Интернет-журнал 'Домашняя лаборатория', 2007 №1 - Журнал «Домашняя лаборатория»

Первый пасхальный день после бурно проведенной ночи "старейшины", "книжники" и "первосвященники" со всем Синедрионом провели не менее активно. Первым делом они, как говорит Марк, "составили совещание и, связавши Иисуса, отвели и предали Пилату".

Следствие у Пилата Марк излагает очень кратко. Пилат не стал отправлять узника к Ироду, не советовался по его делу с женой, не умывал рук, в знак своей непричастности к казни ни в чем не повинного праведника, он просто спросил его напрямую: "Ты Царь Иудейский?". Получив уклончивое подтверждение этому — "ты говоришь", Пилат подивился немногословности узника и, не найдя за ним никакой вины, решил его отпустить.

Была и еще одна причина такого поведения правителя: " на всякий же праздник отпускал он им одного узника, о котором просили". Да и народ, собравшийся по этому случаю около резиденции правителя, "начал кричать и просить Пилата о том, что он всегда делал для них". Исполненный праздничного благодушия, правитель спросил собравшихся: "хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского?". Но не тут-то было, "первосвященники возбудили народ просить, чтобы отпустил им лучше Варраву", и тот самый, до крайности возбужденный народ, мгновенно забывший, как он толпами ходил за Иисусом и ловил каждое его слово, в ответ на предложение освободить Иисуса, опять начал кричать: "распни Его!" Делать нечего, "Пилат, желая сделать угодное народу, отпустил им Варраву, а Иисуса, бив, предал на распятие".

Воины только того и ждали — "собрали весь полк", как видно, по случаю праздника у них другого дела не было, "одели Его в багряницу, и, сплетши терновый венец, возложили на Него". И началась потеха: уж они и били его по голове тростью, и плевали на него, и, становясь на колени, кланялись ему. Насмеявшись над ним вдоволь, "привели Его на место Голгофу, что значит "лобное место", и распяли. В отличие от других евангелистов, Марк говорит, что надпись на кресте была очень краткой — "Царь Иудейский" — и это была "надпись вины Его".

Была Пятница, первый день еврейского праздника Песах, девятый час. Как бы специально для потомков Марк описывает все весьма педантично: настал вечер в пятницу, "то есть день перед субботою". И вот в этот вечер, после трехчасовой тьмы, наставшей "по всей земле", "в девятом часу возопил Иисус громким голосом: "Элои! Элои! ламма савахфани?" — что значит: Боже мой! Боже мой! для чего ты меня оставил?". Евангелист говорит, что некоторые из стоявших рядом, "услышавши говорили: вот, Илию зовет". После этих слов, Иисус "испустил дух". Тут же, "завеса в храме разодралась на-двое". Пилат, по просьбе Иосифа из Аримафеи, "знаменитого члена совета", отдал ему тело казненного. Иосиф же, "купив плащаницу, и сняв Его, обвил плащаницею и положил Его во гробе, который был высечен в скале, и привалил камень к двери гроба".

Женщины пришли обмыть и умастить тело покойного "весьма рано, в первый день недели" и увидели камень гробницы отваленным. "И вошедши во гроб, увидели юношу, сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду, и ужаснулись". Чему было ужасаться, Марк не говорит. Юноша и объявил женщинам о воскресении Иисуса и велел сказать его ученикам, что учитель предварит их в Галилее.

Так и произошло. Перед вознесением на небо Иисус напутствовал апостолам: "идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всякой твари". Непонятно, имел ли Иисус ввиду и животных, но последователям своим он обещал большие преимущества: "уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов, будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы". Сказав эти слова, Иисус вознесся на небо. У христиан всего мира есть прекрасная возможность проверить истинность своей религии: брать в руки ядовитых змей, запросто пить цианистый калий, говорить "новыми языками" и излечивать больных СПИДом возложением рук. Все должно получиться. Если нет, то — или религия ложна, или евангелист, мягко выражаясь, присочинил. Но тогда…

Евангелие от Иоанна

Это Евангелие резко отличается от всех предыдущих. Ни один из авторов предыдущих синоптических Евангелий не решился напрямую обожествить Иисуса. Это делает Иоанн. По Иоанну, с самого начала Иисус предстает как бестелесное существо, лишенное человеческих качеств, божество, только принявшее человеческий облик. Но и в этом облике он не совсем обычный человек: он никогда не подвергается искушениям (не случайно

Иоанн опускает рассказ об искушении в пустыне "от диавола"), никогда и ни в чем не сомневается и с самого начала возвещает всем, что он расстанется с жизнью во имя исцеления всех людей и потом воскреснет. С самого начала Иисус представлен нам как вечно существующая сущность, в начале бывшая словом. Иоанн так говорит об этом: "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и слово было Бог. Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть". Вот такое "простенькое" начало… Было Слово, оно было у Бога, и оно же было Богом. Другими словами, Слово было само у себя и само себе было Богом… Но и это еще не все: в Слове этом была жизнь, и жизнь эта "была свет человеков". Наконец, свет и Слово слились воедино и "Слово стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу как единородного от Отца".

Этому слиянию и воплощению предшествует появление Иоанна Крестителя, который "свидетельствует о Нем и восклицая говорит: Сей был Тот, о Котором я сказал, что Идущий за мною стал впереди меня, потому что был прежде меня". И тут, как и со Словом, все не просто: кто впереди, кто за кем, кто кому предшествует… Но не в этом суть, а в том, что "закон дан чрез Моисея, благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа". Стало быть, по Иоанну, в заповедях Божьих до Иисуса не было ни благодати, ни истины.

Сама проповедническая деятельность Иоанна Крестителя описана с подробностями, которых нет в синоптических Евангелиях. Оказывается, "иудеи прислали из Иерусалима священников и левитов спросить его: кто ты?", не Мессия ли ты? — "Он сказал: нет". Тогда посланцы поинтересовались: "что же? ты Илия? Он сказал нет. Пророк? Он отвечал: нет". У посланных, видимо, кончилось терпение, и они спросили уже напрямик: "что ты скажешь о себе самом?", и на каком основании ты крестишь,