Призраки Фортуны - Дмитрий Полетаев

— И что же будет, если им воспользоваться?..

Четырнадцатый вздохнул и почесал затылок, как бы раздумывая, стоит ли говорить. В конце концов он решился:

— Может, и ничего. То есть он просто откажется работать, откажется выполнять свою функцию, превратившись в простой смартфон. И хорошо, если это произойдет в начале запланированного перехода… А если он откажет «по дороге обратно»?

Марго поежилась от одной только мысли, что в прошлом можно остаться навсегда. Причем без какой-либо надежды на возвращение.

— Но это еще полбеды, — мрачно продолжал Четырнадцатый. — Вы что-нибудь слышали о подпространстве?

Марго лишь молча кивнула в ответ.

— Так вот, хуже всего — что можно зависнуть в подпространстве… Навсегда… Поэтому я и предостерег вашего… Диму…

Марго с симпатией взглянула на этого, в общем-то, очень милого молодого человека. Ей импонировало его трепетное отношение к Дмитрию. Она видела и чувствовала открытость намерений Четырнадцатого. Осознавала, что его действия, насколько он мог себе это позволить, были направлены на то, чтобы им помочь. Не говоря уж о том, что в нескольких случаях, как это теперь выяснилось, он им явно спас жизнь. А уж за слова «вашего Диму» она вообще была готова ему все простить.

Марго вдруг взяла его за руку.

— Спасибо вам, Четырнадцатый! Спасибо за все, — произнесла она, с чувством тряхнув его крепкую ладонь, — но все же… Вы ведь могли тогда воспользоваться вашим айфоном? Зачем надо было куда-то ехать?.. Ведь положение после нападения Сайруса и так было критическим. Извините меня, но по всем инструкциям вы уже тогда должны были «свернуть» миссию и, вернувшись, срочно отрапортовать о возникших осложнениях! Почему вы этого не сделали, Четырнадцатый?

Марго говорила мягко. Она старалась, чтобы в ее голосе не было укоризны. Ей казалось, что она не вправе делать замечания «старшему по званию». В то же время ей было бесконечно жаль Дмитрия. Сердце ее обливалось кровью от переживаний за него.

Четырнадцатый молчал, как первоклассник, потупив глаза. Более сказать ему было нечего. Из того, что он мог сказать.

— Потому что в создавшейся ситуации Четырнадцатый поступил единственно верным образом, — раздался вдруг звонкий женский голос.

Все обернулись. Дарья Валентиновна, отдав по пути какие-то распоряжения реставрационной бригаде, не спеша подходила к ним.

— Потому что нужно было непременно узнать, почему Сорок первого везли именно по этому адресу. Потому что фотография на его айфоне принадлежит не какой-то там «бывшей девушке Лене», а Ольге Александровне Жеребцовой, родной сестре Платона Зубова, одной из прекраснейших и влиятельнейших женщин той эпохи. И наконец, потому что этот дом, дверь которого в тысяча восемьсот двадцать пятом году была временным порталом, принадлежал в то время именно ей! Так что осталось выяснить — их встреча была спонтанной или… запланированной.

Марго побледнела. Рот ее перекосила гримаса боли. В голове гулким эхом отдавались слова Шурановой — «бывшая девушка», «красивейшая женщина», «ее дом», «везли по этому адресу», которые складывались в предложения, наполненные совершенно иным, новым смыслом. Марго потупила глаза, чтобы не выдать ту бурю чувств, которые ею вдруг овладели. Взор ее упал на айфон Дмитрия, который она все еще держала в руке. Длинная зеленая кнопка «Перейти» все также призывно пульсировала, завораживая и гипнотизируя.

«Ну что ж, сейчас мы все и выясним…»

Закрыв глаза, Марго нажала на кнопку айфона.

Глава седьмая

Подпространство

Вне времени. Дворец лорда Протектора

Как обычно при пространственно-временном переходе, Марго зажмурилась. Это происходило с ней всякий раз инстинктивно, как с пловцом, ныряющим в воду. Через мгновение она открывала глаза в надежде увидеть то, что называлось «коридором», но, как правило, ее встречала уже другая реальность. Лишь изредка то ли сполохи, то ли какие-то остаточные образы, рожденные игрой воображения, чудились ей, но и это длилось считаные доли секунды. Временной переход совершался в полном смысле этого слова в мгновение ока. Но в этот раз все было по-другому.

Когда Марго открыла глаза, она не увидела ничего. Марго как будто «парила»… в воде. Не в невесомости, а именно в какой-то субстанции, по плотности напоминающей воду, давление которой на свое тело она ощущала. Правда, давление это оказалось обманчивым. Марго сделала несколько движений руками и ногами, которые обычно совершает пловец, чтобы, «оттолкнувшись» от воды, придать себе некое ускорение и всплыть, но это не дало никаких результатов.

Именно в этот момент ее окатила первая волна липкого, удушающего страха.

Она открыла рот и поняла, что может дышать, но как будто бы через плотную простыню. Более того, еще через секунду она сообразила, что отнюдь не задерживала дыхание, как ей это в начале показалось, а наоборот, открыв рот, пыталась вздохнуть, и это у нее не получалось…

Сердце бешено колотилось в груди. Страх, который ощутила Марго, был ни с чем не сравним. Он был какой-то всеохватывающий, первородный, животный, рождающийся на тех уровнях подсознания, которые уже не контролируются волей человека. Казалось, что страх стал самим ее существом и был той субстанцией, в которой она «купалась».

Чтобы придать хоть какой-то смысл своему остановившемуся существованию, Марго отчаянно «забарахталась», изо всех сил заработав руками и ногами. Однако это абсолютно ни к чему не привело и лишь только вызвало новую волну неконтролируемого, панического страха.

Затем она увидела…

Вначале это была лишь точка на периферии ее бесполезного теперь зрения, которая стала вдруг расти, сначала до размера горошины, потом сливы и затем до апельсина. Бледно-голубой апельсин…

Волосы на голове у Марго зашевелились от ужаса…

«Это же Земля!.. О господи! А я-то где тогда?..» Как бы в ответ на ее безмолвный вопрос апельсин-земля вдруг скакнул до размеров гигантского, ослепительно сияющего огненного шара, закрывшего все поле видимости, и в следующий момент Марго почувствовала, как она со все возрастающей скоростью стала валиться в слепящую бледно-голубую бездну…

Она закричала…

Точнее, тело ее, из последних сил хватаясь за привычные реалии, сделало череду привычных движений, чтобы зайтись в крике, — мышцы живота и горла напряглись, вены на шее налились стремящимся наружу воплем, рот открылся, и Марго зашлась в протяжном, беззвучном и безнадежном «А-а-а-а!..».