Зеркальные миры. Перерождение (СИ) - Лёнок Линни

Рукав отлично впитал в себя излишки жидкости, хотя сама рубашка была влажной. Особенно на спине. Несмотря даже на это, выбираться из постели не хотелось. Одеяло, перекрученное в несколько раз и уже почти полностью лежавшее на полу, ловко подцеплено было ногой. Вновь стало тепло и уютно. Можно было завалиться на другой бок и проспать ещё столько же.

Вот только «столько же» — это сколько?

Взгляд более придирчиво осмотрел крохотную комнатушку, в которой кроме широкой кровати и тумбочки не помещалось ничего. Уголок губ дёрнулся в усмешке. Интересно, кто же хозяин? Разум вдруг будто бы споткнулся на этой мысли. Тишина давила на уши, однако нужные воспоминания не приходили. Невозможно было даже сказать…

За стенкой вдруг зазвучали смутно знакомые голоса. Трое мужчин спорили о чём-то, но случайно выцепленные слова не проясняли ровным счётом ничего. Одеяло скомкалось под пальцами, и уже через мгновение пола коснулись босые ступни. Тёплое, чуть шершавое дерево. Несколько лёгких шагов. Пришлось задержать дыхание, чтобы разобрать глухие фразы, прижавшись щекой к двери.

«И вы учудили это всё из-за какой-то невидимой записочки?!» — вдруг громыхнуло так, что в ушах зазвенело, а тело рефлекторно отпрянуло.

Память никак не могла найти нужный образ, хотя имя особенно громкого мужчины так и вертелось на языке. Слух не сразу перестроился после внезапной вспышки, поэтому следующая пара фраз была безнадёжно утеряна.

«Тем не менее, ты всё же доварил свой… эликсир», — спокойный, юношеский голос вызвал волну мурашек, пробежавшуюся по спине. Пальцы будто бы наяву ощутили гладкий шёлк волос, пропускаемых через них.

«Может его того? Ну, проверить надо было сперва?» — третий голос — грубый и хрипловатый — звучал куда ближе, чем два других, словно бы его обладатель стоял совсем рядом с дверью.

«Как драмы разыгрывать, они не сомневаются, а тут чуть что, так сразу…»

Послышался скрип стула и тяжёлая поступь. Ноги невольно сделали два шага назад, когда источник звуков приблизился и застыл прямо за дверью, словно бы прислушиваясь. Перед мысленным взглядом тут же пронеслись ужасающие картинки, — не то фантазии, не то воспоминания — и пальцы безотчётно потёрли запястье. Нет уж, только не снова.

Взгляд заскользил по комнате, ища что-то, что можно было использовать в качестве оружия. Жестяной таз с перекинутым через край полотенцем, низкий табурет, высокая деревянная кружка на тумбочке за графином…

А что если? Глаза сузились, прикидывая, стоило ли разбивать изящную вещицу ради сомнительной обороны. Жаль, конечно, но в крайнем случае и это сойдёт.

За дверью разгорелся совершенно незаметно очередной спор, но разум уже не стремился зацепиться за каждую фразу. Ничего полезного там не проскакивало, а вот поразмыслить о том, что случится после того, как похитители решат войти в комнату, всё-таки стоило. Возможно, вновь придётся драться, выгрызая себя из лап осточертевшей уже судьбы. И когда только мирам надоест эта издевательская игра? Тело застыло напряжённой струной, готовое при первых же признаках сорваться к тумбочке за смертоносным осколком. К счастью, шаги прогромыхали в обратном направлении — мужчина так и не решился открыть дверь. Дыхание вновь выровнялось. Надолго ли отложилась их встреча?

Ещё несколько секунд прошли в нервном хождении из стороны в сторону. Других путей из комнаты не было. Ни окон, ни люков, запрятанных под кроватью, ни даже узких щелок вентиляции. Совсем некстати память подкинула и ещё один факт…

Ладонь, возникшая перед глазами, — взгляд придирчиво отметил потемневшие уже многочисленные царапины и выделяющиеся на коже пятна свежезатянувшихся ожогов — заметно подрагивала. Чернильное пламя появилось столь послушно, будто бы только и ждало этого момента. Свистящее шипение, однако, вырвалось само собой парой мгновений позже. Боль оказалась многим ярче, чем раньше.

Проклятье.

Собственная беспомощность угнетала больше всего. Нет, конечно, в случае реальной угрозы никакое жжение — да пусть хоть всё мясо обгорит до углей! — не станет препятствием к спасению. Но последние крохи благоразумия — и откуда только взялись? — отчётливо советовали найти другой путь.

Два шага до кровати. Разворот. Два шага до двери.

Разворот.

Разворот.

Голова неуклонно начала кружиться от собственного же мельтешения, поэтому пришлось вынужденно остановиться. Упереться лбом в дверь.

Успокоиться.

И не из таких передряг выбирались, верно? Следовало лишь выждать. Ведь если похитители казались столь знакомыми, то всегда можно было прибегнуть к старому доброму методу переговоров. Спокойным. Рассудительным. Угрозам расправой.

Губы вновь дрогнули в усмешке. Действительно, выкручивание своих же нервов никогда не помогало в подобных ситуациях. Нужно было всего лишь выждать подходящий…

Дверь распахнулась именно в тот момент, когда ладони опёрлись об неё, намереваясь оттолкнуться в противоположном направлении. Прямо перед глазами возникла грубая рубаха, распахнутая до середины, и волосатая, крепкая грудь. Плечи обхватили массивные, обжигающие руки, поймав начавшее заваливаться было тело.

Не так оно всё виделось минутой ранее, но отступление возможным не представлялось. Сейчас!

Пришлось вскинуть голову, чтобы разглядеть лицо мужчины. Даже собственное жалкое положение не имело никакого значения перед желанием узнать таинственную личность и обратить сие знание исключительно в личную выгоду. Вот только…

Брови сошлись к переносице.

Предполагаемый похититель был даже слишком знаком, и слова, сорвавшиеся с языка, оказались вовсе не угрозами, и не упрёками, как планировалось. В девичьем голосе, раздавшимся в этих стенах впервые, отчётливо звучало искреннее недоумение:

— Варг? Ты как-то… подрос, что ли?

Глава 28. Пепел

Где-то навязчиво тикали часы, не давая сосредоточиться. Ирнест потёр слипающиеся глаза и перевернул страницу. Филипп, обещавший зайти за ним «к вечеру», в который раз уже задерживался. И у Ирнеста были все причины предполагать, почему: люди (и не только они) имели привычку перехватывать старичка в коридорах, вцепляясь в него, едва только завидев вдалеке. Филипп отчего-то необходим был абсолютно всем. И всегда. А потому на Ирнеста, который с недавнего времени прочно завладел его вниманием, смотрели уже не с интересом, а с нескрываемым неодобрением. Впрочем, тому было не привыкать.

Взгляд машинально отсчитывал строчки, но смысл текста в голове совершенно не откладывался. Сегодня должно было проясниться хоть что-то насчёт дальнейшего положения Ирнеста в Организации. Лео не соврал, хоть и прошло куда больше времени, чем ожидалось. Филипп действительно наткнулся на верный, как ему казалось, след в решении проблемы с ограничителем. И знание это одновременно вызывало тянущее чувство предвкушения и заставляло язык присыхать к нёбу от волнения.

Дойдя до конца страницы, Ирнест уже хотел привычно перевернуть её, но только со вздохом отложил книгу на покрывало. Какой смысл был в подобном чтении? Разум, уставший за день, всё равно не уяснил ни строчки. От резкого движения дёрнулся Элли, который уютно устроился на коленях, и приоткрыл один глаз. Несколько мгновений он укоризненно смотрел на друга, прежде чем фыркнуть тихонько и спрятать голову в собственных кольцах. Ирнест усмехнулся и легко провёл рукой по тёплой чешуе.

Наверное, стоило заранее отправить Элиота на положенное место, чтобы не терять время по приходу Филиппа, но вид ворочающегося во сне дракончика никак не давал ему осуществить задуманное — сердце тут же тяжелело, а руки опускались под очередную мысль: «Ну, ещё немного». Постоянное соседство больше не виделось такой уж вынужденной неприятностью — скорее наоборот. Ирнест всё чаще замечал за собой, что неосознанно торопился с пар в — ставшую привычной уже — подземную комнату к чешуйчатому сожителю. К Элиоту.