Корабль Древних - Пол Макоули

— Мне с ними весело, что в этом дурного?

Архивист опустил глаза. Тогда она поняла, что он не может с ней спорить и ощутила укол стыда.

Она приказала подать чай и оладьи с медом и стала рассказывать ему о впечатлениях своего долгого путешествия по реке, потом забросала архивиста вопросами о пределах власти Дрина, о том, как поддерживается порядок в городе. Она поймала одну из машин и показала ему:

— А эти? Чьей властью они шпионят?

Архивист смотрел на машину открыв рот. Наверное, он никогда прежде не видел, чтобы кто-нибудь их ловил. Анжела зажала машину между указательным и средним пальцами, а маленький бронзовый жук дергался, пытаясь освободиться.

Целая гроздь датчиков, как кучка серебряных и стеклянных бусин, неустанно крутилась то вправо, то влево, пока Анжела не отпустила машину.

Архивист увидел, как она поднялась над крышей дома, и сказал:

— Ну как же! Они часть системы обеспечения жизни в Слиянии.

— А может Дрин ими управлять? Расскажи все, что тебе известно. Это может оказаться важным.

В последующие дни Анжела несколько раз встречалась с архивистом. Ее молодые приятели, сбившись в банду, часто сопровождали Анжелу, а некоторые следовали за ней повсюду. Архивист из-за этого нервничал, но Анжела поощряла свиту, хотя бы затем, чтобы продемонстрировать свои возможности и власть. Она раздала им белые повязки на лоб с придуманным ею девизом. Пожаловать кому-либо повязку было все равно что одарить благословением. Чтобы испытать и воодушевить горожан, Анжела произносила речи на рынке и на площади возле реки. Люди собирались, вежливо слушали, но дальше этого дело не шло, только ее собственные последователи иногда уж слишком возбуждались. Куда им понять, что она говорила о возможности подняться над назначенной человеку судьбой! Они исписывали лозунгами стены и переворачивали на рынке киоски. Их одолевали могучие, но бесцельные чувства.

Может быть, эти маленькие бунтарские выходки в глазах ее поклонников выглядели отчаянными решительными действиями, но Анжела, конечно, понимала, что надо искать другие пути. Она отправилась в монастырь и заставила жрецов устроить ей беседу с действующим библиотекарем, который являлся в одном из больших терминалов. Жрецы называли их оракулами. Потом Анжела решила перебраться на ту сторону реки, где располагались скопления старых оракулов, которыми никто не пользовался с тех пор, как змеи поселились в Сенше. Она попробует разбудить древних оракулов и получить от них информацию.

Следующая картинка была пуста. Что бы ни делала Анжела с оракулами на краю света у огромных водопадов в самом конце реки, это осталось незафиксированным. Йама отложил книгу. Он очень устал, но спать совсем не хотелось.

До рассвета оставалось еще часа два. Дымчатая спираль Ока Хранителей уходила за горизонт на краю мира. Тамора и Пандарас спали под навесом. Капитан Лорквиталь и Агиляр — в каютах под палубой полуюта, матросы — в гамаках, цепочкой развешенных ниже палубы, на которой сидел Йама. Ему всегда требовалось меньше сна, чем Тельмону или любому другому, так что Йама привык бодрствовать, пока остальные спят. Но сейчас, когда он, строго говоря, не был один, ведь у штурвала в красноватом свете зашторенного кормового фонаря стоял рулевой, Йама испытывал вселенское одиночество, всем существом своим отзываясь на громадную пустоту широкой ночной реки, в которой затерялся маленький кораблик. Йама думал об Анжеле, миллионами лет отделенной от всего, что она любила, и вынужденной довольствоваться обществом уродливых, ни в чем ей не равных чужаков. Чувствовала ли она свое одиночество? Она повелительница миров, потерявшая всякую цель в жизни… Какую пустоту она должна ощущать!

Он дочитает ее историю чуть позже, решил Йама. Уже и сейчас он догадывался, чем она закончится. А пока достаточно. Сначала — бумаги отца. Йама вспомнили удар, который почувствовал, разбираясь в плотной вязи счетов и записей. Да, сначала дело. Больше никаких историй.

Йама стряхнул росу с одеяла, которым Пандарас укутал его плечи, на минутку прилег и тут же уснул.

24. ГОНД

— Это город, сияющий, как ледяные потоки гор, — говорил Йаме Элифас. В последний раз я видел его много лет назад, но до сих пор помню, как сверкал он в солнечном свете на фоне голубых вод реки. Конечно, река мелеет, брат, но здесь она глубже, чем где бы то ни было, даже у берегов Иза. У Гонда рыбаки ловят левиафанов.

Йама вздрогнул, вспомнив о единственном надежном факте, который он выловил в мешанине отцовских бумаг. Элифас ничего не заметил.

— Они рыбачат не на яликах или шаландах, — продолжал старик, — а с огромных барж размером с целое поле. На тех баржах установлены мощные моторы. Когда они работают, вода за кормой так и кипит. У нас под килем сейчас тоже плавают левиафаны, их-то рыбаки и ловят. Они спускают вниз приманку весом с человека, а на крючок насаживают взрывающийся заряд. Вместо лески у них стальной трос длиною в несколько лиг. Если добыча попалась, они ее вылавливают и тут же разделывают. Разумеется, в большинстве случаев левиафаны уходят, а иногда добыча все же утаскивает баржу, несмотря на всю ее мощь, под воду.

— Я думал, что люди Гонда проводят жизнь в размышлениях и эстетических дискуссиях, — заметил Йама.

— Рыбаки происходят из городов на Сухих Равнинах ниже по реке. Там лежат Уш, Калуб, Галата и города-близнецы Кильминар и Бальбек. — Элифас произносил названия нараспев, с явным удовольствием. — Если какая-нибудь баржа поймает за сезон больше одного левиафана, команда считает, что им повезло. На доход от продажи одного чудовища можно купить два таких корабля, как этот.

Йама и Элифас стояли у парапета на главной палубе «Соболя» в тени большого рыжего паруса. Над дальним речным берегом громоздились холмы белых и серых туч, из них на пустынные просторы болот, отмелей и зарослей ризофоры, населенных лишь птицами и армиями мелких крабов, устремились дымящиеся колонны дождя.

В последние три дня не было видно никаких следов крейсера или пакетбота, и «Соболь» наконец стал отворачивать от необитаемого берега и сомнительной безопасности его мангровых чащ. Далеко впереди Великая Река поворачивала к Краевым Горам, а на берегу белым кристаллом соли сверкало пятнышко света — город Гонд. Капитан Лорквиталь объявила, что «Соболь» зайдет в тамошний порт взять пассажира и пополнить запасы.

Йама обратился к Элифасу:

— Я вижу, ты счастлив снова пройти дорогами своей юности.

Элифас прикрыл глаза. Тень широкополой шляпы, которую он носил, спасаясь от солнца, скрывала его лицо.