Мужчина из мечты - Юлия Снегова

«Так вот каким мог быть Марк, если бы не его болезнь, — думала Нина, — респектабельным, не бросающимся в глаза, хорошо одетым и… лишенным яркой индивидуальности».

— Нам очень нужна ваша помощь, — произнес Антон, серьезно глядя на Нину. У него тоже были голубые глаза, но не такие яркие, как у Марка. — Дело в том, что Марк серьезно болен. Вы ведь, наверно, и сами это знаете. А если его не лечить, то его болезнь будет прогрессировать и он станет совсем невменяемым. Толик говорил, что вы были с ним, что он был в вас сильно влюблен. Вы еще с ним?

— Да нет, — честно ответила Нина, — я не выдержала.

— Это понятно. Жаль, я надеялся, что ваше присутствие как-то остановит разрушение его психики. Толя очень хорошо отзывался о вас.

Нина пожала плечами, ей нечего было сказать.

— Я приехал, чтобы забрать его в Швейцарию. У меня теперь достаточно средств, чтобы оплачивать его лечение.

— Антон — бизнесмен, — вставил Толик.

— Мы все надеялись, что он сам вернется, пытались уговорить его. Но он на письма не отвечал, а потом мы и вовсе его потеряли. Хорошо, вот Анатолий взялся мне помочь. Надеюсь, что и вы поможете.

— Конечно, чем смогу. Но я давно уже его не видела. Я знаю, он жил на пляже.

Антон удивленно поднял брови.

— Да, представьте себе, в такой жуткой компании. Среди выходцев из России, которые не нашли себе здесь места и поэтому спиваются.

— Ему же нельзя пить! — Лицо Антона искривилось как при сильной боли, и Нина поняла, что он очень привязан к брату.

— Пойдемте туда прямо сейчас, я провожу вас. Я думаю, он еще там, ему больше некуда деваться.

Нина подождала, пока Толик с Антоном сдадут вещи в камеру хранения, и повела их вниз по дороге к морю. Она не удержалась и стала расспрашивать Антона о его брате. Благодаря Марку она пережила сильнейшие чувства в своей жизни, ей было интересно все, что касалось этого человека.

— Он был вполне обычным мальчишкой, бегал по двору, катался на велосипеде, дрался… — рассказывал Антон. — А когда ему исполнилось десять лет, наша мама вышла замуж за швейцарца, и мы все переехали в Швейцарию. Я, правда, почти сразу вернулся в Россию поступать в институт, я ведь немецкого тогда совсем не знал. А когда я после учебы приехал в Цюрих, Марк уже был настоящим иностранцем. Свободно говорил по-немецки, одевался как все швейцарские подростки… Но на самом деле мы с ним легко нашли общий язык. Он же талантлив. Его художественные фотографии всегда занимали первые места, сначала на школьных конкурсах, потом на городских. Марк каким-то образом находил необычный ракурс съемки, у него вообще совершенно нестандартное мышление и особое видение мира.

— А он говорил, что муж вашей мамы ушел от нее и вы оказались без копейки денег.

— Он не прав! — Антон поморщился. — Это уже отдельная и очень неприятная история, но я могу рассказать. У Марка в его больном мозгу все перемешалось. Макс — мамин муж — не оставил маму, а вынужден был уйти от нее, потому что она пила. Она не знала меры в спиртном и постепенно превращалась в алкоголичку. А выпив, совершенно теряла контроль над собой и становилась невменяемой. Она закатывала Максу скандалы, безобразные сцены ревности. На его месте любой бы ушел. Но он все время продолжал заботиться о нас, пока мы не стали самостоятельными. Он и сейчас готов взять на себя часть расходов по лечению Марка.

«Да, у Марка очень плохая наследственность. Это многое объясняет», — подумала Нина, но не решилась произнести это вслух.

Они уже давно шли вдоль пляжа и теперь подходили к самой дикой его части, где стоял палаточный лагерь тех, у кого в жизни не осталось ничего, кроме водки. Здесь все было по-старому. Да и что могло измениться в месте, где даже время остановилось. Те же старые палатки шелестели на ветру, так же тлело что-то в костре, на песке валялись пустые бутылки и недоеденные трофеи с помоек. Среди всего этого мусора, не обращая внимания на палящее солнце, валялся какой-то человек. Антон подошел и склонился над ним, потом с облегчением произнес:

— Это не он.

— Надо поискать его, — сказал Толик.

На звук их голосов из палатки выполз Василий, старый знакомый Нины, однажды напугавший ее до полусмерти. Он разглядывал их с большим недоверием. Что и говорить, нарядная Нина, элегантный Антон и просто аккуратно одетый Толик совершенно не вязались с этим местом. На опухшем лице Василия наметилось какое-то движение. Кажется, он узнал Нину.

— А, это ты, красавица! Ну, здравствуй-здравствуй. Что, за женишком своим пришла? А он, между прочим, тебе изменяет тут вовсю с местной потаскушкой. Она ему за так, из жалости дает, чем-то он ее склеил. Таких, как он, блаженненьких, девушки любят, не то что нас.

Нина молча выслушала его злобную тираду. Ей было стыдно, но зато при словах о потаскушке она не испытала ни малейшей ревности. Марк навсегда потерял место в ее сердце.

— Где он? — мрачно спросил Антон.

Василий безучастно пожал плечами.

— Ждите, вещи его тут. Придет, никуда не денется. — И он уполз обратно в палатку.

Потянулось томительное ожидание. Они сидели на пустых ящиках из-под кока-колы, глядя на голубое однообразие моря, слушая, как ветер шелестит бумажками, гоняя их по пляжу. Говорить не хотелось, да и не о чем больше было. Нина могла бы встать и уйти, но что-то не позволяло ей это сделать. Возможно, она хотела в последний раз взглянуть на Марка, а может, хотела быть чем-то полезной его друзьям.

Послышались нервные голоса, к ним приближалась мужская компания, бурно обсуждавшая пропажу пяти шекелей, которых не хватило на водку. Одним из спорящих оказался Марк. Более оборванный, чем всегда, он был в каком-то нелепом женском вязаном жилете. Похожий жилет был у Нининой тетки. Как подобная вещь могла оказаться здесь, на границе с Африкой, навсегда осталось загадкой.

— Марк! — Антон, поднявшись, окликнул брата.

Нина ждала чего угодно: что Марк пустится в бегство или кинется на Антона с кулаками, а может, зальется слезами, но нет. Марк вообще никак не прореагировал. Как будто Антон вернулся после десятиминутной отлучки за сигаретами.

— А, это ты? Привет, — произнес Марк бесцветным голосом.

— Здравствуй, я приехал за тобой. Собирайся, хотя тебе и собирать-то, наверное, нечего. Поедем домой.

— Домой? У меня нет дома.

— Домой, в смысле в Цюрих. Там все о тебе очень беспокоятся.

— И напрасно, мне совсем неплохо живется.

— Что-то незаметно.

Марк на самом деле выглядел плачевно. Лицо опухло, вместо глаз были узкие щелочки, на правой щеке краснела царапина, кое-как заклеенная грязным пластырем.