотри на остров. Представь, как там будет работаться. Пожалуйста.

Он повернулся и подхватил свой огромный портфель. Затем ушел.

Некоторое время спустя она посмотрела на карту, все еще лежащую на полу. Прямо около карты лежал конверт, на котором на пишущей машинке были отпечатаны имя и адрес: «Мисс Эми Смизерс, о. Артемия, Додеканес». Далее следовала приписка почерком Чарльза: «Отправь ей письмо и сообщи дату своего приезда. Она все организует».

Все казалось проще простого. Английское имя, такое же, как у ее матери. Мэг осторожно сложила конверт и положила его на камин. Затем взяла карту и стала рассматривать пятна зеленого и желтого цвета, расположенного в Эгейском море. Она думала о Себастьяне и о лунных детях.

ГЛАВА 14

Получение паспорта и покупка билета до Афин, казалось, займут целую вечность. Мэг чувствовала себя так, словно ото всех убегала. Если бы Чарльз не был столь предусмотрительно внимателен относительно каждой мелочи, она, вероятнее всего, направилась бы куда-нибудь еще, не сказав ему куда. Однако она хотела, чтобы ей пересылали работу… и разве он не посоветовал ей приступить к написанию собственной книги? Означает ли это, что он больше не будет снабжать ее работой? Разум Мэг пребывал в любопытном, в странном состоянии хаоса; она совершенно не понимала, почему должна отправляться на остров, распложенный посредине Эгейского моря и принадлежащий греческому судовладельцу. В то же время совершенно очевидно, что более оставаться в Килбурне она не могла. Единственной альтернативой казалась Артемия.

Чарльз держался подальше от Килбурна, однако по почте от него пришел чек на солидную сумму и записка, в которой просто говорилось: «Что бы ты ни решила сделать, желаю удачи». Свернув записку, Мэг положила ее вместе с пачкой фотографий в сумочку. Подсчитав имевшиеся в ее распоряжении средства, – почти так же, как много лет назад, когда она считала свои деньги в «Костгад», – Мэг обнаружила, что смогла бы довольно сносно жить практически в любом месте, где бы ни пожелала.

Однако в глубинах подсознания таилось нечто такое, что стремилось на остров Артемиды. Мэг написала письмо мисс Эми Смизерс и задала массу вопросов. Ответ пришел довольно скоро. Кроме Эми, на острове проживали еще три семьи. Мужчины этих семей присоединялись к ловцам морских губок, приезжавшим из Калимноса, и, судя по всему, жили на средства, получаемые от этого промысла. Продукты подвозили из Скироса морем или доставляли по воздуху из Волоса. Продукты были довольно дорогими, и семьи рыбаков не могли их себе позволить и поэтому, очевидно, жили за счет моря. Вокруг дома был сад, до войны его возделывали. Предполагалось, что Мэг могла ухаживать за ним снова. Поэтому она уложила в чемоданы семена всех овощей, какие только смогла купить.

Череда решений, задач… она казалась бесконечной. Мэг переговорила с Джилл, которая предложила присмотреть за сдачей дома внаем, но еще предстояло передать это дело в руки надежных агентов, а им еще предстояло сделать опись имущества и обмерить комнаты. Получение паспорта и драхм, греческих денег, представлялось почти непреодолимым препятствием.

Миранда звонила практически через день и начала уже докучать просьбами приехать к ним на Пасху.

– Дорогая, я, возможно, не смогу. – Еще один шаг по дороге обмана во взаимоотношениях с семейством Сноу. Мэг выдумала историю о поездке в Афины для встречи с одним из авторов. – Предоставляется замечательная возможность, Миранда. Я, наверное, уже тебе говорила.

– Да, ты что-то говорила насчет поездки за границу. О, Мэг, я так расстроена.

– Я тоже. Нечего и говорить.

– Как только вернешься…

– Подожди, сестренка! Я же работающая девушка, ты же знаешь!

Миранда помолчала, затем спокойным тоном сказала:

– Стараешься отдалиться, Мэг?

Мэг интересовало, насколько глубоко понимала ситуацию Миранда через существующую между ними телепатическую связь. Глубоко вздохнув, она сказала:

– Послушай, что за глупая идея. Но… дорогая, тут есть кое-кто… кто… сделал мне предложение.

По крайней мере, это было правдой. Мэг подождала, пока стихнут восклицания Миранды, затем продолжила:

– Итак, как тебе хорошо известно, я могу влюбиться в него. Но сейчас мне нужно удалиться.

– Приезжай к нам, Мэг, пожалуйста.

– Это не выход, – ответила Мэг. В конце концов Миранда поняла, какие чувства испытывала Мэг к Питеру, – Извини меня, сестренка. Возможно, мне следовало бы удалиться. На время.

– Как ты это сделала прежде. Даже Плимут был слишком близок, не так ли? И тебе пришлось перебраться в Лондон, – медленно проговорила Миранда.

– Сестренка, это все в прошлом. И во всяком случае, неправда. Я отправилась в Лондон работать.

– Это произошло тогда, когда я обидела тебя. Когда Питер причинил тебе боль.

– Сестренка, пожалуйста. Прекрати ворошить остывшие угли!

– На этот раз то же самое, Мэг? Мы снова обидели тебя?

То была правда наизнанку; ведь это она причинила им боль, а они об этом не знают. Они не должны этого знать.

Мэг торжественно произнесла:

– Мы пережили трудные времена на рождество… Пережили их вместе, дорогая.

С отблеском былой страстности Миранда откликнулась:

– Иногда мне хочется, чтобы мы не разлучались после того дела с дядей Седриком! Если бы мы подняли шум, нас оставили бы вместе. И тогда я никогда бы не попала бы в труппу «Третейский судья», мы могли бы купить дом и состариться вместе, как пара горошин в одном стручке!

Мэг рассмеялась; действительно мысль была нелепой, особенно еще и тем, что исходила от Миранды. Затем спросила с некоторым беспокойством: