Интернет-журнал 'Домашняя лаборатория', 2007 №1 - Журнал «Домашняя лаборатория»
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не говоря ни слова, Иуда направился прямиком к Иисусу, "чтобы поцеловать Его". В такой напряженный момент Иисус не потерял самообладания и он насмешливо спросил: "Иуда! целованием ли предаешь Сына Человеческого?". Видимо, этот вопрос повис в воздухе, и Иуда поцеловал Иисуса… Видя, "к чему идет дело" спутники Иисуса сказали: "Господи! не ударить ли нам мечем?", и один-таки ударил и отсек рабу первосвященника ухо, но Иисус тут же исцелил бедолагу. По версии Луки, компания, явившаяся арестовывать учителя, была гораздо представительнее, чем у Матфея. Это была не толпа, а сами первосвященники, начальники храма и старейшины, они и вышли на Иисуса с кольями, видимо, у этих высоких сановников другого оружия не нашлось. Этому даже Иисус удивился — "как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня!"
Итак, отвели его в дом первосвященника, имени которого Лука не называет, и развели во дворе костер. К этому-то костру и подсел апостол Петр, единственный, кто последовал за Иисусом, ибо остальные ученики разбежались. До самого утра Иисус провел во дворе первосвященника, где собравшиеся били и издевались над ним. Как и предсказывал учитель, Петр трижды отрекся от Иисуса, "и тотчас, когда еще говорил он, пропел петух. Тогда Господь, обратившись, взглянул на Петра, и Петр вспомнил слово Господа", и "вышед вон, горько заплакал". Эта версия отличается от версии Матфея, который утверждает, что все это происходило в доме первосвященника, и именно собравшийся Синедрион издевался над Иисусом.
Настало утро первого дня Пасхи, и "собрались старейшины народа, первосвященники и книжники, и ввели Его в свой синедрион". Все остальное тоже проходило не так, как описано у Матфея. Никто не искал "лжесвидетелей" и не допрашивал их, Синедриону, видимо, это было ни к чему. Ограничились только одним вопросом: "Ты ли Христос? скажи нам". Но он не ответил и только сказал — "отныне Сын Человеческий воссядет одесную силы Божией". Из этого все собравшиеся сделали довольно странное заключение: "и сказали все: итак Ты Сын Божий? Он отвечал им: вы говорите, что Я". Никакого другого свидетельства Синедриону не понадобилось — "И поднялось все множество их, и повели Его к Пилату".
И у Пилата происходило все не так, как описано у Матфея. Виня Иисуса в том, что тот де подбивает народ не платить подать императору "называя Себя Христом Царем", собравшиеся потребовали предать его смерти. Пилат без лишних церемоний, по-солдатски прямо спросил Иисуса: "Ты Царь Иудейский?".
Получив уклончивый ответ Иисуса: "ты говоришь", — правитель объявил собравшимся, что никакой вины не нашел "в Этом Человеке". Но собравшиеся "книжники и старшины народные" настаивали на своем, он де и народ возмущает, да и учит не тому, чему надо бы, "начиная от Галилеи до сего места". Узнав, что Иисус из Галилеи, "из области Иродовой, послал Его к Ироду, который в эти дни был также в Иерусалиме".
Ирод так давно хотел видеть нового чудотворца, что очень обрадовался этой встрече "и надеялся увидеть от Него какое-нибудь чудо". Но Иисус, вопреки ожиданиям, чудес Ироду показывать почему-то не стал и на многие вопросы его не ответил, а вот "первосвященники же и книжники стояли и усильно обвиняли Его". Не дождавшись от Иисуса ни чудес, ни откровений, Ирод, сначала вдоволь "насмеявшись над Ним", одарил его "светлыми одеждами" и отправил его обратно к Пилату. Это так понравилось правителю, что Пилат и Ирод, невзирая на прежнюю вражду, стали друзьями.
Далее начинается полная несуразица. "Пилат же, созвав первосвященников и начальников и народ, сказал им: вы привели ко мне Человека Сего, как развращающего народ; и вот, я при вас исследовал и не нашел Человека Сего виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете Его; и Ирод также: ибо я посылал Его к нему, и ничего не найдено в Нем достойного смерти; итак, наказав Его отпущу". По каким-то причинам, Пилату "нужно было для праздника отпустить им одного узника", и он хотел, чтобы освобожден был именно Иисус. Но "весь народ" настойчиво требовал смерти Иисуса и освобождения некоего Вараввы, посаженного в темницу за "произведенное в городе возмущение и убийство".
Трижды Пилат "возвышал голос", желая отпустить Иисуса, "Какое же зло сделал Он?" — вопрошал правитель собравшихся, но те " продолжали с великим криком требовать, чтобы Он был распят; и превозмог крик их и первосвященников". Пилат сдался. Наместник римского императора, прокуратор Иудеи, распорядитель жизни и смерти всех людей, населяющих обширные земли Иудеи, уступил. Он отпустил убийцу Варраву, а ни в чем не повинного Иисуса "передал в их волю". Лука здесь, в противовес другим Евангелиям, утверждает, что с этого момента Иисус был передан в руки "первосвященников, книжников и старшин народных", и дальнейшую судьбу его вершили уже они.
Лука утверждает, что по пути на Голгофу Иисус обратился с пламенной речью к сопровождающему его на казнь народу, причем не ко всему, а только к женщинам, "которые плакали и рыдали о нем", и произнес знаменитое пророчество, начинающееся словами: "дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших". Об этом эпизоде не говорится больше ни в одном Евангелии, это и неудивительно, ведь только двумя строчками выше, весь народ, "все множество их", настойчиво требовало его смерти. Добились своего и вдруг разрыдались? Довольно странная реакция.
Придя на место, "называемое Лобное, там распяли Его и злодеев, одного по правую, а другого по левую сторону". Народ, сопровождавший его на казнь и весь этот путь рыдавший о нем, не только прекратил рыдать и плакать, а тут же начал насмехаться над ним и злословить: "других спасал, пусть спасет Себя Самого, если Он Христос, избранный Божий". Надпись на кресте, дается у Луки в другом варианте, причем говорится, что она была сделана на трех языках: греческом, латинском и еврейском. По Луке, не оба разбойника "злословили его", один осудил своего товарища за недостойное поведение и обратился к Иисусу с просьбой: "помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю".
Лука ни словом не обмолвился о землетрясении, о всеобщем воскресении праведников и массовом выходе их из гробов, зато последние слова Иисуса были совершенно иные. Иисус, говорит
