Дамы и господа - Людмила Третьякова

Оказалось, что Илларион приехал на похороны Ирины с новой женой, которая, не желая обнаруживать себя, оста­новилась в ялтинской гостинице. И все бы ничего, если бы деликатность не изменила отцу еще не пришедших в себя детей. Между тем он повез всех пятерых к своей супруге. Детям не говорили, что их отец женился. Для старших, Романа и Маши, эта встреча стала еще одним потрясением. К тому же они узнали, что отец решил их взять к себе на Кавказ.

…Безутешно рыдала Маша. Девочке, так привязанной к матери и только что потерявшей ее, расставание с дорогой могилой принесло новое горе. Она теперь ходила туда каж­дый день под присмотром своей гувернантки, мисс Молли, на место увядших цветов клала только что срезанные и подолгу молча сидела на камне, пока англичанка едва ли не силком уводила ее.

Императрица, сочувствуя сломленной горем матери Ирины, для которой внуки оставались единственным утеше­нием, пыталась отговорить Иллариона от его затеи и оста­вить детей бабушкам. Но тот избегал встреч и объяснений. В результате его все-таки удалось убедить не прибавлять горя старикам, и он увез с собой на Кавказ только старшего сына Романа.

Почти каждый день у императрицы в Ливадии бывал вдовец Долгоруков, подолгу говорил «о своей прелестной жене» и о том, что теперь смысл его жизни составляет кро­шечная дочь…

Между тем тайное все же стало явным. Причину, при­ведшую Ирину к гибели, назвала одна из тех незаметных личностей в доме, которые зачастую оказываются куда осве­домленнее хозяев. Ею оказалась бонна-англичанка Маши.

Она рассказала, что Долгоруков состоял в давней лю­бовной связи с некоей высокопоставленной дамой. Ни его женитьба, ни рождение дочери не помешали ему продолжать прежние отношения с любовницей.

Об этом и узнала Ирина.

…Трудно представить себе, что несчастная женщина ре­шилась на развод и второе замужество, не будучи уверенной в любви и преданности нового спутника жизни.

Почему Долгоруков не женился на ней раньше — когда она была фрейлиной Нарышкиной? Такой вопрос, конечно, правомерен, но и ответ на него уже дан опытом многих судеб: всегда ли по молодости можно истинной мерой определить силу своих чувств? Кто-то явно преувеличивает их и спе­шит соединить себя узами брака как будто лишь за тем, чтобы долго, иногда всю жизнь, расплачиваться за свою поспешность.

Но бывает и по-другому. Человека мучают сомнения, он боится решительного шага: а вдруг завтра нынешняя любовь покажется миражом. Как быть тогда?

Долгоруков и Ирина доводились друг другу троюродны­ми братом и сестрой. Вряд ли есть человек, в чьей молодости не случалось влюбленности в какого-нибудь родственника- студента или в кузину, впервые пробующую на своей жертве чары пробуждающейся женственности.

Но эти полудетские романы скоро уходят в прошлое, их заслоняет новое взрослое чувство. Конечно, бывают такие обстоятельства, когда юная любовь, казалось бы ставшая воспоминанием, вдруг, подобно тлеющей искре, разгорается в костер.

Что-то похожее, возможно, произошло и в отношении Долгорукова к Ирине. Милая кузина, смотревшая на него влюбленными глазами, превратилась в роскошную, зрелую женщину. И если чутьем опытного мужчины он понял, что не забыт ею, надо было ожидать возврата в их общее прошлое.

Алупка и Мисхор, которые соседствовали так тесно, сыграли роль ловушки. Ирина и Долгоруков виделись едва ли не ежедневно. Ливадия? Но и там они на глазах друг у друга — то на танцевальном вечере, то за чаем у императ­рицы. При взаимном охлаждении Ирины и Иллариона, при пособничестве полных неги и тишины южных вечеров — далеко ли до мысли: это любовь и надо что-то делать?

Заурядный адюльтер, который в подобных ситуациях многие сочтут наиболее правильным выходом из положения, для Ирины был невозможен. Положение любовницы уни­зило бы в ее собственных глазах чувство к Долгорукову.

Немало женщин заводят любовные интрижки как сред­ство от однообразия супружеской жизни. Свидания тем и привлекательны, что они тайные. Любовник тем и ценен, что отнюдь не претендует на роль мужа. А еще такая жизнь поднимает женщин в собственных глазах, они, точно лю­бимые публикой примадонны, которые умудряются в один день играть в двух спектаклях и ни в одном не перепутать слова.

Если кто-нибудь из них узнает о подобных проделках собственного мужа, то, безусловно, огорчится, но едва ли на­долго. Скорее всего, все останется на своих местах. Наверное, для такой жизни действительно нужны особые способности. Ирина же их была напрочь лишена.

Она принадлежала к тому типу женщин, на верность которых можно положиться. Но и у них есть свои требования — такая же верность со стороны избранника. Многие считают, что в жизни всякое бывает, а бескомпромиссных на сей счет людей называют, мягко говоря, странными. Возможно, так оно и есть. Да, но и сама любовь, по утверждению знаменитого русского фило­софа Н.А.Бердяева, «за вычетом отдельных мгновений — самая печальная сторона человеческой жизни… Любви присущ глубокий внутренний трагизм, и не случайно лю­бовь связана со смертью… Любовь, в сущности, не знает исполнившихся надежд».

…Что до Долгорукова, то вполне понятно, что тридцати­пятилетний холостой, импозантный красавец имел связи на стороне. Вся беда в том, что женитьба на Ирине не стала для него тем водоразделом, который четко отделил бы прошлую жизнь, от новой, семейной.

Почему это произошло? Предположений здесь множе­ство, вплоть до женской цепкости его любовницы, которая ни при каких условиях не желала выпустить из рук принадле­жащую ей добычу. Смог ли Долгоруков выпутаться из этих сетей или двух лет семейной жизни оказалось достаточно, чтобы он опять вернулся в них, мы уже никогда не узнаем.

Дети Ирины… «Ужасно за них, больно и жалко. Бог знает, что с ними будет», — сокрушалась сестра Николая II Ксения Александровна.

На просьбу потрясенного гибелью Ирины великого князя Николая Михайловича сообщить ему о них, она отвечала, что «Роман живет у отца в Кисловодске (место службы первого мужа Ирины. — Л.Т.), а остальные живут в Ессентуках у бабушки и нередко наезжают к отцу». Про дочь Ирины она писала: «Мари мне дала на память один из крестиков, который ты прислал матери в прошлом году… Она замечательная, милая девочка, Ирина всегда говорила про нее, что она совсем особенная!..»

Положение детей было терпимо, пока не началась революция. Она обернулась братоубийственной войной и репрессиями против «бывших». Посаженных в подвалы, которые заменили тюрьмы, косили голод и болезни. Если учесть, что полковник Илла­рион Воронцов-Дашков сразу же после революции влился в ряды белой армии, становится очевидным, что ожидало его детей, окажись они в руках комиссаров.